Потерянные (СИ) - Невер Анна - Страница 71

— Угу, — промычали парни.

— Ну, так идите, — Войнова повернулась к стряпухе. — Камилл, а что у нас на обед?

— Так лапшичка домашняя на бульончике курином, — очнулась кухарка.

Камилла накрыла стол и через некоторое время направилась с пустой авоськой в погреб за картошкой.

Тиса обедала, втягивая в себя горячую лапшу, и вспоминала вчерашний разговор с Трихоном. Как бы ни печально было слышать о гибели каторжников, но после нее лес теперь не представлял опасности. И Тиса сама могла бы навестить древоеда, пока шкалуш в станице. Она сказала об этом Трихону вчера на прощание, однако он попросил ее подождать. «Пока до конца не станет ясна причина гибели дахмарцев», — произнес парень. И она ничего не смогла сказать на это. Не говорить же было, что знает причину — что лесной пожар погубил беглых. Но это значило бы признаться в своем безумном даре. А к этому Тиса еще была не готова.

Войнова заскребла ложкой по пустой тарелке. Оставалось надеяться, что отец сегодня-завтра огласит причину смерти беглых, и тогда она смело, не нарушая обещания дорогому человеку, сможет отправиться к древоеду. С этой мыслью Тиса понесла посуду в кухню. И пока кухарка не вернулась, девушка вымыла свою пару тарелок в мойке. В столовой послышались шаги Камиллы. А затем требовательный голос отца:

— Камилла, где Тиса?

— Да здесь только была, Лазар Митрич. Девочка обедала.

Тиса вытерла руки о полотенце и поторопилась выйти в столовую со словами:

— Я здесь отец. Что ты хотел?

Капитан стоял в дверях. Увидев дочь, он какое-то время колебался с ответом. Тиса ждала, что он ей скажет. Но отец лишь сморщил лоб, и покачал головой:

— Ничего, Тиса. Ничего.

Девушка удивленно сморгнула, когда капитан развернулся и покинул столовую.

Что бы это могло значить? Когда Войнова выглянула в холл, отец уже поднялся на второй этаж и через секунду исчез за поворотом лестницы. Тиса пожала плечами. Хлонула входная дверь, впуская новых посетителей, и сырой сквозняк тронул щиколотки девушки.

— …капитан скажет на совете.

— По мне — это несчастный случай, — бас Гора.

— Ага, по-твоему каторжники нечаянно себя спалили? — голос Кубача. — А потом решили: давай-ка подшутим над местными. Встали скелетики, надели на себя робу и чиванские халаты и легли под сосны? Балда. О чем ты говоришь?

— Ты забыл про след, — мрачный голос Витера. — Я не знаю ни одного зверя, который бы оставлял такие следы.

— Я не утверждал бы, что это след. За пару дней вылилось столько воды.

— Это след, я в этом уверен, — огрызнулся Витер. — Но я понимаю. В твои годы зрение уже подводит.

Мужчины осеклись, заметив девушку. Поздоровались. Витер не гладя в сторону Тисы, отделался кивком. Старшины проследовали к лестнице в молчании. Войнова прошла в гостиную и села в кресло. Все что она только услышала, казалось таким странным. Но одно понятно, Егор не врал тогда, на кухне.

Когда девушка снова появилась в лечебнице, лекарь уже оказался дома, как раз только отобедал. На вопрос Тисы, где он был, старик отмахнулся. Пробурчал: «дела, как сажа бела». Видя настроение Агапа, Войнова задала несколько наводящих вопросов: о здоровье лекаря, о здоровье Прохора Фомича, о Ландусе и аптеке. Агап не желал раскрывать причину плохого настроения и попросил принести клюкву с чердака. Тиса варила силуч. Старик наблюдал с хмурым видом, кивал головой, поглаживал бороду. А под конец, растерял свое внимание, что даже не расслышал вопроса Тисы.

— Повтори, дочка. Прослушал.

— Я говорю, достаточно столько девясила? Пол ложки не хватило. А то я еще один сверток распечатаю.

— Хватит, — Лекарь взглянул на варево. — Что-то устал маленько, — прокряхтел он. — Закончим с силучем, и отдохну.

Вскоре ночь обняла городок, и Тиса впервые пожалела, что из окна ее комнаты невозможно увидеть пограничные сторожи. Перед сном девушка долго стояла у подоконника, глядя в темноту. Трихон сейчас где-то там, на границе с Чиванью. Дышит сырой степью с площадки вышки или верхом на Буе объезжает участок. На душе было тоскливо. Однако это была сладостная тоска, которая заставляла нежно замирать сердце при мысли о будущей встрече.

Тиса хотела одного — спрятаться. Но от серой мглы никуда не деться. Туман липнет, словно грязная пена, и не выпускает из своих бесплотных лап. И вот уже глаза застилает пелена. В ноздри ударил запах плавленного металла и хвои. Мир накрыл ее черно-рыжим колпаком и хриплой бранью, разрывающей ее горло. За спиной полыхало пламя, готовое слизнуть ее с лица земли. Тиса бежала, бежала со всей мочи. Ноги наткнулись на пень, и она мешком полетела через него. Рухнула тяжело на землю, больно вспахав сырую траву подбородком. В метре от нее лежал колун. Тиса подползла и схватила топор, как последнюю надежду. Поднялась с колен, но не успела встать, как внезапно шею обожгла нестерпимая боль. В глазах помутнело. И лишь на один миг она увидела впереди себя смазанную фигуру в свете костра. Это был мужчина. Он протянул длинный предмет, похожий на палку в ее сторону. На этом мир исчез.

Тиса бродила по комнате туда-сюда, глубоко дыша и успокаиваясь. Оказывается ее комната в длину семь шагов, а в ширину пять. Глупые мысли. Но пусть уж они посещают ее голову, чем это безумное видение. Но если она видит явь, значит, кому-то сейчас в самом деле грозит опасность. От этой мысли стало совсем тошно, и Тиса потерла ладонью шею. Нужно рассказать отцу.

Поддавшись душевному порыву, девушка быстро прошествовала босиком к двери и звякнула засовом, даже не подумав зажечь свечу. Дверь скрипнула под толчком руки. Непроглядная темень лестницы и тишина спящего дома остановили Тису. Она представила лицо отца, разбуди она его сейчас и расскажи о своем видении. Как помнится, он всегда скептически относился к видениям малолетней дочери, а сейчас даже слушать не станет. Медленно неуверенно Тиса закрыла дверь. Как жаль, что Трихон в станице, и она не может поделиться с ним своими мыслями.

Надо ли говорить, что заснуть снова ей не удалось. Голова разболелась от напряжения и бессонной ночи. Тщетно провалявшись в кровати пару часов, Тиса решила не мучить себя, одеться и выйти на воздух, подышать. Несмотря на рань, двор уже проснулся. Работники и военные пересекали его, ведомые своими обязанностями. Небо, лишенное солнца, расстилалось в вышине, словно слой овчинной шерсти. Непроницаемое и глухое.

Надышавшись свежим воздухом, и даже слегка озябнув, Тиса явилась на завтрак раньше отца. Камилла поставила на стол тарелки с горячей перловкой и котлетами. Отец и дочь завтракали в молчании. Не чувствуя вкуса еды, девушка какое-то время боролась с желанием рассказать отцу о своем видении. Но чем дольше она глядела на отца, — на его твердый подбородок, высокий лоб с залысинами, невозмутимое каменное выражение лица, — тем бестолковей казалась ее затея. Он не станет ее слушать. Определенно.

— Ты сегодня собираешься куда-то выезжать из части? — неожиданно произнес капитан.

Девушка удивленно подняла глаза от тарелки.

— Нет, пока никуда, — протянула Тиса.

— Угу, — капитан резко поднялся, отставив от себя тарелку.

Он надел мундир и шагнул за порог столовой.

— А что? — спросила вдогонку Войнова, приподнявшись с лавки, и не получила ответа. Дверь закрылась. Странный он какой-то.

Почти сразу в холле раздался глухой разговор и топот нескольких пар солдатских сапог. И через пару мгновений Тиса услышала приглушенный голос Трихона. Выскочив из-за стола, девушка чуть не отдавила хвост Огурцу.

— Ваше благородие. Станичник пятой сторожи, Трихон Якшин прибыл с донесением, — послышалось из-за двери.

— Еще один обгоревший, капитан, — бас Кубача. — Афонасий, отшельник.

— Есть следы, — голос Витера.

— В кабинет, — голос отца. — Здесь не место для дискуссий.

Тиса открыла дверь и увидела поднимающихся по ступеням военных. Она безошибочно выделила среди них стриженую голову шкалуша. Трихон обернулся и на мгновение их взгляды встретились. Сердце Тисы застучало сильней. Шкалуш виновато поджал губу. Он будто извинялся либо за плохую весть, либо за то, что не имеет возможности поговорить с ней.