А еще я танцую - Мурлева Жан-Клод - Страница 13

Хоронить ребенка семнадцати дней от роду.

Я восхищаюсь вами – вы это вынесли. Честное слово, по сравнению с вами я чувствую себя лилипутом. Вы пишете о заочной учебе, полученном дипломе и работе. Откуда вы взяли на все это силы? Думаю, что на вашем месте я бы сломался и никогда не смог выбраться из бездны депрессии. Если только не попытался бы перенести всю эту невероятную боль в свои книги. Искусство сублимирует страдание, превращая горе в литературное сырье. Говорят, что для писателя нет ничего хуже счастливого детства. Но что насчет вас? Куда вы зарыли свое отчаяние? Как вам удалось его сплющить? С помощью химии, ясное дело, плюс психоанализ, но, как мне кажется, главным образом благодаря надежде, что однажды у вашего Филимона появится братишка или сестренка. Признаюсь вам, что эти ваши слова меня потрясли. И если когда-нибудь (в случае, если наша переписка продолжится) вы сообщите мне эту новость, думаю, что испытаю огромное счастье. Ну конечно, я трижды ездил в Италию в поисках Веры. Она покинула Парму за двадцать пять лет до этого, но я познакомился со многими людьми, которые хорошо помнили ее и по большей части отзывались о ней с теплом и нежностью, что меня не удивило. Я также познакомился кое с кем из ее родственников. Меня приглашали в дом, предлагали выпить. Сценарий всегда разворачивался одинаково: широкие улыбки, когда я представлялся мужем Веры, и горькое недоумение, стоило мне упомянуть о ее исчезновении. Как бы там ни было, никаких следов Веры в Италии я не обнаружил.

Во Франции я также провел все обычные в таких случаях розыски. Обращался даже – разумеется, тайно – к экстрасенсам. Один «увидел», что она в воде, другой – что она в Испании. Ее дети вели себя мужественно и солидарно. Только старшая дочь, Глория, которой к тому времени исполнилось 23 года, так и не простила мать. Но она вообще не умеет прощать. Я и сам порой впадаю в ярость. Я зол на нее за то, что она бросила нас, зная, какое горе нам причиняет. На протяжении нескольких месяцев я регулярно перерывал весь дом в надежде, что найду спрятанную записку. Еще и сегодня мне случается проснуться среди ночи, осененным внезапной идеей. Я вскакиваю с постели часа этак в три и бегу проверять задвинутую в угол гаража старую стиральную машину или снимаю с полки шкафа книгу, которую мы оба любили, – вдруг она сунула записку в нее? И я наконец узнаю почему… Поскольку кроме первого вопроса – где она? – остается второй, самый мучительный: почему?

Эротический роман? Да вы рехнулись! Я слишком хорошо воспитан, мадам! Помнится, на одном круглом столе я объяснял, что долго избегал описывать некоторые вещи, в частности постельные сцены, опасаясь, что их прочтет мой отец. Потом отец умер, и я стал бояться, что их прочтет моя мать. Когда умерла и мать, я переключился на детей: что они подумают о своем отце, если это прочитают! И тут участница беседы меня спросила: «А что подумают ваши читатели?» Она была права. Моя аргументация никуда не годится. Дело не в других, а во мне самом. Говорю же вам, я слишком хорошо воспитан!

Что касается книжек для детей, то это прекрасная идея, но я, пожалуй, ограничусь тем, что буду рассказывать им на ночь сказки, как говорится, один на один. Мне не терпится узнать, что же произошло с вашей матерью? Когда вы наконец приподнимете покров тайны?

(Сегодня отправил вам по почте подписанный экземпляр «Сумеречной мелодии».)

12 марта 2013

Дорогой Пьер-Мари!

Вы неисправимы! И не смотрите на меня с виноватым видом нашкодившего мальчугана! Даже в разгар творческого кризиса вы продолжаете видеть мир, жизнь и людей через призму художественной прозы.

Это ваша карма, ваш крест, ваше бремя, но, умоляю вас, не мешайте все в одну кучу! Вы скажете, что я зря раскипятилась, но я не привыкла, чтобы меня разбирали по косточкам, как персонаж романа. Сначала вы выстраиваете хронологию моей жизни – ни дать ни взять сценарист, озабоченный достоверностью своего творения, – а затем предлагаете мне альтернативную жизнь. Обходной маршрут? План Б? Ну ладно. Какой вывод я должна сделать? Что моя жизнь слишком уныла, чтобы зритель или читатель в нее поверил? Что в качестве литературной героини я вас категорически не устраиваю? Выведи вы меня в книжке, издатель потребовал бы от вас внести изменения в рукопись? Так, что ли?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.