С точки зрения Кошки - Филиппова Елена И. - Страница 31

Я тогда, разумеется, и не догадывалась, что применила единственно верный метод переговоров: стала с котом на один уровень, сумела ему объяснить, что вместе нам может быть лучше, чем поодиночке. Это был мой первый опыт в освоении кошачьего языка.

Да не смейтесь вы! У кошек на самом деле существует свой язык! Это только мы, тупицы, думаем, что коты с нами не говорят, а они говорят — при помощи хвоста, лап и голосовых связок они пытаются войти с нами в контакт. Беда только, что мы ждём, когда они «созреют» окончательно и скажут на понятном нам родном языке: а как вы относитесь к тому, чтобы немного прогуляться на свежем воздухе и понюхать травку? А мы ответим: хорошо относимся, но не в два же часа ночи! Кот тогда войдёт в наше положение, кивнёт рассудительно, положит голову на лапки и сообщит: по трезвому размышлению я пришёл к выводу, что вы можете составить мне компанию завтра утром, часов так в десять, о кей? О кей, радостно согласимся мы. Это фантазии. Не дождёмся. Проще нам самим приспособиться к коту и усвоить его язык.

85. В Японии поступил в продажу первый в мире портативный компьютер-переводчик с языка кошек, который разработала компания «Такара» — один из ведущих в стране производителей игрушек. Ранее она уже прославилась на весь мир своим устройством, перелагавшим на человеческий язык лай и ворчание собак.

Последняя разработка — переводчик с кошачьего «Мяулингвал» — умещается в ладони, снабжён микрофоном и экраном на жидких кристаллах. Он способен различать и анализировать мяуканье и урчание 14 пород домашних кошек. После этого аппарат преобразовывает их в одну из 200 имеющихся в его памяти японских фраз, которые появляются на экране. Они выражают чувства и желания, разбитые по шести категориям — например, «хочу есть», «очень приятно», «надоело» и другие. В памяти компьютера имеются также ответы на многие вопросы, связанные со здоровьем кошек, особенностями их содержания и питания. Эксперты национального Института акустики, разработавшие аппарат, утверждают, что «Мяулингвал» было труднее создавать, чем переводчика с собачьего языка. «Собаки, — заявил сегодня журналистам представитель компании „Такара“, — более прямолинейны и открыто выражают свои чувства. Кошки же скрытны, вы никогда не знаете, когда они начнут мяукать». Новый аппарат стоит чуть больше 80 долларов. Следующим шагом должно стать создание переводчика с кошачьего языка на английский — их будут продавать в США. (NEW Sru)

В детстве-то разговаривать с котами куда как несложно. Я прибегала к своему Малышу, припрыгивала на месте, вертелась вокруг него и постукивала рукой по всему, что под эту руку попадалось. Кот тоже изгибался дугой, хвост над макушкой, кончик дёргается из стороны в сторону, но расслаблено. — Ты хочешь? — словно спрашивал кот, совершая вокруг меня круговые движения, — А во что играть будем? Я озиралась по сторонам и находила предмет игры: большую коробку. И мы с котом поочерёдно в неё ныряли и «прятались». Кот удовлетворённо мыркал, я удовлетворено взвизгивала. Так что у детей с кошачьими диалог продуктивный. А вот со взрослыми гораздо сложнее.

— Мау-мау-мау, — говорит ваша кошка требовательным голосом. И вы, чертыхнувшись, идёте на кухню и готовите кошке еду. А она, может быть, совсем не этого просила! Она вообще-то сыта, но ей скучно, хочется пообщаться.

Пообщаться с кем? С кошкой?

А вы думаете, что кошки мяучат только в двух случаях: если туалет недоступен или желудок пуст? Нет, учёные насчитали восемнадцать разных оттенков кошачьих мау, с разной интенсивностью, с разной высотой тона голоса, с разной интонацией Дюпон дю Немар считает, что кошки способны выговаривать три гласных (а,о,у) и семь согласных звуков: М, Н, Г, X, Ф, В и Р. У некоторых кошек получаются даже «человеческие» слова — ма-ма, у-ми-раю, мне. Связывают ли эти слова они с их смыслом — конечно, открытый вопрос… Но одно точно: есть кошки, которые любят поговорить, а есть такие, которые рта лишний раз не откроют. Причём, тут многое зависит ещё и от природной разговорчивости кошки, то есть от её породы. Сиамские кошки очень разговорчивы, они постоянно пытаются вам что-то объяснить. «Шерстяные» кошки менее разговорчивы, они предпочитают беседовать с вами при помощи урчания.

Поскольку одновременно в моем доме жили и та и другая, то иногда сиамская кошка выступала как бы переводчицей для моей полудлинношерстной кошки.

Трехцветка произносит что-то невнятное вроде «м-ра-ым?», а сиамка ясно и чётко требует: «маув-маув-маув». В переводе на русский этот обмен информацией выглядит примерно так. Трехцветка, уставившись на меня жёлтыми глазами: может отвлечёшься от дел и посидишь, спинку погла-адишь? Сиамка: ты что не слышишь, что Беатрису нужно срочно погладить, ну? Если трехцветке что-то из желанного не доставалось, она обречено сообщала «м-маа…» — и опять мимо меня. А сиамка переводила: «мау-вау — ма-ва-ва»: и какая же ты бессердечная. С трясущейся нижней губой следя за прогуливающимся по тротуару воробьём она точно заклинание читала: «м-м-ма-м-маув» необычайно нежным и тонким для её породы голоском, прямо ангельским: не улетай, о, умоляю тебя, не улетай, жи-ирненькая птичка! А когда он-таки взлетал, произносила отчётливо и горестно «мав» обиженно и чуть ли не басом: ах ты, черт побери, ушёл! И повернувшись к окну спиной, уходила, не оглядываясь, но добавляла «мау-мау-мав» — не больно-то и хотелось.

В первый раз оказавшись в моем доме, она всю ночь простояла на окне, с поднятой вверх головой, как одинокий щенок. И всю ночь проплакала: «мау-мау-ма-а-а-ау — мау-мау-а» — хозяйка, хозяйка, где ты, на кого ты меня покинула? И только потом уже, на третьи сутки подошла ко мне, положила по-собачьи голову мне на колени: «ма-уа» — гладь. Соблазнённая, я стала ласково поглаживать её под подбородком, кошка щурилась и нежно мырчала, потом мырчание стало резким и высоким, и рука моя попалась между её зубами. Она руку выплюнула, сказала коротко «мра» — хватит, мол, я тебе ещё не совсем доверяю. И отошла в сторону, села сама по себе, обвив лапы хвостом. Посидела так, подумала, снова встала и спросила : «мрав-мрав» — покормишь?

Вторая кошка гораздо чаще разговаривала, не разжимая рта, то усиливала, то заглушала уровень мырчания. Если «мр-мр-мр» было нежным и расслабленным, то она показывала, как ей хорошо лежать на моих коленях. И когда ей очень хотелось тепла и любви, она всегда подходила и полувопросительно предлагала «мр?» — не желаешь ли? Взгромоздившись на мои колени, она пела своё «мр» все громче и громче, а когда ей надоедало, появлялся предупредительный низкий звук «р-р-р» — сколько же можно, немедленно прекрати! Если я забывала убрать руку по первому требованию, следовал быстрый выпад лапы с обнажёнными когтями. После чего кошка полностью замолкала, спрыгивала с коленей и уходила прочь. Иногда она не била лапой, а просто её как бы вынимала и показывала: а у меня кое-что есть, когти при этом были наружу. Нора больше предпочитала зубы. Она не впивалась своими страшными клыками, а лишь слегка прикусывала: остановись, хватит. Спокойная, предоставленная самой себе «шерстянка» бормотала себе под нос «пф-хбх, пф-хбх», это означало, что ей сейчас хорошо с самой собой и мешать не стоит.

Между собой они переговаривались вообще без звуков — движениями, поворотами головы, положением хвоста, но со мной практически всегда голосами. Если Нора подлетела к Беатрисе «на цыпочках», бодала её головой и отскакивала в сторону, распушив хвост, как дикая белка, это означало: пошли, погоняемся, чур, ты водишь! Если Беатрисе хотелось любви, она подходила к Норе и начинала её вылизывать, пока та не сдавалась и не ложилась с ней рядом. Тогда трехцветка обнимала её лапками, клала голову к голове, и они вместе засыпали. Я переводила этот кошачий приём так: мне грустно и одиноко, я всеми покинута, вот обниму тебя и грусть пройдёт.