Обитатели холмов [издание 2011 г.] - Адамс Ричард - Страница 7

7

Лендри[4] и река

Не успел Одуванчик закончить рассказ, как Желудь, который сидел с наветренной стороны, неожиданно вскинул голову, навострил уши, и ноздри его затрепетали. Странный, неприятный запах усилился, и через несколько мгновений беглецы услышали совсем близко тяжелую поступь. Неожиданно листья папоротника на другой стороне тропинки разошлись, и оттуда показалась вытянутая, похожая на собачью, голова с черно-белыми полосками — морда опущена, зубы скалятся, нос едва не касается земли. Потом приятели разглядели крупные мощные ноги, грязное черное туловище. Злые умные глазки неизвестного зверя уставились прямо на них. Зверь медленно повернул голову — сначала в одну сторону, потом в другую, — оглядел при сумеречном свете утра лесную тропинку и снова уставился на них свирепым и страшным взглядом. Он раскрыл пасть, и кролики увидали зубы, сверкавшие белизной, и белые же полоски на морде. Несколько долгих мгновений все неподвижно смотрели на это чудовище. Потом Шишак, стоявший к нему ближе других, повернулся и двинулся прочь.

— Это лендри, — шепнул он на ходу. — Иногда опасен, иногда — нет, но с ним лучше не связываться. Пошли отсюда.

Они побежали напрямик через папоротники и очень скоро увидели еще одну параллельную тропку. Шишак свернул на нее и помчался вперед. Одуванчик его быстро нагнал, и они тотчас исчезли из виду в зарослях падуба. Орех и вся остальная компания бежали за ними следом что было мочи; последним, хромая, бежал Плошка, которому было так страшно, что он почти не замечал боли в лапе.

Орех доскакал до деревьев на повороте и помчался было дальше, но внезапно остановился и сел на задние ноги. Прямо перед ним, на небольшом обрыве, Шишаки Одуванчик, вытянув шеи, глядели вниз, а там под ними шумел поток. На самом деле это был не поток, а маленькая речка Энборн, шириной футов двенадцать-пятнадцать и глубиной в это время года после весенних дождей фута два-три, но нашим друзьям она показалась такой огромной, такой широкой, что невозможно себе представить. Луна почти скрылась за горизонтом, но кролики все-таки разглядели мерцавшую в темноте воду, редкий орешник и куст ольхи на другом берегу. Где-то там, на ветках, раза три-четыре крикнула ржанка и умолкла.

Один за другим кролики выбегали на берег и садились, молча глядя на воду. От воды тянуло прохладой, стало зябко.

— Вот так сюрприз! — наконец произнес Шишак. — Ты ждал такого, когда потащил нас в лес, а, Орех?

Орех устало подумал, что сейчас от Шишака, кроме неприятностей, ждать нечего. Он, конечно, не трус, но, похоже, ведет себя прилично, только если ему точно сказать, что делать. Для него неизвестность хуже элиля, и тогда он злится. Вчера Шишак, слушая Пятика, рассердился на Треараха и ушел из ауслы. Потом заколебался, не зная, стоит ли бросать обжитое место, но его сомнения решил капитан Падуб, появившись в самый ответственный момент. Теперь же, увидев перед собой новое препятствие, Шишак опять растерялся, и его растерянность вылилась в злость, так что нужно поднять в нем боевой дух, иначе не миновать неприятностей. Орех вспомнил Треараха и его лукавство.

— Без тебя, Шишак, мы вообще пропали бы, — заявил Орех. — Что за зверь это был? Он кроликов ест?

— Лендри, — ответил Шишак. — Нам в аусле о них рассказывали. Они не так чтобы и опасны. Кролика на бегу поймать не могут, запах их слышно издалека. Но от них не знаешь, чего ждать. Говорят, иногда кролики живут у них почти под боком, и ничего. Все же лучше держаться от них подальше. То крольчонка утащат из норы, то нападут на раненых. В любом случае лендри — элиль, один из Тысячи. Лендри легко обнаружить по запаху, но я его слышал впервые.

— Этот лендри уже кого-то съел, — заметил Черничка, и его передернуло. — Я сам видел кровь на морде.

— Может, крысу или фазаненка. Повезло нам, что он сыт, иначе мог бы и погнаться. Ну что ж, ничего страшного не случилось, и то хорошо, — подытожил Шишак.

Тут, прихрамывая, на тропу выскочили Пятик и Плошка. Увидав реку, они тоже резко затормозили и вытаращили глаза.

— Как думаешь, Пятик, что будем делать? — спросил Орех.

Пятик посмотрел вниз на воду и пошевелил ушами.

— Надо переправляться, — сказал он. — Но я, по-моему, плыть не смогу. Я и так из сил выбился, а Плошка еще больше.

— Переправляться?! — воскликнул Шишак. — Переправляться?! Да кто же из нас переплывет реку? Зачем? В жизни не слышал подобного вздора!

Кролики, как и все дикие животные, когда надо, умеют плавать, а некоторые даже купаются просто так, ради удовольствия. Кролики, живущие на опушке леса, каждый день переплывают ручей, чтобы пробежаться в поле. Но большинство кроликов воду не любят, и уж, конечно, после тяжелой ночи переплыть такую речку, как Энборн, под силу не каждому.

— Не хочу я туда лезть, — сказал Плющ.

— А почему бы просто не пойти вдоль берега? — спросил Дубок.

Орех понимал, что раз Пятик сказал «надо переправляться», значит, тут оставаться опасно. Только как втолковать это остальным? Пока он ломал голову, что бы такое сказать, ему неожиданно стало легче. Отчего? То ли возник новый запах, то ли звук? И тут Орех сообразил. Недалеко от них, за речкой, взлетел и защебетал жаворонок. Наступило утро. Вот и дрозд раскатисто, разгоняясь, попробовал первую трель, потом вторую и третью, а вслед за дроздом заворковал лесной голубь. Начинало светать, и беглецы увидели, что ручей огибает дальнюю оконечность леса. На другом берегу начинались луга.

8

Переправа

Над водой возвышался песчаный обрыв высотой футов шесть, не меньше. Со своей кочки кролики видели поворот речки, которая бежала мимо и сворачивала влево. Наверное, в обрыве гнездились ласточки, потому что, едва рассвело, несколько птиц пронеслись над водой и исчезли в небе над лугами. Одна скоро вернулась, неся что-то в клюве, а когда она скрылась из виду, из-под обрыва послышался писк птенцов. Обрыв тянулся недалеко. Выше по течению он полого спускался к заросшей травой лужайке, расположившейся между кромкой воды и лесом. Русло реки там шло прямо, насколько хватало глаз, но нигде не видно было ни отмели, ни галечного брода, ни ствола, упавшего с берега на берег. Кролики сидели на берегу широкой заводи, где вода была почти неподвижна. Влево от них берег спускался к воде, и речка Энборн бежала среди кустов ольшаника, весело журча по галечному дну. В той стороне блестела натянутая через речку колючая проволока, и кролики решили, что ею отмечен брод для скота, как это было у них дома.

Орех увидел там подходящую лужайку.

— Пошли попасемся, — сказал он. — Пора позавтракать.

Они спустились с обрыва и занялись едой. У воды вдоль лужайки виднелись молодые побеги пурпурового вербейника и блошницы, которым до цветения оставалось еще месяца два. Расцвели только таволга да репейник. Снизу было видно, что обрыв густо усеян ласточкиными норками. Под обрывом, у воды, темнела узенькая полоска земли, усыпанная птичьим мусором, где среди прутьев, помета, перьев, скорлупы от разбившихся яиц лежали два мертвых птенца. Ласточки успели проснуться. Они выбрались из гнезд и сновали над речкой.

Орех приблизился к Пятику и, продолжая на ходу пощипывать стебли, тихо отвел его в сторону. Сидя за полоскою тростника, Орех спросил: