Суфии. Люди пути. Беседы о суфизме - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 35

Ты спрашиваешь меня: «Почему великие философы и им подобные говорят прекрасные вещи и при этом остаются в такой неразберихе?»

Говоря прекрасные вещи, невозможно разобраться с путаницей, это не так легко и не так дешево. Если вы хотите разобраться с путаницей, если вы хотите выйти за пределы неразберихи, вам придется совершить реальную работу — как это называл Гурджиев. Он называл свою систему «работа». Нужна настоящая работа. Прекрасные желания, поэзия, прекрасная философия могут утешить, но это не поможет. Это так же, как если бы кто-то был голоден, а вы бы продолжали говорить об отменной пище, кто-то голоден, а вы даете ему прекрасно напечатанное меню, кто-то голоден, а вы даете ему почитать поваренную книгу.

Вот в точности то, чем является философия. Философия — это меню. Она так говорит о еде, что у вас начинает течь слюна. Даже при мысли о лимоне вы истекаете слюной. Но это не принесет удовлетворения. Философия воздействует на людей, потому что люди живут в уме.

Я слышал...

Философ пришел на автобусную остановку, но обнаружил, что пришел рано. Он увидел автомат для предсказаний, бросил в него пятицентовую монету, появилась маленькая карточка, на ней было написано: «Вы — Джон Джонс, вам шестьдесят пять лет, вы известный философ, и вы направляетесь в командировку в Чикаго».

Он удивился: «Я не верю этой машине. Я не могу поверить, что эта машина знает столько обо мне. Наверняка тут какой-то подвох». Он снова бросил пятицентовую монету, появилась другая карточка, на ней было написано: «Вы по-прежнему Джон Джонс, вы все еще известный философ, вам все еще шестьдесят пять лет, и вы все еще направляетесь в командировку в Чикаго».

«Я просто не могу поверить!» — воскликнул мужчина, бросая следующую монету. На это раз появилась карточка, на которой было написано: «Вы по-прежнему Джон Джонс, вы все еще известный философ, вам все еще шестьдесят пять лет, вы все еще направляетесь в командировку в Чикаго, но вы сваляли дурака и пропустили свой автобус».

Философия — это валяние дурака! И помните: вы пропустите автобус.

Праздные рассуждения не помогут, это роскошь. Вы можете беззаботно болтать, вы можете строить теории, вы можете возводить воздушные замки, можете грезить о чем-то прекрасном. Но все это — ребячество.

Конечно, если вы умеете быть логичными, если вы умеете быть последовательными в словах, если у вас есть некоторая способность и умение обращаться со словами, вы можете чувствовать себя весьма удовлетворенно. Вы можете почувствовать, что у вас есть ключ, что вы все знаете.

Мальчик из службы доставки зоомагазина не отличался особой сообразительностью. Однажды его попросили доставить кролика для миссис Джонс, шоссе номер два, дом четыре.

«Лучше бы вы записали, чтобы я не забыл», — сказал мальчик.

Сунув адрес в карман, он отправился выполнять поручение. Каждые несколько минут он поглядывал на адрес и говорил: «Я знаю, куда еду: миссис Джонс, шоссе номер два, дом четыре».

Все шло гладко, пока он не угодил в яму на дороге. Грузовичок, на котором он ехал, влетел в канаву, кролик вырвался и со всех ног пустился бежать по открытому полю.

Мальчик взорвался смехом. Когда какой-то прохожий спросил его, что его так насмешило, он сказал: «Вы видели того сумасшедшего кролика, что мчится по полю? Он же не знает, куда бежать, ведь адрес у меня в кармане».

Вся философия такая. Она не связана с реальностью. Философы думают, что им известен адрес Бога. Они не понимают, что все, что они знают, — мусор. Это все их фантазии. Чтобы познать Бога, нужно стать религиозным.

Есть лишь два пути познания реальности: если вас интересует объективная реальность, станьте учеными, если вас интересует субъективная реальность, станьте религиозными. Поэтому философия постепенно исчезает. Возможно, в будущем философия вовсе перестанет существовать, или она приживется только в психиатрических лечебницах.

Наука забрала большую часть. Многие вопросы, которые считались философскими, больше не являются философскими. Наука взяла их на себя, в них больше нет никакой философии. Наука знает точный ответ. Философия может существовать только в сумерках, когда точный ответ неизвестен. Поэтому большую, объективную часть взяла на себя наука. А вторая часть, другая часть, всегда была уделом мистиков — суфиев, хасидов, последователей дзен.

Философия умирает. Теперь не о чем философствовать. Мистик знает, что есть субъективная реальность, ученый знает, что есть объективная реальность, — что осталось философу? Осталось не так уж и много. У философии нет будущего. У нее было великолепное прошлое, но у нее нет будущего. Из философии возникли две системы, которые являются более актуальными: наука и религия.

Философия — это примитивный подход, магический подход. Когда вы о чем-то ничего не знаете, вам остается об этом лишь размышлять. Эти размышления дают некий заменитель, возникает приятное ощущение, что по крайней мере что-то вы знаете. Но вскоре и это ощущение у философии заберет либо наука, либо религия. Обе они куда убедительней.

Будущее — за наукой и религией, а когда-нибудь мы станем свидетелями появления нового подхода, который будет религиозно-научным. В будущем наука и религия встретятся и растворятся в новом виде системы, новом виде синтеза. Это будет величайшим днем в истории человеческого сознания.

Недавно один пожилой французский поэт принял саньясу. Я дал ему имя Ананда Кавишвар. Это означает «великий поэт блаженства». Он спросил меня, когда будет революция. Конечно, он француз, поэтому он мыслит терминами революции. Он очень стар, ему, должно быть, за семьдесят, но французы — это, прежде всего, французы, они совсем не взрослеют. «Когда будет революция?»

Я хотел бы сказать ему, что это и есть революция — то, что я могу назвать настоящей революцией, — когда наука и религия встречаются и исчезают в единой метафизике, в едином синтезе. Это приведет человечество к новому, небывалому рассвету. Это принесет в мир новую гармонию.

Это также поможет исчезнуть всей шизофрении, потому что тело и душа — это две реальности. Я говорю две, потому что наука и религия все еще отделены. На самом деле, они — не две. Тело — это видимая душа, а душа — это невидимое тело. Они на самом деле не две, лишь кажется, что их две, потому что между ними стоит ум. Как только ум исчезает, исчезает разделение, тогда исчезает все разграничение, тогда невозможно решить, где заканчивается тело, и где начинается душа, тогда они сливаются и смешиваются в одном. Это единство суфии называют Богом. Тело и душа исчезли друг в друге, они не существуют по отдельности. Ум, стоящий посередине, разъединяет их, именно он разделяет и дифференцирует их.

Как только уйдет философия, как только не станет ума, кто останется, чтобы разделять объективное и субъективное? Тогда внешнее и внутреннее будут едиными. Они едины. Внешнее — это внутреннее, а внутреннее — это внешнее. Разделение исчезает, двойственность исчезает. Философия же двойственна.

Для этой будущей единой системы пока не существует названия, но, если вы позволите мне, я могу использовать индийский термин даршана — который может стать названием окончательного синтеза...

Даршана — это не философия, как этот термин обычно переводят в индийских университетах. Хотя книги о даршане называются индийской философией, это неверно. Это очень и очень неправильно. Философия означает любовь к размышлениям. София означает знание, мудрость, а фило означает любовь — любовь к знанию. Даршана значит не философия, но филосия — любовь к видению. Не любовь к размышлениям — любовь к реализации, усилие, направленное на достижение видения предельной реальности как она есть. В этой предельной реальности нет разделений. Это единое произведение, это одна мелодия.

С этим видением исчезает вся шизофрения — поскольку при философии человек остается разделенным. Когда вы разделяете внутреннее и внешнее, вы разделяете человека. Когда вы говорите «тело», «душа», вы разделяете человека. А когда вы разделяете человека, вы создаете конфликт, вы создаете напряжение. И внутри все время продолжается война.