Жил полярный капитан - Мороз Елена - Страница 7

Подвижническая деятельность и труды Германа Дмитриевича Буркова — знаменитого полярного капитана, Почётного полярника, организатора многих успешных морских операций, вице-президента Ассоциации полярников России, президента Московской благотворительной общественной организации полярников, Заслуженного работника транспорта РФ, Почётного работника морского флота, Отличника Аэрофлота, Лауреата Государственной премии СССР, кавалера многих орденов и медалей – окажут, безусловно, и в дальнейшем положительное влияние на изучение и использование Арктики в интересах народного хозяйства России.

Деятельность Г. Д. Буркова в администрации Северного морского пути

1. Разработка и внедрение бортовых локаторов (1956–1977 гг.)

С возвращением в 1955 году на пост начальника Полярной авиации М. И. Шевелёва усилилось внимание к созданию нового поколения инструментальных средств ведения ледовой разведки.

В начале 60-х годов прошлого века в Ленинградском НИИ Минрадиопрома (позднее НПО «Ленинец») появилась идея применения для съемки подстилающей поверхности принципа радиотелескопа. Группу энтузиастов возглавили талантливые инженеры В. М. Глушков и С. Е. Конторов. Оригинальные аппаратные и конструктивные решения позволили получить разрешающую способность локатора порядка 10–22 метров, этого было вполне достаточно для различения пригодных для проводки судна участков и зон торошения льда. Опытный образец надо было испытать на практике. Пришлось использовать все возможные методы, чтобы в кратчайшие сроки организовать летные испытания вновь созданной аппаратуры в Арктике.

В 1965 году самолет ИЛ-18 Управления полярной авиации с установленным на нем опытным образцом радиолокационной станции бокового обзора (РЛС БО) «Игла» был подготовлен к испытательным полетам. Антенна, помещенная в специальный, прозрачный для радиоволн обтекатель, была установлена под фюзеляжем и ориентирована зеркалом вниз. Обзор ледовой поверхности осуществлялся в двух диапазонах, в полосе шириной 15–30 км слева от линии движения самолета. Полученные результаты преобразовывались в электрический сигнал и индицировались на экране осциллографа; одновременно они с помощью специального устройства записывались на фотопленку. В салоне самолета демонтировали большую часть пассажирских кресел и установили вместо них столы для размещения индикаторов и контрольно-измерительной аппаратуры. Из конца в конец салона тянулись десятки кабелей, оставался лишь узкий проход. Первый макетный образец вместе с контрольно-измерительной аппаратурой весил около полутонны, да и внешний вид шкафов с аппаратурой был неуклюжим (ведь использовалась элементная база 60-х годов), но «Игла» давала достаточно яркую картину ледовой поверхности.

Переоборудованный ИЛ-18 с группой специалистов из ААНИИ, НПО «Ленинец» и Гос НИИГА в августе 1965 года вылетел из Ленинграда. Первую посадку произвели в аэропорту Амдерма, где на борт поднялась испытательная комиссия из двух десятков человек: М. И. Шевелёв – руководитель испытаний, Г. Д. Бурков – капитан ледовой разведки западного сектора Арктики, В. И. Аккуратов – флаг-штурман полярной авиации, инженер В. В. Бобков, сотрудники ААНИИ В. С. Лощилов, Ю. М. Барташевич, В. И. Шильников, К. М. Кумачев, В. Д. Углов. За воздушную часть испытаний отвечал М. И. Шевелёв, за морскую – Г. Д. Бурков.

В том году кромка льда в Карском море значительно сместилась на север, и в целях сокращения непроизводительных полетов решено было базироваться на аэропорт Хатанга. Запланированная длительность испытаний составляла 60 летных часов. Полеты выполнялись в море Лаптевых вплоть до Северного полюса. Для обеспечения элементарного комфорта экипажа и членов комиссии на борту самолета было организовано горячее питание, работала стюардесса. Все силы и внимание присутствующих были сосредоточены на выполнении поставленных задач.

В районе пролива Вилькицкого РЛС БО «Игла» была впервые использована для практической проводки судна. На борт ИЛ-18 поступила информация о том, что дизель-электроход «Индигирка» (капитан Э. И. Купри) из-за тумана оказался в сложных ледовых условиях и прекратил движение. На подлете к месту с указанными координатами на экранах индикаторов появилось четкое изображение судна. Было видно, что оно уперлось в тяжелое ледяное поле, справа и слева от которого наблюдались разрежения.

Связавшись по радио с капитаном, Герман Дмитриевич сообщил ему о сложившейся ситуации и предложил обойти поле справа. После недолгого молчания послышался голос Э. И. Купри: «Ну, хорошо, допустим, все так, как вы говорите. Но откуда вам это известно? Мы то вас не видим и не слышим». Эдуард Иосифович из своей многолетней практики знал, что самолет ледовой разведки на малой высоте выходит к судну и сбрасывает вымпел с запиской или передает рекомендации по радиотелефону. В любом случае самолет всегда находился в пределах прямой видимости. Капитану было трудно представить, что с высоты 7 км можно давать какие-то рекомендации. Но он поверил Буркову, которого хорошо знал еще со времени учебы в Архангельской мореходке, и вскоре «Индигирка» вышла на разрежение и ушла по назначению.

По результатам испытаний был сделан вывод о возможности эффективного использования РЛС БО «Игла» на ледовой разведке. Необходимо было как можно скорее перейти к серийному производству. В сентябре 1967 года на трассе Северного морского пути появился самолет АН-24 с первой серийной радиолокационной станцией «Торос». Это была, по сути, модификация РЛС БО «Игла», доработанная с учетом выявленных во время полетных испытаний 1965 года недостатков. Существенным отличием нового прибора было то, что он включал в себя две самостоятельные станции – левого и правого бортов, так что обзор ледовых полей осуществлялся с обеих сторон по курсу самолета на ширину 20–30 км. Однако под корпусом самолета находился теневой (недоступный для обзора) сектор. Регистрация радиолокационного изображения осуществлялась на экранах оперативных индикаторов и, с использованием электронного фоторегистрирующего устройства, на фотопленке, проявка которой производилась на борту самолета по мере поступления информации. Одновременно с проведением ледовой разведки (осмотром подстилающей поверхности) осуществлялись испытания новой приемо-передающей аппаратуры, предназначавшейся для передачи полученной информации на судно. Приемная аппаратура была установлена на ледоколе «Киев». Опытные сеансы прошли успешно, однако было ясно, что аппаратура требует доработки, которая длилась практически до середины 70-х годов. Поиски шли по двум направлениям: получение на экране общей картины ледовой обстановки и измерение толщины льда. В результате была создана аппаратура, позволяющая измерять все необходимые судоводителям параметры и передавать собранную информацию с самолета на судно. Наиболее значимым фактом использования этой аппаратуры стало обеспечение в 1977 году первого похода надводного судна – атомного ледокола «Арктика» – на Северный полюс. Затем аппаратура пошла в серию, а творческий коллектив ее разработчиков, в том числе и Г. Д. Бурков, был удостоен в 1988 году Государственной премии СССР.

2. Дорога на Ямал

К середине 70-х годов на территории Ямало-Ненецкого автономного округа были открыты и разведаны крупнейшие месторождения углеводородов. Их освоение было сопряжено с доставкой значительного количества тяжелых грузов и металлоконструкций. Однако в этом регионе отсутствовали транспортные магистрали, а доставка по воздуху была нереальна. Оставался единственный вариант – по морю.