Северный путь (СИ) - Гольшанская Светлана - Страница 61

Шипение раздалось совсем рядом. Золотинка попятилась.

— Иди сюда, змейка. Цыпа-цыпа-цыпа, — поманил Финист мелькнувшую за кустами тень.

Смеркалось. По ночам по лесу носиться не с руки, но им с кобылой не привыкать, верно? Финист провел рукой по мохнатой шее лошади — она совсем заросла на зиму. Холода, должно быть, суровые предстоят.

— Иди сюда, тварь, смелее. Это я! Я похитил твоих детенышей, — голос Финиста уже срывался на крик. Нервы натянулись до предела. Еще чуть-чуть и он помчится обратно, не дождавшись врага. Тогда все усилия пропадут втуне.

В сумеречном полумраке мелькнули светящиеся желтые глаза с вертикальным зрачком. Золотинка напряглась, как тетива, вот-вот готовая сорваться с места. Финист затаил дыхание, закрыл глаза и начал про себя считать. Когда дошел до десяти, со всех сил сжал конские бока — Золотинка подскочила и понеслась так, что только ветер в ушах свистел.

Зареченские лошади выводились специально для войны в те времена, когда лучшей конницы во всем Мидгарде было не сыскать. Горячие и бесстрашные, они готовы были скакать, пока не упадут мертвыми от вражеской стрелы или разрыва сердца. Благодаря невероятной выносливости и живучести, они делали зареченских воинов непобедимыми на поле брани. Но большая часть лошадей погибла во время Войн за веру. Золотинка была последним жеребенком, рожденным в табуне, который когда-то принадлежал отцу Финиста. Ее мать пала вскоре после рождения кобылки, и Финист сам выкармливал Золотинку козьим молоком. Наверное, поэтому чувствовал с ней особую связь. Чтобы говорить с кобылой, даже дар применять не приходилось. Она читала мысли Финиста, он — ее. Верхом он чувствовал ее, как часть себя. Поэтому сейчас Финист был точно уверен — Золотинка не подведет. Она будет с ним до конца, каков бы этот конец ни был.

Треск деревьев и гул все нарастал. Виверна не могла взлететь — именно на это Финист и рассчитывал. Лесная тропа оказалась слишком узкой, а достать его с неба тварь не могла из-за густых крон вечнозеленых деревьев. Единственный шанс — ломиться сквозь лес, который ее сильно замедлял. Но вот тропа закончилась. Впереди маячила скала с узкой щелью, куда конному явно не пройти. Финист на ходу соскочил с лошади и послал ее прочь. Золотинка, не задумываясь, подчинилась — свернула с тропы и спряталась в чаще.

— Эгей, давай сюда, змеюка неповоротливая! — позвал Финист, размахивая руками. Послышалось угрожающее шипение. Снова сверкнули глаза, в темноте вырисовался огромный силуэт зубастой пасти, с которой капала ядовитая слюна.

— Ближе-ближе, — манил Финист. Виверна остановилась и уставилась в его глаза, словно почуяла хищника. Именно такой взгляд был у него сейчас — стремительный, птичий. Виверна замешкалась, потеряв при этом преимущество, дарованное ей жаждой мщения. Видно, с оборотнями ей встречаться еще не доводилось. Когда она сделала резкий бросок вперед, человека уже не было. Вместо него ей в морду бросился сокол и ударил острым клювом в глаз. Грозное шипение переросло в визг. Сокол быстро нырнул в щель. Виверна кинулась за ним, но ее голова застряла между каменными тисками.

Финист снова обратился в человека, подхватил заранее оставленный здесь меч, размахнулся и одним ударом перерубил твари позвоночник. Она завизжала еще пуще.

— Прости, я понимаю твою ярость из-за погибших детенышей, но сейчас либо ты, либо я, — еще несколькими стремительными ударами Финист отсек виверне голову и прекратил ее страдания.

Некоторое время он переводил дух, потом пошел искать одежду. Почуяв, что опасность миновала, из чащи вернулась Золотинка и, обходя змеиную тушу по краешку, подобралась к хозяину. Финист ласково потрепал ее за шею, снял с седла мешок, аккуратно упаковал в него голову виверны и двинулся в обратный путь.

***

Под утро всех разбудил крик Майли. На пороге стоял сильно помятый и грязный, но все-таки живой Финист. Наследница повисла у него на шее. Тот даже немного опешил от такого проявления чувств.

— Я так боялась, что ты не вернешься, — всхлипывала Майли. — И последним, что я тебе сказала, будут все эти упреки. Прости меня, прости, прости!

Финист неловко пожал плечами и забормотал что-то ободряющее. Герда смотрела на Майли с никогда прежде не испытанным чувством зависти. Ей тоже хотелось вот так обнять Финиста, слушать, как он ее успокаивает, но что-то не пускало. Стыд или страх ютился в глубине души и никогда не позволял вот так открыто проявлять эмоции, особенно к мужчинам, но порой так сильно хотелось.

— Герда, ты как? — отстраняя Майли, спросил Финист.

— Лучше. Думаю, завтра сможем ехать. Простите, что задерживаю, — ответила она, поднимаясь с соломы. Головокружение прекратилось, да и подташнивать тоже перестало — осталась лишь небольшая слабость в суставах.

— Перестань, никого ты не задерживаешь. Мне и Золотинке тоже нужен отдых после ночных приключений, — весело усмехнулся он и устроился спать рядом с Гердой, старательно не обращая на недовольство Майли никакого внимания.

С рассветом Ждан с Дугавой потащили Майли за едой в город, на силу уговорив ее дать Финисту поспать еще хотя бы пару часов. Как только дверь за ними захлопнулась, оборотень открыл глаза, перекатился по соломе поближе к Герде и начал пальцами перебирать ее волосы.

— Не спишь? — прошептал он над самым ухом.

— Нет, — тихо ответила Герда. — Что ты делаешь?

— Проверяю твою голову. Прости, что бросил тебя в таком состоянии.

— Ты не виноват, я сама сказала, что все в порядке, — Герда повернулась. Их лица находились так близко, что она могла видеть каждую крапинку в его желтых глазах.

— Я видел, что ты врешь, но мне важнее было выручить деньги за яйца. Это неправильно. Никакие деньги не стоят твоей жизни.

Герда слабо улыбнулась. Финист не удержался и провел пальцем по ее губам.

— Вижу, одно яйцо рыцари все же не взяли.

— Думаю, они специально просили достать два, чтобы если одно разобьется, заплатить меньше, но у них ничего не вышло. Еще и за виверну пришлось раскошелиться. Видела бы ты их глаза, когда я швырнул им ее голову.

Герда весело рассмеялась, но улыбка растаяла, когда она снова словила на себе его странный взгляд. Она тут же поднялась и подошла к яйцу.

— Знаешь, оно кое на что сгодится.

Герда выкатила яйцо во двор и разбила скорлупу. Оттуда выпали мертвый детеныш виверны с недоразвитой прозрачной кожей и небольшой красный камень, похожий на рубин, но очень мутный. Герда вылила на него ведро воды, обернула в тряпицу и показала Финисту. Он поменял цвет на прозрачно-голубой.

— Это вирбез, камень виверны. Он очищал яйцо от яда, чтобы зародыш мог им питаться. Это сильнейшее противоядие, которое срабатывает против большинства ядов. А еще он меняет цвет в зависимости от того, в какое зелье попадает. Держи, он твой.

— Ты его нашла, так забирай себе, — безразлично пожал плечами Финист. Он явно злился, что она не подпускала его близко. Но Герда ничего не могла с собой поделать. Слишком многое их разделяло.

— Но ведь это ты раздобыл яйцо, рисковал ради него жизнью. Да и ни к чему мне этот камень. Я же совершенно обычная, и заживу скоро совершенно обычной жизнью без приключений. А тебе он, может, еще пригодится.

Герда скосила глаза в сторону улицы, на которой уже показались ребята с покупками. Финист нахмурился, но камень все же взял, не желая выяснять отношения при остальных.

========== Глава 14. По ту сторону ==========

Выехали, как и рассчитывали, на следующее утро. Рыцари в кои-то веки успокоились и не стали чинить препятствий. Видно, накануне весело отпраздновали победу над виверной. Финист старался о них не думать. Главное, что заплатили достаточно, чтобы путники не голодали до самой Упсалы. Время поджимало, о чем не преминули напомнить на следующей голубиной станции. Уже не шло речи о том, чтобы прибыть в назначенное место в первый день зимы. Такими темпами туда в лучшем случае к Йольтайду удастся приехать. В Компании наверняка будут недовольны. Хотя и это Финиста уже не сильно волновало. Лишь бы добраться до безопасного места живыми. Тогда и отдохнуть можно будет, а высокий чин… ну так пес с ним. Прожил же столько лет без него и сейчас проживет.