Ладожский ярл - Посняков Андрей - Страница 37

Проехав мимо ворот, они спустились к реке, к пристаням. Густой туман скрывал корабли торговцев, киевлян, ромеев и норманнов, слышалась лишь перекличка сторожи, да за кустами потрескивал костерок.

Подъехав ближе, Хельги остановил коня и задумался, глядя на огонь. Келагаст, дальние погосты, Ладога… Какие-то темные силы коварно подводили людей к мысли о необходимости смены князя, действуя не в лоб – исподтишка, хитро. Начали с дальних погостов, хотя могли бы и с города. Осторожничали, видно, чувствовали, что в Альдегьюборге их гораздо легче выловить, не то что в дальних лесах. То-то уж поди сыщи! А как накалится обстановка в лесах, как только туда будут брошены силы – дружина и знающие люди, – тогда можно будет нанести удар здесь.

– Думаю, ближе к осени следует ожидать нападения на купцов, – словно прочел мысли ярла Ирландец. Хельги – даже не Хельги, а его второе «Я» – удивлялся, откуда в этом человеке, бывшем друиде, столько здорового цинизма, пренебрежения условностями, недоверия к богам… а может, даже и неверия? Эти качества делали Ирландца непохожим на всех остальных, приближая его к Хельги. Восприятие мира было у обоих одинаковым. Ирландец, как и Хельги, был насмешлив и недоверчив, и в каждой пакости видел не волю богов, а явные человеческие усилия. Единственно, в кого он верил, был черный друид. Но и его Конхобар давно перестал считать непобедимым демоном. Мало ли друидов было в Ирландии? Ушел страх, ушел, может быть, благодаря общению с ярлом, ставку на которого Ирландец сделал еще в Мерсии, и даже раньше. И пока не разочаровался. Плюс ко всему – не ржавел без дела его недюжинный ум. Хотя, конечно, бывали моменты…

Конхобар закашлялся.

– Рюрик вчера прислал боярина. – Хельги спешился, подойдя к воде, умылся.

– Хаснульфа? – Ирландец встал рядом, правда, в воду не лез – холодно.

– Его.

– Не мог кого поумнее выбрать.

– А зачем? – Ярл обернулся. – Для исполнения такого приказа вовсе не нужно быть умным. Достаточно настойчивости и упрямства.

– Что же такого попросил Рюрик?

– А ты не догадался?

Конхобар потрепал по гриве коня – спокойного, добродушного каурку, вовсе не похожего на тех злых жеребцов, что так любили молодые воины, да хоть тот же Снорри.

– Рюрик требует людей? – погладив коня, вскинул глаза Ирландец.

– Именно. Большую часть дружины. И в такое время, когда… ну, ты сам знаешь.

– Отдашь?

– Придется, – Хельги вздохнул, потом взглянул хитровато: – Ну, конечно, не большую часть, но…

– Понятно, – хмыкнул Ирландец. – Приличия соблюсти надо.

– Дружины не жаль. Рюрик ждет и хорошего хевдинга.

– Снорри?

– Угадал. Кого ж еще-то? Жаль его отпускать – верен и честен.

– Отчего ж жаль? Пусть будет свой человек при Рюрике. Думаю, плохого в этом ничего нет.

Хельги усмехнулся:

– Свой человек? Ты что, не знаешь Снорри? Он слишком честен для любого тайного дела.

– Зато он предан тебе. С твоего позволения, я научу Снорри, что делать… без ущерба для чести. Я думаю, тебе и самому хотелось бы переговорить с ним… но ты же все-таки князь, тебе не подобает. Пусть лучше советы исходят от меня. Именно советы… Твои же слова Снорри воспримет как приказ. Выполнит, но может обидеться.

– Делай, как сказал, – кивнул Хельги и неожиданно улыбнулся. Хорошо иметь рядом с собой человека, которому можно безбоязненно поручить любое, даже самое деликатное, дело. Таков был и Найден – Но все ж таки еще слишком молод… слишком велик был у него пиетет перед родом, перед людьми, слишком уж оглядывался он на мнение окружающих, не отделяя своего «я» от «мы» ладожской общины. Но ясно уже было, что из Найдена выйдет толк… Кто еще? Никифор? Да, Никифор, несомненно, умен и начитан, сведущ в науках, особенно в богословии. И – Хельги давно это заметил – всегда добивается своего. Жаль, что при этом он слишком тяжел на подъем. Предпочитает уединение и древние ромейские книги. Кажется, и не надо больше ему ничего… Кстати, на днях он отправляется в дальние леса, хочет основать монастырь – нашел уже и охотников, правда, мало. Монастырь… Хорошая идея! Никифору нужен уединенный скит, а ему, Хельги, укрепленный пункт, острог в дальней лесной стороне. Надо будет дать Никифору людей…

С шипением выкатилась на песчаный берег волна, оставляя белую пену. Качнулся стоявший рядом насад, кто-то буркнул спросонья…

Хельги взобрался в седло:

– Я иногда вспоминаю Дирмунда.

Конхобар вздрогнул и непонимающе взглянул на ярла – с чего бы это тот помянул друида?

– И ты знаешь, у него ведь была неплохая задумка – подбирать верных людей с самого детства, воспитывать их, обучать… Жаль, у нас ничего подобного нет. Может, попробовать?

Ирландец покачал головой:

– С верными людьми не проблема, ярл. Дело в другом… Нам нужны люди не только верные, но и способные… как бы это лучше сказать? Способные иногда нарушить весь уклад жизни, отрешиться от рода, общины, даже от чести – ради тайного дела. Вот в Кенугарде был такой парень, Ярил Зевота… Помнишь?

Хельги кивнул:

– Еще бы. Этот твой парень едва не угробил нас при первом знакомстве.

– Зато потом хорошо помог. Из него бы, пожалуй, вышел толк… Ну, что уж об этом – где Альдегьюборг, а где Кенугард?

Дальше ехали молча. Главное было сказано. Миновав ворота, прибавили ходу – нужно было еще успеть собрать дружину для Рюрика.

Потянувшись, Ярил выбрался из шалаша. Попрыгал, помахал руками, разгоняя сон, увидел двух всадников, скачущих к воротам. Кажется, изумрудно-зеленый плащ одного из них он уже где-то видел. Впрочем, мало ли зеленых плащей? Разложив костер, Ярил разбудил артельщиков – молодых, безусых еще, парней – к приходу старосты следовало быть готовыми к работе. Бутурля Окунь зря не платил. Вот уже и показалась за деревьями его высокая худая фигура.

– Что, спите? – присаживаясь к костру, недовольно пробурчал староста. – С утра три варяжских кнорра на погрузку и, может, четыре насада. Если Велимир-гость не решит сэкономить.

– Он может, – наматывая онучи, отозвался Ярил.– Заставит своих таскать, гребцов у него хватает. Не то – варяги…

– Да уж, с варягами проще, – согласно кивнул Бутурля. – Ну, однако, пошли.

Ярил улыбнулся. Работа ему нравилась. Тяжело, да зато весело – и с корабельщиками языком потреплешь, и со своими. Да и с напарником повезло – хороший, работящий парень, тоже любитель поговорить, как и сам Ярил. Что-то его не видать, спит, что ли? Нет, выполз.

– Что зенки трешь, Овчаре? – поддел нового друга Ярил. – Аль с девой какой всю-то ноченьку миловался?

– Ага, – засмеялся Овчар – русый добродушный парень со шрамом на шее. – С боярышней одной тешился, ух, и сладки ж уста! Только Михря все мешал, ворочался, завидки брали, видно!

– Да ну тебя, – покраснев, отмахнулся Михря, совсем еще юный отрок, темненький, кареглазый.

– Ты б его разбудил лучше, – засмеялся Ярил. – Все веселее.

Артельщики грохнули смехом, и даже Бутурля Окунь не сдержал улыбки, хотя и старался блюсти строгость – все-таки староста.

– Да я будил, – отозвался Овчар, нагнав остальных. – Поглажу боярышню, потом обернуся, верно, Михря?

– Да ты не боярышню, ты, верно, Михрю гладил?

– Михря, не ночуй больше с ним в одном шалаше, ночуй лучше с Ноздряем.

– Да Ноздряй ему не нравится.

– Ну вас всех к лешему!

Обиженный Михря убежал далеко вперед. Впрочем, вот уже и пришли – выплыла из утреннего тумана темная кормовая надстройка кнорра.

– Ух, и кораблина же! – восхищенно молвил Ноздряй, здоровенный детина с пудовыми кулаками и детским простоватым лицом. – Нешто такой по дальним морям плавает?

– Не, Ноздряй, по озерам токмо.

Давно проснувшийся варяжский купец Ульф дожидался грузчиков на серых мостках причала.

– Сначала бочонки, потом кожи, – распорядился он. – Смотрите не перепутайте.

– Не перепутают, парни ушлые, – заверил староста. – А ну, начинай, робяты! В третьем амбаре кожи-то?