Экономика добра и зла. В поисках смысла экономики от Гильгамеша до Уолл-стрит - Седлачек Томаш - Страница 13

В несколько ином смысле отношения Гильгамеша и Энкиду можно приравнять к цивилизованной и животной сущностям человека (Энкиду позже умирает, но в определенном смысле продолжает жить в Гильгамеше). В связи с этим мы ненадолго остановились на предложенном Кейнсом термине animal spirits, который гонит нас навстречу приключениям, заставляя пренебречь рациональностью: строитель Гильгамеш – спрятавшийся за стенами осторожный правитель, уводящий человечество от его примитивного животного состояния и культивирующий цивилизованную (хотелось бы сказать «стерильную») культуру, – подружился с диким Энкиду и отправляется покорять неприкосновенную до той поры природу.

Мы увидели, как одновременно с возникновением городов появились специализация и аккумулирование богатства. Мы проследили за тем, как некогда воспринимавшаяся как святая природа превратилась в мирской источник ресурсов и как эмансипировало человеческое индивидуалистическое «я». С этим моментом парадоксально связан рост зависимости индивидуума от остальных членов общества, хотя цивилизованная личность и чувствует себя более самостоятельной. Чем меньше горожанин подчинен окружающей флоре и фауне, тем больше он находится во власти других людей. Вслед за Энкиду мы променяли естественную среду обитания на социум, гармонию с (непредсказуемой) природой – на сообразность с (непредсказуемым) человеком.

Такой взгляд мы сравнили с воззрениями иудеев, которые более подробно будем изучать в следующей главе. Они переселились в города многим позднее; в основной части Ветхого Завета описывается народ, живущий в гармонии с природой. И что же в этом случае является естественным состоянием? Является ли рассматриваемое нами существо человеком (в полной мере) от рождения или оно становится им в рамках (городской) цивилизации? Его (изначальная) сущность положительна или отрицательна? Для хозяйственной политики эти вопросы до сегодняшнего дня остаются ключевыми: если мы верим, что человек по природе зол и, следовательно, человек человеку волк (зверь), тогда твердая рука правителя необходима. Если мы убеждены, что люди сами по себе тянутся к добру, тогда можно ослабить узду и жить в обществе, которое более laissez-faire[113].

В заключение мы показали, что принцип, материализовавшийся тысячу лет спустя в экономическую идею невидимой руки рынка, появился уже в «Эпосе о Гильгамеше» в виде прирученного дикого зла, послужившего наконец на благо человечества. На нашем пути мы еще встретим целый ряд примеров невидимой руки рынка. И наконец, в завершение главы мы услышали отголоски идей некоего догреческого гедонизма, прозвучавших из уст морской нимфы Сидури, и несмотря на то, что Гильгамеш их отвергает, такое поведение соответствует экономическому направлению, получившему много позже название «утилитаризм».

Эпос заканчивается своего рода мрачным цикличным посланием, констатирующим, что ничего, собственно, не изменилось, не произошло никакого развития и после небольшого приключения все возвращается на круги своя. Таким образом, данное литературное произведение как единое целое является цикличным, оно заканчивается там, где начинается, – строительством стены. История никуда не стремится, все движется по кругу и повторяется с незначительными изменениями так, как мы видим это в природе (смена времен года, лунных циклов) или в нашей ежедневной рутине. Более того, природа, окружавшая людей с древнейших времен, была воплощением своенравных богов, имевших человеческие слабости и капризы (в соответствии с эпосом, боги устроили потоп в наказание людям, так как те производили слишком много шума, беспокоившего верховных существ). Природа обожествлялась; не могло быть и речи о ее научном постижении, не говоря уже о вмешательстве в нее (если только человек не являлся на две трети богом, как Гильгамеш), поскольку невозможно безопасно, системно, грамотно (научно) изучать непредсказуемых и прихотливых богов.

Концепцию исторического развития, десакрализации героев, правителей и природы человечество получило только с приходом иудеев. Всей их истории сопутствует ожидание мессии, который должен прийти в свое время или, точнее, в конце времен.

2 Ветхий Завет

Прагматичность и добродетельность

Несмотря на то, что ветхозаветные евреи[115] сыграли ключевую роль в формировании современной евро-атлантической культуры и ее экономической системы, в учебниках по истории экономической мысли и других подобных трудах им посвящено не так уж много страниц[116]. Макс Вебер верил, что зарождению капитализма мы обязаны протестантской этике[117], Майкл Новак, наоборот, подчеркивает влияние католических морали и восприятия человека[118], однако, по мнению Зомбарта[119], за появлением капитализма стоит иудейская вера.

Все ключевые участники этой дискуссии признавали выдающуюся роль иудейской культуры. Не подвергается сомнению и значение иудейского учения для формирования современной капиталистической экономики. Поэтому без Ветхого Завета в изучении донаучных экономических взглядов нам не обойтись. И не только потому, что христианство, построенное на его основе, оказало позднéе большое влияние на формирование капитализма и экономической науки, – Ветхий Завет внес особый вклад в изменение восприятия экономической антропологии и этоса.

Именно еврейские традиции хозяйствования во многом предвосхитили развитие современной экономики. Уже в «темные» времена средневековья евреи регулярно использовали экономические инструменты, намного опередившие свое время и позднее ставшие ключевым элементом современной экономики[120].

Об этом обычно говорят и те, кто на еврейские традиции нападает. Как отметил Ниал Фергюсон, «сам Маркс написал статью “К еврейскому вопросу”, в соответствии с которой “химерическая национальность еврея есть национальность купца, вообще денежного человека”[122]»[123]. И, согласно одному из главных приверженцев расистской пропаганды Генриху Классу[124], евреи – это «народ, рожденный для торговли деньгами и товарами»[125]. Как это произошло? Откуда взялся у евреев, изначально кочевого народа, этот дух предпринимательства? И можно ли евреев действительно считать творцами ценностей, определивших направление развития экономического мышления нашей цивилизации?