Ловец Душ (СИ) - "Этьен Моро" - Страница 1

Этьен Моро

Ловец душ

Пролог

В безмолвной тиши хвойного леса, окутанного непроглядной темнотой новолунной ночи, слышалось лишь далекое уханье филина. Стареющий месяц ушел на покой, а звезды скрылись за пеленой облаков, закрывавших небо от края до края. Во мраке смутно угадывались очертания раскидистых еловых лап, источающих терпкий смоляной аромат.

Внезапно раздался сначала приглушенный, а со временем становящийся все громче, треск сухих веток, застилающих землю. В пелене темноты упрямо шагал, едва волоча ноги, странный человек. Его тяжелое дыхание было хриплым и чуть свистящим, словно задыхаясь, он жадно втягивал тягучий лесной воздух. Лицо незнакомца было страшно обожжено, начисто лишенное бровей и ресниц, покрытое громадными волдырями ожогов, оно выглядело неживым и напоминало искусно сделанную маску. Его обугленная одежда, опаленная голова и лицо, изуродованные огнем руки, говорили об одном — человек, пробирающийся через лес, недавно сбежал из страшного пожара. А он шел все дальше, так, как будто неведомый компас указывал ему дорогу.

Наконец, изможденный незнакомец добрался до небольшой лесной поляны, в центре которой закрытая со всех сторон еловой стеной находилась каменная статуя, чуть выше человеческого роста. Изваяние представляло собой согбенную фигуру в удивительно мастерски высеченном балахоне, струящимся мраком ниспадающим к подножию. Лик объявшей костлявыми руками иззубренный обсидиановый серп статуи скрывался в глубине складок капюшона из темного камня, лишь пристальному взору являл свое устрашающее величие оскалившийся каменный череп, увенчанный замысловатой тиарой из вулканического стекла.

Обожженный человек приблизился вплотную к монументу, уперся в него головой и достал из-за пазухи нож. Сосредоточившись и вдохнув в последний раз, он громко, насколько ему позволяли сожженные огненным воздухом легкие, крикнул: «В твою славу, Саар-Хе!», и безжалостно, недрогнувшей рукой полоснул себя по горлу. Поток крови хлынул из рассеченных артерий, заливая каменное изваяние. Простояв несколько секунд, он соскользнул по статуе вниз, а хлещущая кровь залила мягкую, засыпанную хвоей, почву. Попавшая на изваяние эссенция жизни неожиданно впиталась в статую, которая стала чернее ночи. Темнота, исходящая от монумента, стала сгущаться перед лежащей жертвой, окутывая ее. Кровь, покинувшая тело, словно жидкая ртуть стала собираться в капли и возвращаться в иссушенные сосуды. Страшнейшие раны и ожоги незнакомца затягивались и исчезали бесследно. Его лицо преображалось, приобретая человеческие черты. А все сгущающаяся темнота полностью скрыла неприметную лесную полянку, которая исчезла из внешнего мира, оставив видимой лишь идиллическую картину ночного леса.

В тумане прошлого

В тесной комнатушке без единого окна чадила масляная лампа, освещая колеблющимися сполохами огня двух угрюмых мужчин. Один из них умостился на куске потертой ткани, небрежно брошенной на пол. Подложив руки под голову, он лежал, уставившись на завешенный клочьями паутины угол. Второй, уселся прямо на голые доски. Обхватив голову руками и с силой взъерошив волосы, он тяжело вздохнул и вновь устремился в воспоминания.

— Стой! Стой, не убивай меня! Я нужен тебе больше, чем ты думаешь, — причитал худосочный мужчина средних лет, с вымазанным красной краской лицом. Отступая, он вытягивал руки вперед, будто пытаясь отгородиться от своей судьбы. А тем временем невысокий, но очень широкий в плечах человек, облаченный в такой же темный балахон, как и на его жертве, медленно приближался. С узкого, изогнутого клинка кинжала, зажатого в его руке, капала кровь, разбиваясь в мелкие брызги о каменный пол. Размалеванный, продолжая молить о пощаде, запнулся о хрипящего и бьющегося в агонии соратника. Он плюхнулся прямо на копчик, и дикими глазами посмотрел на своего палача.

— Да стой же! — уже в истерике закричал размалеванный, — Атмар! Он убьет тебя!

Эйнар остановился, ошеломленный услышанным. Этот тощий дьяволопоклонник никак не мог знать о его покровителе. Ободренный сектант принялся сыпать слова как горох:

— Вар-Саан, могучий и знающий, открыл мне. Придет человек. Нельзя мешать. Он показал твоего правителя, я знаю замысел. Ох, да ведь он же воспользовался моей верой и погубиил! Тебя погубят также. Тебя спасет пришелец, чуждый, странник из далеких земель. Ты должен помочь ему пока он не поймет…

— Что он должен понять? Как его зовут? — наконец, подал голос Эйнар.

— Я все покажу, оставь только меня в живых, я буду рядом и укажу тебе, — умоляюще глядел в глаза своему палачу размалеванный.

— Хорошо, будь по-твоему, — протянул руку Эйнар.

Дьяволопоклонник, не веря своему счастью, крепко схватился за широкую ладонь. Но не успел он подняться, как был поражен в самое сердце.

Эйнар вынул кинжал из тела, вытер его о балахон сектанта и, быстро оглядевшись, пошагал к статуе рогатого демона. Забрызганное кровью изваяние, казалось, торжествуя, оглядывало разыгравшуюся сцену смертоубийства.

— Совсем плох стал, видно и вправду нам конец близится, — подумал лежащий, оглядев своего впавшего в ступор товарища, — а ведь как хорошо все начиналось. Необычно, конечно, но так здорово, словно моя несбыточная мечта воплотилась в жизнь. Тем промозглым осенним утром…

Прибытие

— Рота подъем!!! — истошный крик дневального вырвал Северцева с улиц родного города, где он прогуливался со своей любимой, не подозревая, что вокруг него всего лишь сон. Не успев еще толком осознать себя, он уже бежал вокруг желтых громадин казарм, вместе с несколькими сотнями других счастливчиков, угодивших на срочную солдатскую службу. Зарядка, уборка, завтрак — стандартная армейская рутина, начинался еще один серый, ничего не предвещающий день. На построении под тусклым, набухшим дождем небом его фамилию назвали в числе других, попавших в рабочую команду на овощебазу. Предстояло перенести немало тяжестей, и Северцев без особого энтузиазма поплелся в конце их колонны на объект работы.

— Эй, олень, иди сюда, — услышав окрик невзлюбившего его сержанта, Северцев хотел притвориться, что не расслышал зова, но тот настойчиво повторил, прибавив сверху парочку непечатных ругательств.

— Чего хотел? — подошел он к сержанту.

— Не хотел, а хотели, попутал немного, солдат? Ты не на гражданке.

— Виноват, товарищ младший сержант.

— Виноват военкомат, — вспомнил заезженную шутку младшой, — я тебе вчера после ужина куда приказал идти?

В животе рядового похолодело, а колени предательски ослабели, Северцев, прекрасно помня указанный командиром фронт работ, хранил молчание.

— Чего молчишь, а? — он подошел ближе, нависнув над съежившимся солдатом. Бах, внезапный удар сбил Северцева с ног, яркая вспышка выбила из его головы все мысли, а новые оплеухи сыпались как из рога изобилия. Впавший в раж сержант не стеснялся лупить ногами, не особо заботясь о том, куда приходятся попадания тяжелых армейских ботинок. Прекратив экзекуцию младшой, отошел к пирамиде огромных деревянных ящиков, обитых тяжелым железным каркасом, и закурил, тяжело дыша. Северцев лежал, закрыв сочащийся кровью нос руками. Он исподлобья смотрел на своего мучителя и чувствовал, как его переполняет злоба от обиды и горечи за собственную беспомощность, гнев нарастал и выкристаллизовывался в животную ярость, солдату казалось, что он готов порвать обидчика голыми руками.

— Да чтоб ты сдох, сука, — повторял он шепотом раз за разом, медленно поднимаясь, тут он увидел как тень сержанта, неожиданно отрывается от земли и начинает жить своей собственной жизнью, словно бы неведомые потусторонние силы услышали Северцева. А тем временем, тень, поднявшись во весь рост за спиной мучителя, схватила его за плечи и резко повалила на спину. Ошеломленный сержант пытался подняться, но будто приклеился к полу, а Северцев, расширившимися глазами смотрел на то, как громадный ящик без всякой видимой причины скользит вниз и пробалансировав на краю пару секунд срывается в недолгий полет, окончившийся на лбу неудачливого обидчика солдата.