Ветер с Варяжского моря - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 52

«Асгерд» – вдруг вспомнилось ей. Так ее назвал Тормод – наверное, это первое женское имя, которое пришло ему на ум. И хотя было не. время думать о подобном, Загляда невольно отметила – теперь она знает имя девушки, из-за которой Тормод двадцать лет назад простился и с родиной, и с мыслью о женитьбе.

Глава 5

Утром Загляду разбудили звуки чужих голосов: незнакомый мужской голос настойчиво говорил что-то на северном языке, а женский, молодой и звонкий, отвечал ему коротко и неохотно. Открыв глаза, Загляда растерянно заморгала, рассматривая незнакомое место. Она лежала на лавке, укрытая огромной медвежьей шкурой, а перед глазами ее была просторная палата, вовсе не похожая на ее привычную горницу. На полу лежали шкуры, лавки и большие лари были покрыты вышитым сукном, возле скамьи стоял витой бронзовый светец, у дальней стены виднелась широкая лежанка под горностаевым одеялом. По углам ее вытянулись к самой кровле деревянные столбы, покрытые резными изображениями страшных зубастых зверей.

На лавке под окном сидела молодая красивая женщина в синем вышитом платье и с белым шелковым покрывалом на голове. И едва увидев ее, Загляда разом вспомнила все, что ей пришлось пережить за долгий-долгий вчерашний день. Ладога сгорела, разоренная Эйриком ярлом, а она, чудом избежавшая общей участи, лежит в спальне боярыни Ильмеры. Под одной крышей с самим Эйриком ярлом. Загляде страстно захотелось, чтобы все это оказалось только страшным сном, и она зажмурилась, надеясь проснуться по-другому, по-настоящему. Но нет – вчерашние картины разорения и горя стояли перед ее взором слишком ясно для сна. Первая ее мысль была о Тормоде, вторая – о пленницах в клети, о Снэульве. Ей хотелось скорее бежать к Тормоду, но она не решилась помешать разговору хозяйки с мужем.

– Эйрик спрашивает, почему ты не вышла к нему ни вчера, ни сегодня, – говорил жене Оддлейв ярл. – Он просит тебя выйти в гридницу, чтобы он мог и тебя поблагодарить за гостеприимство.

– Я не звала его в гости, – холодно ответила Ильмера. – Будь моя воля, он увидел бы не такое гостеприимство! Но что бы ни случилось, я не сяду с ним за один стол и не выйду в палату, пока он и его люди остаются в Княщине.

– Но что я скажу ему?

– Скажи, что он мне ничем не обязан, и это будет правда! Если бы я могла поступить по своей воле, он не такого бы гостеприимства дождался от меня!

Оддлейв ярл снова услышал в словах жены упрек и помолчал, не желая начинать ссору. Ему часто приходилось спорить с Ильмерой, и часто они не могли друг друга понять, хотя оба знали родной язык друг друга.

– Я понимаю тебя, – после недолгого молчания заговорил Оддлейв ярл, и голос его звучал принужденно: он пересказывал жене те самые доводы, какими убеждал себя сам. – Но скажи мне, что я должен был сделать? Не пускать Эйрика в крепость – он вошел бы сам, и все мы здесь были бы убиты или взяты в плен. Едва ли ты желаешь такой участи.

Ильмера молчала.

– Но ты служишь князю Владимиру, а принимаешь в гостях его врага, пришедшего с мечом и огнем, – сказала она, тоже не сразу.

– Спасти весь город Вальдамара конунга я не могу, – ответил ярл, не без труда признаваясь вслух в своем бессилии. – Так я спасу хотя бы часть…

– Но как ты будешь отвечать перед князем, когда Эйрик уйдет? – тихо спросила Ильмера. Она старалась говорить безразлично, но отзвуки тревоги в ее голосе выдавали, что она заботится об участи мужа больше, чем хочет показать.

– Сначала дождемся, пока Эйрик уйдет, – так же ответил Оддлейв. – Я подумаю, что можно сейчас сделать.

– Подумай, – холодно сказала Ильмера. – Если ты ничего не придумаешь, я лучше вернусь к моему отцу. Когда он отдавал меня за тебя, то не думал, что ты будешь помогать нашим врагам.

– Тогда пусть бы твой отец и другие бояре Хольмгарда получше берегли Альдейгью! – с непривычным раздражением воскликнул Оддлейв, не в силах больше сдерживать гнев и обиду. – Почему они посылали так мало сторожевых кораблей? Хольмгард и Альдейгья вместе способны содержать десять, пятнадцать кораблей, а держат три! Почему Вальдамар или хотя бы Дубини ярл не построил сторожевых башен от моря до Альдейгьи? Тогда можно было бы узнать заранее, устроить надолбы на Волхове, собрать дружины! Можно было бы многое сделать! И я говорил об этом! Ты помнишь, я говорил и Дубини ярлу, и твоему отцу! Почему же меня одного надо во всем обвинять?

Ильмера помолчала, не возражая. В речи Оддлейва было много правды.

– Неужели никто не поможет нам? – с тихим отчаянием прошептала она чуть погодя.

– Не думаю, что нам стоит ждать помощи, – ответил Оддлейв ярл, снова взяв себя в руки. – Конунг Висислейв едва ли даже знает об этом. Чтобы только получить эту весть, ему нужно четыре дня! А его и нет сейчас в Хольмгарде, он ушел на чудь в Заволочье. Если бы он был в Хольмгарде, может, Эйрик и не решился бы идти сюда. Но Висислейв сам прогнал Ингольва, который все знал о его замыслах и его силах, сам заставил его желать мести! У вас правильно говорят: что посеешь, то и пожнешь! Мог бы помочь Вальдамар конунг, но он слишком далеко, ты знаешь и сама! Пока он вернется сюда, Эйрик ярл со всей добычей успеет вернуться на Готланд!

– Но в Хольмгарде и без конунговой дружины можно набрать достаточно войска.

– Да, можно. Если захотеть. Но я не думаю, что Хольмгард очень поторопится на помощь Альдейгье.

Ты прожила там столько лет и должна знать – тамошним боярам не дает покоя то, что первые ваши конунги жили здесь, а не у них. А купцы будут только рады, если здесь от города останутся одни угли и все торговые корабли поплывут прямо в Хольмгард…

– Перестань! – воскликнула Ильмера и закрыла лицо руками. Слова Оддлейва больно ранили, ее, но она признавала, что он и здесь во многом прав.

– Я скажу Эйрику, что ты больна, – сказал ярл и пошел к двери.

Жена не провожала его глазами, Опустив руки на колени, она смотрела остановившимся взором куда-то в угол. Ее красиво очерченные черные брови заломились, словно она с большим трудом удерживала слезы.

А Загляда вдруг вспомнила Снэульва и невольно нахмурилась, как будто невзначай прикоснулась к больному месту. И у боярыни Ильмеры, выходит, такая же беда. И даже хуже: муж – не жених. Ему нельзя вернуть кольцо и забыть обо всем. И уж раз Ильмера пригрозила вернуться к отцу, значит, душа ее болит нестерпимо.

Загляде было очень жарко под шкурой, а еще больше хотелась узнать – как там теперь? Осторожно она выползла из-под шкуры и спустила ноги на пол. Хозяйка не замечала ее движений, и Загляда не решалась ее окликнуть. Натянув верхнюю рубаху и чулки, она обмотала вокруг ног тесемки поршней, пригладила косу и с горечью вспомнила, что даже гребень надо идти просить у Арноры – своего у нее больше ничего не было.

Хозяйка по-прежнему не смотрела на нее. Неслышно ступая по шкурам на полу, Загляда прошла к двери и выскользнула в девичью.

Первое, что она увидела, была белеющая в полутьме голова Ило. Он сидел возле спящего на полу Кетиля и настороженно оглядывался, словно охранял своего старшего товарища. Тормод мирно спал на своих подстилках, дышал глубоко и ровно. Успокоившись, Загляда подошла к Ило.

– А что… эти? – опасливо спросила она у мальчика, кивнув на дверь в гридницу.

– Спят. Одни спят, другие добычу сторожат. Ночью притащили рабыню – какая-то боярышня из города, я ее не знаю. Двое из-за нее подрались, и Эйрик взял ее себе. И всю ночь говорили, куда им пойти дальше.

– Дальше? – ужаснулась Загляда. – Куда дальше?

– Есть еще Порог, есть Вельсы. Тут по Волхову много городов. Есть чего пограбить.

– Неужели им мало? – с ненавистью прошептала Загляда, вспоминая вчерашние грабежи. – Упыри ненасытные!

Ило только пожал плечами.

– Заходила Арнора, – снова заговорил он. – Сказала, чтобы ты приходила к ней на кухню, когда захочешь есть. Хочешь, пойдем ее искать?

– А как же Гуннар? Не боишься его встретить? Он ведь тебя прирежет теперь!