Властелин Руси - Посняков Андрей - Страница 31

– Рад видеть тебя, Аскольд-князь, – громко, по-славянски, произнес Хельги. – Я вижу, у тебя много хороших воинов.

– Здрав будь, Олег, – так же по-славянски отвечал Хаскульд. – И я рад тебе.

Князья обнялись, и пронеслись над Днепром, затихая, ликующие крики толпы.

– Дирмунд-конунг приболел малость, – понизив голос, пояснил киевский князь. – Лихоманка скрутила, третьего дня, воздыхая, поехал на святилище к Роси-реке, просить у богов здоровья. Думал к твоему приезду вернуться, да вот, не успел, видно.

– За Дирмундом особый присмотр требуется, – еще тише напомнил ярл.

Хаскульд понимающе усмехнулся:

– Я знаю.

Хельги был напряжен, хоть и не показывал этого. Став новгородским князем, он вынужден был оправдать чаяния богатых купцов и дружины – объявить дальний поход на Царьград – за славою, за богатством, за честью. С радостью восприняла эту весть дружина, а вот ярл – с грустью и тяжелым сердцем. Тем более что как-то уж слишком вовремя пристатились и киевские послы – позвали идти на Царьград совместно с киевским князем. С болью в душе покинул Хельги Новгород и Ладогу, оставив вместо себя Ирландца, который наверняка сумеет разглядеть все интриги в зародыше и быстро подавить их, особо не стесняясь в средствах. По крайней мере, за тыл можно быть более-менее уверенным. Ежели что, Конхобар с Найденом наведут порядок, для того имеется у них ополчение – часть младшей дружины. Хоть и очень не хотели оставаться отроки, а все ж пришлось – никуда не денешься против княжьего слова. Да и не должно быть никаких особых волнений ни в Новгороде – ярл не забывал о поддержке влиятельного боярина Всетислава, – ни уж тем более в Ладоге, где авторитет Хельги недосягаемо высок. И все равно что-то томило душу… А может быть, ярл просто скучал? По Сельме с дочками… и по Ладиславе…

– Они явились, мой князь! – Выбежав в просторную, выстроенную на берегу Роси-реки, напротив капища, избу, посланец – молодой длинноносый парень с костяным ожерельем волхва – бросился на колени перед Дирмундом. Князь пожевал рыжеватый ус, вскинув глаза, окатил вздрогнувшего волхва чернотою:

– Явились? Что ж… Все идет, как задумано.

Походив немного по горнице, он задумчиво посмотрел на не смеющего подняться с колен посланца. Поинтересовался, как идут дела в новом капище у самых порогов.

– Не знаю, мой повелитель, – опустив голову, честно признался волхв. – Путь туда не близок, а гонцов давненько уж не было у Вельведа.

– Я заставлю Вельведа самого бежать к порогам! – в ярости воскликнул Дирмунд. – Как это – нет вестей? Немедленно узнать!

Посланник стукнулся лбом в пол, залепетал в страхе:

– Исполню, все исполню, о мой князь… хоть и далек путь, да…

– Далек путь, – чуть успокоившись, усмехнулся Дирмунд. – Ив самом деле – далек. Впрочем, думаю, Лейв с Истомой там все устроят как надо. Эх, хоть бы кто-нибудь из них был в Киеве! Нельзя: Лейв – сила, Истома – ум. Только в паре и могут работать. Хорошо, хоть есть еще Вельвед с его волхвами да корчмарь Мечислав… Эй, парень, а ну, поднимись-ка с колен! Вставай, вставай… Подойди к окну? Ты облакогонитель?

Дирмунд внимательно рассматривал молодого волхва. Длинный, весь какой-то нескладный, носатый, с реденькой узкой бородкой, он явно не производил впечатления солидного человека. Да то и не надо было друиду, вовсе – не то, другое… совсем другое.

– Так ты облакогонитель? – взглянув посланцу в глаза, еще раз повторил свой вопрос друид.

Парень вздрогнул и снова повалился на колени:

– Не погуби, отец родной, – обманул я Вельведа, облакогонителем назвавшись, почета вельми хотел да власти. Чародей я, не облакогонитель, с чарой все что угодно сотворю, особливо ежели отвар какой изготовить, да и заклятья чаровные ведаю…

– Значит, чаровник… – задумчиво протянул Дирмунд. – Слушай меня, чаровник! Вернешься немедля в Киев, к Вельведу, скажешь, чтоб следил за прибывшим князем, глаз не отрывая!

– Скажу, повелитель!

– И главное, пусть сей же день пришлет мне волхва помоложе: Обязательно из облакогонителей, не чаровника, не хранильника, не кобника, только облакогонителя. Найдется у него такой?

– Да есть один. – Волхв посветлел лицом. – Даже двое: один – Колимог, старый, другой совсем молодой, Велимор.

– Старый мне не нужен, а вот молодой… Надеюсь, он не жирен и в ногах быстр?

– Не жирен, повелитель! И быстр.

– Тогда ступай, – милостиво кивнул друид. – Надеюсь, ты все запомнил?

Посланец кивнул.

– И пусть Вельвед не затягивает с девами. Скоро, чай, понадобятся! – Выпроводив молодого волхва, Дирмунд сверкнул глазами и глухо рассмеялся.

Ярил Зевота целый день шатался по пристани, высмотрел, конечно, знакомого – самого князя Хельги, да не подойти было – не тот случай. Ярл все с Аскольдом-князем толковал, так, вместе, одвуконь, и поскакали на Гору, в Детинец, не удалось подойти, да и дружина вокруг опять же. А надо было подойти – на строительство задуманной заимки – да что там заимки, двора постоялого! – требовались немалые средства, а их пока не было. Даже у взятого в подельники Порубора – тоже. Не так уж и много зарабатывал он на охотах. На жизнь, конечно, хватало, на одежку красивую, но на усадьбу – вряд ли. Вот бы на Царьград с дружиной пойти! Да, риск – зато и златом-серебром к осени вполне разжиться можно. Только не в киевскую дружину пойти – много там врагов-недоброжелателей, да хоть тот же Дирмунд-князь, вот уж с кем не хотелось бы встречаться – а в дружину северную, новгородскую, что прибыла с Хельги-ярлом. Ну, или в молодшую, к Снорри. Вот и бегал Ярил у пристани, шатался, да, похоже, зря все! Прибывшие разбили шатры прямо на берегу, у ладей, видно, опасались чего-то, иль просто не предоставил им покоев в Киеве Аскольд-князь, блюдя спокойствие горожан. Даже приказал окружить пристань хорошо вооруженной стражей – чтоб к чужим никого не пропускали. Вот и бегал Зевота, шарился – звенело б в калите серебришко, уж всяко, знал бы, как подойти. Хорошо б и Вятшу с собой прихватить, а то совсем извелся парень после гибели девчонки своей, Лобзи, почернел лицом, даже кинулся было поджигать усадьбу Любомиры – еле отговорили. Любомира-то тут при чем? Не она ж Лобзю принесла в жертву. Мечислав-людин? И он вряд ли. На что ему? Мечислав уж такой пес – без своей выгоды шагу не ступит.

– Волхвы ее закрутили, – при первой же встрече высказал мысль Порубор. – Да и не только ее, многих…

– Волхвы? – Вятша поначалу не поверил, да и Ярил сомневался. Но вот когда явились с вохвования девы – Любима с Речкой, – тогда уж ясно все стало. Точно – волхвы! И направляет их Дирмунд, кому еще-то? Тут уж ни у Ярила, ни у Вятши, ни даже у Порубора сомнений не было. Встречались ранее с князем, приходилось. Лучше б никогда больше встреч таких не было.

После того, хорошенько девок порасспросив, исчез Вятша, сгинул. И ведь что самое главное: не сказал никому ничего! Даже дружку своему закадычному Порубору. Впрочем, Порубор тогда уже повел на охоту знаменитого работорговца Харинтия Гуся с приехавшим сурожским гостем – Евстафием Догоролом. Красив был сурожец, несмотря на то, что в возрасте, чернявый, глазастый, хоть и с горбом, зато веселый и историй разных знал множество. Порубору такие люди нравились, хоть и был сам скромен, дальше ехать некуда, бывало, и слова клещами не вытянешь. Может, и говорил ему что Вятша, да как теперь узнать? Ушел Порубор в леса с Харинтием и его гостем, не скоро теперь прибудет. А Вятша… Пес его знает, где этот Вятша. Месть, как видно, замыслил, только как он отомстит Дирмунду? Сам ведь знает – людской силе князь неподвластен. А может, не Дирмунду мстить решил – волхвам. Уж больно много их в Киеве последнее время, куда больше, чем всегда. Мало им капищ, так ходят по пристаням-торжищам, все чего-то вынюхивают, народ смущают.

Безуспешно попытавшись пробиться к ладьям, Ярил Зевота едва не сбил с ног молодого носатого парня, длинного и нескладного, с посохом волхва и ожерельем из птичьих костей на груди. Волхв… Волхв?