Несовместимость (СИ) - Гай Юлия - Страница 41

- Куда он мог пойти?

- Тут мы все уже осмотрели, - вздохнул Хавьер, - может, домой поехал?

- Надеюсь, что так, - мрачно кивнул Ли.

Поведение Рэми его пугало. Он помнил, как мастерски его гордый док умеет, закрывшись ото всех, спрятаться в своей раковине. Ли знал, что всегда, в любое время суток может позвонить друзьям, и они обязательно помогут, поддержат, а, если будет нужно, то бросят все дела и примчатся на выручку. Но Кеннеди - одиночка, он никому не станет звонить, ни к кому не поедет. Забьется в норку, как мышонок, и будет молча страдать.

Нужно поскорее его найти.

- Поеду домой, возможно, он уже там.

На улице лил дождь, ночь плавно перетекала в утро, но небо и не думало светлеть. Дом стоял мрачный и темный, как склеп. Ни машины Рэми, ни его самого. Марэ задумался. Кто еще может знать о планах дока? Господи, ну конечно! Лионель набрал номер Флави.

- Где он?

- Привет, Ли, ты уже вернулся?

- Где он, Флави?!

- Забрал Альберта и ушел. Я не смогла уговорить его остаться, Рэйм сказал, что поедет домой.

Лионель заскрипел зубами.

- Его нет дома.

- Ты уверен?

Лионель снова посмотрел на замерший в мокром саду темный дом. Он идиот! Просто идиот!

Дождь смывал следы и наполнял воздух ароматами мокрой земли и палой листвы, но, открывая дверь свои ключом, Марэ уловил слабый запах омеги.

- Рэми, я дома! - крикнул он, поспешно задвигая защелку и снимая кроссовки.

Из темноты сверкнули два зеленых фонаря.

- Альберт! - обрадовался Ли. - Иди ко мне, злыдень! Как же я по тебе соскучился!

Кот с опаской приблизился, Лионель погладил пушистый, сердито урчащий ком и бросился по лестнице наверх.

- Док, лучше отзовись, я все равно тебя найду.

Он почему-то был уверен, что Рэми окажется на чердаке, где несколько месяцев назад оплакивал потерю ребенка. Но омеги там не оказалось. Ли спустился на второй этаж, заглянул в спальню. Пусто, только за окном под порывами ветра качается фонарь. Соседняя комната. Детская, в которой живет медведь.

- Вот ты где!

Сжавшись в комочек, Рэми сидел у стены, обняв колени. Он поднял голову и посмотрел на альфу мутным взглядом.

- Ли, ты приехал! Прости, я, кажется, задремал.

- Почему не в спальне? - осторожно спросил Лионель, приближаясь к Рэми. Он боялся сказать что-то не то или сделать что-то не так, разбередить его рану. Док весь был, как одна сплошная рана.

- Мне захотелось сюда, - нервно дернул плечом омега, - я солгал Дагу. Сказал, что жду ребенка. Сказал и… мне вдруг показалось, что так оно и есть…

Лионель сел рядом с ним, опираясь спиной о стену. Рэйм прислонился к его плечу.

Ветки бились в окно, расчерчивая круг от фонаря резкими полосами. Док смотрел на их танец и мелко вздрагивал.

Звонок мобильника прозвучал совсем некстати. Ли посмотрел на экран.

- Ребята волнуются, - сообщил он безучастному Рэми и нажал кнопку вызова, - да, Кора, я нашел его. Мы дома. Спасибо, и вам спокойной ночи.

Ли отбросил телефон куда-то в угол и мягко обнял омегу. Тот словно только этого и ждал, обхватил его руками, вжимаясь щекой в грудь.

- Ты не сердишься? – взволнованно спросил док.

- На что?

- На то, что я уехал к Дагу.

Лионель помолчал, он был не мастер объяснять свои чувства.

- Знаешь, чем закончилось мое первое восхождение на Джомолунгму? - начал он издалека, погружаясь в воспоминания. - Наша экспедиция еще не дошла до второго лагеря, когда двое из восьми участников получили тяжелые травмы. Руководитель экспедиции принял решение оставить их на склоне и продолжить подъем. Я дал ему по морде. Мне было девятнадцать, я вложил все свои сбережения, чтобы оплатить участие в подъеме. Ты знаешь, какие это деньги? Такой шанс может быть единственным в жизни. Но оставить людей погибать, я не мог. Я сорвал экспедицию, подвел людей, но те двое выжили.

Рэми молчал, рвано дыша в подмышку.

- Когда познакомился с Блэйком, мы спорили, порой до мордобоя, но это правило стало главным в кодексе «адреналинщиков»: своих не бросать. Никогда! Спасать любой ценой, понимаешь?

- Я не смог спасти Дага.

- Но ты не бросил его, ты сделал все, что мог. Я знаю. И даже больше, чем мог.

- Он был моим другом, Ли, - голос Рэми надломился, осип, - я чувствую себя… не знаю… снова осиротевшим. Даг поддержал меня, когда умер отец, я остался совсем один, а он просто был рядом. Ничего не требуя взамен.

Лионель прижал к себе дока и, поцеловав, потерся о макушку щекой, вдыхая запах. Похоже, таблетки все-таки успели подействовать.

- Я не смогу заменить тебе Дага, Рэми, - сказал он, подбирая слова так, чтобы они хоть отдаленно объяснили, что он чувствует, - не смогу, потому что меня не устраивает роль твоего друга и любовника. Ты мне нужен весь, целиком и полностью, на всю оставшуюся жизнь. Ты как, согласен? Или дать тебе время на раздумья?

Кеннеди отстранился, сел на колени, заглядывая ему в лицо.

- Не надо, - замотал он головой, - мне не надо времени. Я и так твой.

- Тогда поклянись, что такого не повторится, - потребовал Лионель, - в любой ситуации, что бы ни случилось, ты позовешь меня. Ты позовешь, а я приду. Потому что мы - пара.

- Обещаю.

- Поклянись!

- Клянусь.

- Раздевайся.

- Что? - во влажных глазах Рэми мелькнули искры от фонаря.

Лионель забрался ладонями под его футболку, провел по бокам, задирая ткань.

- Сейчас всё будет хорошо, детка, - прошептал Ли, стягивая футболку с доверчиво поднятых рук.

- Сделай мне хорошо, - попросил Рэми, - мне было так плохо без тебя, сделай мне хорошо…

Дождь закончился утром. К тому времени они переместились на диван в гостиной. Ли сварил кофе с пенкой и сахаром и откопал в хлебнице засохшие рогалики. Лучи бледного осеннего солнца заливали мокрый сад, хотелось спать, но Ли и Рэйм не могли позволить себе такой роскоши.

- В одиннадцать назначена гражданская панихида по Дагласу, - Рэми отхлебнул кофе и скривился, - ой, как горячо! Родители хотят забрать его тело и похоронить в Париже на семейном кладбище.

- Почему ты никогда не говорил, что Брайтон - сын министра промышленности?

- Не знаю, а что, это имеет какое-то значение? - недоуменно спросил док.

- Ты чуть не стал зятем министра.

- Ну, так не стал же, - ответил Кеннеди, - да мне как-то все равно было, кто его родители. Мой папа учился вместе с Мэлом Брайтоном в Сорбонне. Наши семьи дружили, нас с Дагом сосватали чуть ли не с пеленок. А потом папа заболел, ему посоветовали сменить климат, и мы переехали сюда. Отец втайне радовался, он обожал горы. А Даг… Он поехал за мной. Вот только женился на моем друге.

Ли притянул дока к себе. Ему показалось, что он услышал сожаление в голосе Рэми.

- Оно и к лучшему, - проворчал Ли, - иначе мне пришлось бы тебя у него отбивать. Хотя… это было бы, как два пальца об асфальт.

Рэми повернулся и щелкнул его по носу.

- Не слишком ли много ты о себе возомнил, Марэ?

- Да ты же всегда любил только меня, док! Ну же, признавайся!

Кеннеди вдруг помрачнел.

- Смысл мне был любить звезду. Я тебя помнил, конечно, следил за новостями, но…

- Рэми, - вдруг решился Лионель, - а хочешь знать, на кого ты променял сына министра?

- Ну и на кого? - печальные глаза омеги загорелись любопытством.

- На парня из парижского гетто, парня, который до пяти лет разговаривал только матом и в пять же выкурил первую сигарету. Я не знал своего отца. Точнее, у меня их было штук восемь - мужиков, которые жили с моим папашкой. Девятый папу бил, и однажды я так отметелил его, что тот урод чуть кони не двинул. Мне было пятнадцать, и это спасло меня от тюрьмы. Потом мой родитель помер, а я продал нашу квартирку и уехал из Парижа на первом же попавшемся экспрессе.

Рэми смотрел на альфу с недоверием.

- Ты не заливаешь? В твоей биографии на сайте «Восхождения» написано, что твои родители погибли в автокатастрофе, и тебя воспитывала тетушка, которая дала тебе классическое воспитание, в том числе научила говорить на трех иностранных языках.