Мистическая теология. Беседы о трактате святого Дионисия - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 31

И всему виной личность, которая говорит: «Мое эго должно быть лучшим».

В Индии живет множество джагатгуру/джагатгуру переводится как «учитель мира». Как можно стать учителем мира, не спросив согласия самого мира? И учителей мира так много! В мире может быть лишь один учитель; и одного учителя будет достаточно, поскольку мир всего один. Путешествуя, я встречал огромное количество учителей мира — просто удивительно: сколько же учителей мира на один мир?

В одной деревне ко мне привели человека, представив его как учителя мира, джагатгуру.

Я спросил у него:

— Сколько же у вас последователей?

Кажется, он немного смутился. Приведший его человек сказал:

— Его философия так глубока, так трудна для понимания, что я его единственный ученик.

Я ответил этому ученику:

— Не смущайтесь. Сделайте вот что. Джагатгуру означает учитель мира: «джагат» — это «мир», а «гуру» — «учитель». Просто смените имя: назовитесь Джагатом, «миром». А он будет вашим гуру — джагатгуру, учителем Джагата — и никаких проблем! Тогда вам не из-за чего будет смущаться; ведь он гуру Джагата!

Если вы — личность, то вы всегда зависите от других. Из-за этой зависимости вы становитесь пленниками, из-за этой зависимости вам приходится проявлять упрямство. В противном случае другие вас полностью поработят; они станут относиться к вам как к вещи. Вы должны быть упрямы, вы должны сражаться, вы должны бороться за выживание.

Индивидуальность никогда не бывает упрямой. Индивидуальность текуча, очень текуча — словно река, несущая воды к океану. У нее нет заранее установленного маршрута, нет априорных идей о направлении движения, нет планов. Она приспосабливается к ситуации, она прекрасно адаптируется.

А личность адаптируется не так хорошо, ей всегда приходится быть начеку. Она не текуча, она очень тверда, Она больше похожа на лед, чем на воду. И еще личность фальшива. Она не может принести вам никакой радости, не может сделать вашу жизнь праздником, не может позволить вам ощутить вкус божественного. Это человеческое изобретение, это структура, созданная человеком. Личность порождает ощущение внутренней пустоты и бессмысленности, из-за нее вы чувствуете себя несчастным.

Индивидуальность придает жизни смысл. Она превращает вашу жизнь в прекрасную песнь, и это уже не ваша песнь — это песнь бога. Индивидуальность божественна. Вы просто полый бамбук: вы становитесь флейтой в устах бога или в устах всего существования. И тогда вы позволяете случиться всему, что существованию угодно; вы пребываете в состоянии позволения.

Наш саньясин глубоко заблуждается, думая, что у него есть индивидуальность; просто у него очень сильное эго. Так бывает: когда ко мне приходят люди, и я вижу в них сильное эго, то первым делом я начинаю его накачивать, раздувать; их эго растет, раздувается все больше и больше, как огромный воздушный шар, чтобы они могли видеть, чтобы другие тоже могли видеть… Именно это я сделал и с этим саньясином.

Он был очень счастлив. Он ничего не понял — он не понял, что это только метод. Он был счастлив; он подумал «Это место как раз для меня». Он решил, что нашел подходящего человека. Он стал говорить людям: «Иисус в сравнении с Ошо просто ничто. Иисус просто пигмей!» Я накачивал его эго и раздувал его воздушный шар все больше и больше, и он, естественно, начал платить мне той же монетой. Он подумал: «Это поможет».

Старые, глупые игры ума Но я продолжал раздувать воздушный шар — до определенного момента, когда мне стало ясно: достаточно одного укола, и он лопнет.

Когда мой доктор приходит брать у меня кровь, он всегда говорит: «Сейчас будет немного больно!» — и я смеюсь про себя. Я говорю: «В этом вся суть моей работы!» Он говорит: «Сейчас будет немного больно!» — именно этим я и занимаюсь изо дня в день.

Поэтому, когда я сказал этому саньясину: «Сейчас будет немного больно», он начал собирать чемоданы. Теперь он пытается уехать в Италию. Отправляйся куда угодно, укол все равно тебя настигнет. У меня длинная игла! Она достанет тебя и в Италии — от нее не уйдешь!

Второй вопрос

Я иду! И со мной идут все мои оранжевые люди. Мы изменим цвет провинции Катч — мы сделаем ее оранжевой! Сначала туда приедут первые десять тысяч саньясинов, а потом еще и еще.

Через пять лет там будет пятьдесят тысяч саньясинов, а через десять лет — сто тысяч.

Так что передай жителям провинции Катч, чтобы они готовились! Мы многое разрушим, многое из того, что необходимо разрушить, многое из того, что нужно было разрушить уже давным-давно.

Индия страдает от множества глупостей, множества предрассудков. Мы не оставим в Катче от них и следа! Мы избавимся от всей бестолковщины, какой бы древней она ни была. Мы принесем в Катч совершенно новое мировоззрение.

Я выбрал Катч по той простой причине, что это одна из самых невинных индийских провинций. Все хитрецы оттуда сбежали: эксплуатация этой земли не сулит больших прибылей. И поэтому там живут простодушные и очень бедные люди.

Сто пятьдесят лет назад великая река Инд изменила свое направление. Раньше она протекала рядом с Кат-чем. В те времена Катч процветал, буквально купался в золоте. Но его процветание целиком зависело от Инда, великой реки, одной из крупнейших рек мира.

Вы удивитесь, когда узнаете, что слово «Индия» происходит от названия реки Инд. Когда греки во главе с Александром Македонским пришли в Индию, они назвали эту страну «Индус», потому что «Инд» на греческом звучит как «Индус». Это слово в итоге и превратилось в «Индию».

Катч был очень богатой и процветающей провинцией. Но когда река изменила свое русло, Катч стал пустыней, а его жители начали уезжать. Особенно охотно уезжали хитрые и амбициозные люди; все они покинули Катч. Их можно встретить теперь по всей Индии, но больше всего их в Бомбее. Они очень богаты — одни из самых богатых людей в Индии, — но все они живут за пределами Катча.

Катч беден и простодушен. Все амбициозные люди его покинули, и поэтому эта провинция — подходящее место для нашей работы. В каком-то смысле тамошние жители остались первобытными и не утратили детской невинности; а детская невинность очень легко оборачивается духовной революцией.

Итак, Катч станет нашим великим экспериментом. Никогда и нигде за всю историю человечества сто тысяч саньясинов не жили вместе. Это будет первый город саньясинов, и он станет уникальным экспериментом.

Естественно, что не всем это нравится, но возражающих совсем немного, не более двух процентов. Однако они очень красноречивы и убедительны — особенно уехавшие из Катча бизнесмены. Они боятся моего приезда по той простой причине, что Катч всегда зависел от них. Катч мало чем обязан этим дельцам, но жители провинции очень благодарны и за эти крохи. И богачи знают, что с приходом моих людей Катч преобразится, и они окажутся не у дел. Их покровительство, их великие альтруистические деяния будут забыты. Они боятся потерять власть над Катчем. Бизнесмены, политики очень боятся.

Я просматривал сообщения в газетах Катча и Гуджарата. Каждый день в них появляется что-нибудь обо мне и моих людях — за и против нашего приезда. Я с удивлением узнал, что моими оппонентами на страницах этих газет выступают одни и те же люди — я встретил шесть имен, не больше. Одни и те же люди, одна и та же шестерка: на каждом собрании один и тот же председатель, одни и те же докладчики. Они разъезжают по всему Катчу, Гуджарату и Бомбею, пытаясь создать видимость, будто против меня поднялось все население. Но они просто играют в политические игры.

Они из числа потерпевших поражение политиков, последователей Морарджи Десаи — за ними чувствуется его рука. Им больше не за что сражаться, не из-за чего создавать хаос. И они нашли себе новое занятие: теперь они утверждают, что наш приезд в Катч подорвет устои религии и культуры. Как будто религия и культура Катча отличаются от религии и культуры всей остальной Индии! Как будто Катч нечто особенное! В Катче та же глупая культура, что и во всей стране; и где бы я ни оказался, я намерен ее разрушить! Впрочем, она скоро и сама сойдет на нет, потому что у нее нет будущего. Великое прошлое и никакого будущего. Она стала совершенно бесполезной.