Ветер с Варяжского моря - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 71

Тойво подвел лодку к низкому берегу, выпрыгнул сам. Он хотел помочь Загляде выбраться из лодки, но она отдернула руку, словно он тянулся к ней с раскаленным железом.

– Какую славную добычу ты привез! – по-чудски воскликнул бородач в волокуше. Но Загляда поняла его; такими словами всегда встречала вернувшихся охотников Хелми.

– Боги исполнили свое предсказание! – с торжеством ответил Тойво и повел Загляду к избушкам.

Так Загляда оказалась в поселке Тармо – в том самом месте, куда она так не хотела попасть и куда суровая нить судьбы все же привела ее. Жители поселка встретили ее с удивлением, но и с радостью, и Тармо немедленно послал родичей с жертвами к священным камням. Поместили Загляду не в доме самого Тармо, как она боялась, а у его брата Кауко под присмотр его жены. Звали ее Хилья, и она была известна чуть не во всем племени как искусная лекарка. Говорили, что она умеет слышать голоса духов и они открывают ей много тайного. На голове она носила коричневое покрывало, а к застежкам на груди у нее было подвешено на бронзовых цепочках множество непонятных амулетов. Глаза Хильи под сморщенными веками были бесцветны и неуловимы, и Загляда больше не удивлялась повадкам Ило: каким же ему быть, если его мать – колдунья?

В первый же день люди всего поселка целыми семьями прибежали с полевых делянок из леса и собрались в доме Кауко, чтобы поглядеть на Загляду. Каждая семья приносила для нее подарки: мед, ягоды, мясо, полотно, одежду, украшения, застежки, амулеты. Загляда не хотела и смотреть ни на что.

– Все люди очень рады, что ты теперь у нас, – по-славянски объяснял ей Тармо. – Карху Косматый говорил с духами, и они сказали, что ты принесешь роду удачу. Потому хотели сосватать тебя для Тойво и давали такое богатое вено. А теперь ты пришла сама – это добрый знак, теперь всему роду будет удача!

«Будет вам удача от меня, как от козла молока! – сердито подумала Загляда, не отвечая. – Мне самой на долю одни несчастья достались! Чтоб тому зайцу кикимора уши узлом завязала!»

Мансикка принесла ей целый ворох одежды из своего приданого – несколько тонких вышитых рубашек, платье из светло-серой шерсти, отделанное красно-черной тесьмой, с бронзовой бахромой по подолу, венчик с медными бляшками. Молча мотая головой, Загляда отказывалась от всего. От этого племени ей ничего не было нужно. Тоска по Снэульву томила ее с такой силой, что она едва не плакала. Только нежелание показать своих чувств чудинам помогало ей сдерживаться. Казалось, только бы вырваться из этого дома – и она побежала бы, как косуля, прямо через лес назад к Медвежьему Двору. Но ее, как видно, не собирались выпускать.

Проснувшись на другое утро на полатях возле сладко спящей Мансикки, Загляда решила, что это сон. Вспомнив обо всем вчерашнем, она горько усмехнулась: в который уже раз за последнее время ей приходится просыпаться в чужом месте и желать, чтобы все прошедшее оказалось только страшным сном!

От беспокойства Загляда заворочалась, и Мансикка тут же проснулась. Едва открыв глаза, она сразу принялась что-то говорить, но Загляда в ответ только качала головой. Прошли те времена, когда Мансикка напоминала ей ягоду земляники – теперь она была чем-то вроде надоедливой птички, которая без умолку щебечет над ухом, но не так-то легко уловить хоть какой-то смысл в ее щебетанье.

Поднявшись, хозяйки принялись за домашние дела. Торопясь в хлев, Мансикка предложила Загляде помолоть муку, чтобы не скучать без занятия. Загляда с негодованием помотала головой.

– Вот еще не хватало! – по-словенски воскликнула она, не заботясь, поймут ли ее. – Я вам не холопка досталась!

Усевшись на лавку, она выразительно сложила руки на коленях. Хоть лопните, а делать ничего не буду! Еще пару месяцев назад она никому не могла бы ответить так грубо, но события последнего времени переменили ее. Всего лишь этой весной она жила в родном городе с любимыми и ласковыми родителями и не знала никакой печали. А с тех пор она успела потерять мать, найти жениха-варяга, проститься с ним, побывала в плену и спаслась, чудом избежав рабства, пожила в лесу и вот опять украдена! И непонятно, кто и как теперь поможет ей спастись. Но если два месяца назад прежняя Загляда только всплеснула бы руками и заплакала, нынешняя была не такова. Повороты судьбы и удачи умудрили ее великой истиной: кто барахтается, может и выплыть. И Загляда полна была решимости сопротивляться, пока хватит сил.

Не настаивая больше на ее участии, обе хозяйки усердно трудились сами: Хилья месила тесто, Мансикка сперва возилась в хлеву, потом вернулась в дом и сама засела за жернов. Скоро явился Тармо.

– Боги открыли Карху, что славянская дева войдет в наш род и принесет в него благополучие на многие годы, – с важностью пересказывал он Загляде предсказание. – У тебя родится сын, который возвысит наш род над всем племенем. Боги не открыли, где искать эту деву, но сами привели тебя сюда. Когда мой сын Тойво увидел тебя там, на Волхове, он понял, что предсказание говорит о тебе. Боги уберегли тебя от руотсов, они привели тебя к нам – это и есть знак воли богов. Скоро мы приготовим вашу свадьбу.

– Мой отец вам согласия не давал! – упрямо возразила Загляда.

Она уже не помнила, что когда-то узкие глаза Тармо под тяжелыми веками внушали ей робость. Она так негодовала на все чудское племя, что никакой робости не находилось места в ее сердце.

– Боги мудрее людей! – ответил старейшина. – Когда твой отец вернется, мы дадим ему такое вено, что он не будет в обиде!

Загляда не возразила вслух, но в душе знала: она скорее умрет, чем будет женой Тойво. Раньше он был ей просто неприятен, теперь же стал внушать отвращение.

– Делай приданое, – велел ей Тармо на прощание. – Мансикка и другие девы помогут тебе, когда управятся с делами. И мы не упрекнем тебя в том, что ты ничего не принесла в наш род. Благословение богов важнее!

Загляда презрительно фыркнула ему вслед: надо же, какой добрый!

День клонился к вечеру, когда дверь вдруг отворилась и в полутемную избу просунулась знакомая белесая голова. Загляда чуть не закричала от радости. Вот он, тот, кто несомненно поможет ей! Ило тут же сделал ей знак молчать и с невинным видом сел возле очага. Загляда едва могла усидеть на месте, ей хотелось скорее расспросить его, что там, на Медвежьем Дворе? Как Снэульв принял это известие, что теперь делать?

– А, и ты пришел, бездельник! – так приветствовала брата Мансикка. – Как только запахло свадебным угощеньем, как ты сразу прибежал!

– Какой это свадьбы ты ждешь? – с удивленным видом спросил Ило.

– Побольше ходи с твоими проклятыми руотсами – будешь знать еще больше. Через несколько дней будет свадьба Тойво и Загляды, а потом моя свадьба со Спехом! Когда нас обручали, тебя здесь не было! Можешь и на свадьбу не приходить, мы управимся с пирогами и без тебя!

– Дивлюсь, как глупы делаются люди, пока ждут свою свадьбу, – ехидно сказал Ило.

– Просто тебе завидно! – решила Мансикка. – Ты можешь и не мечтать: Тармо сказал, что ни за что не станет сватать тебе невесту, пока ты не образумишься, не бросишь руотсов и не будешь работать, как все!

– Ой! Держите меня! – Ило повалился на пол и задрыгал ногами. – Ой, умираю! Ой, напугали! Сейчас умру с горя!

Даже Загляда фыркнула от смеха: она догадывалась, что Ило не так уж жаждет жениться. А если ему что-то будет нужно, то он прекрасно обойдется без помощи Тармо.

– А ты побольше слушай дядькины обещания! – сказал сестре Ило, сев на полу. Пряди волос закрывали ему глаза, и сейчас он как никогда был похож на нечисть. – Твоя свадьба со Спехом будет тогда же, когда и моя. Никогда!

– Глупости! – Мансикка презрительно фыркнула и снова принялась за работу. – Он скоро вернется. И я скажу отцу, чтобы на время свадьбы тебя послали смотреть за стадом, – ты ведь вовсе не хочешь есть наши пироги.

– Пироги-то, может, и будут, да не ваши. Если Тойво женится на Загляде, то ты за Спеха не пойдешь.