Испытание весной (СИ) - Кручко Алёна - Страница 26

И ее отъезд с секретарем графа фор Циррента прошел в точности так, как она хотела: Агватус убедился, что Ланкен поверил ее панике, прикрыл карету легкими чарами отвода глаз, внушил слугам, что ничего особого не происходит, и взял на себя объяснения с губернатором. Прекрасно.

Кир с интересом рассматривал нового человека: Клалия пригласила Ланкена хотя бы часть пути проехать в карете. Тот казался встревоженным и больше смотрел за окно, чем на принцессу. Опасается нападения? Агватус заверил, что тревожиться не о чем: его чары на несколько дней прикроют карету, сделав ее не то чтобы незаметной, а скорее не стоящей внимания. Но сообщать об этом Ланкену Клалия не собиралась — хотя бы потому, что сама Агватусу не верила.

Дорога вильнула, исчезли из вида острые крыши Неттуэ, украшенные медными флюгерами, и верхушки корабельных мачт в порту. Клалия откинулась на мягкую спинку сиденья и прикрыла глаза.

— Я знаю, Ланкен, вы считаете меня не слишком благонадежной. Наверное, вы не очень довольны тем, что вынуждены сопровождать нас с Киром вместо того, чтобы исполнить собственное поручение. Поэтому я должна, нет, я хочу еще раз сказать, что благодарна вам за это. Дело вовсе не в том, что я поддалась глупой панике. Мне необходимо кое-что рассказать его величеству. Это важно. Мы должны добраться до столицы как можно быстрее.

Ланкен ответил не сразу, и ответ его прозвучал не слишком обнадеживающе:

— Путь через перевал в это время года непредсказуем, ваше высочество. Будем надеяться, что непогода нас не задержит.

— По крайней мере, мы уберемся подальше от Неттуэ, — пробормотала Клалия. «И от Агватуса»…

Клалия чего-то не договаривает, это Ланкен видел ясно. Но он не тот человек, с которым принцесса должна и может откровенничать, тем более о чем-то таком, что намерена рассказать лично его величеству. Поэтому Ланкен не стал расспрашивать ее о делах в Неттуэ и вообще на юге, даже о слухах. Он видел, что Клалия напугана чем-то, этого было достаточно.

К тому же с ними в карете сидел малыш Киренн, не при ребенке же обсуждать опасности военного времени. Кир вежливо и с любопытством поприветствовал незнакомого ему спутника, а после спросил с детской непосредственностью:

— У вас пистолет есть?

— Даже два, — ответил Ланкен.

— Это хорошо, — мальчик серьезно кивнул. — А у меня нет.

— Подрастете, мой принц, и у вас будут, и стрелять научитесь, — ответил Ланкен, невольно улыбнувшись: отчего-то вспомнился маленький Варрен. Тоже все тянулся к оружию…

Клалия погладила сына по кудрявой головке и посмотрела на Ланкена с благодарностью. Быстрый и тайный отъезд вынудил ее оставить в Неттуэ няню малыша — в самом деле, кто подумает, что принцесса с сыном пустилась в дальний путь без слуг и охраны, без горничной и няни? Ланкен и сам собственным глазам не поверил, увидев, как Клалия на руках несет к карете смеющегося Кира, приговаривая: «Поедем кататься, сынок?»

А какие слухи вспыхнут уже к вечеру! «Ее высочество Клалия с сыном поехали кататься и не вернулись», — а если губернатор догадается еще и поиски в окрестностях города организовать, тут уж и мысли ни у кого не возникнет искать принцессу на пути в столицу. Умна интриганка, ничего не скажешь! Хорошо, что короля ей никак не обмануть, и сама она это понимает. Значит, и впрямь собирается рассказать нечто важное. Если, конечно, не соврала насчет короля ему, Ланкену, лишь ради того, чтобы попасть в столицу. Но увезти ее из Неттуэ и впрямь было необходимо. Здесь слишком близок враг…

— А сейчас, мой принц, поучитесь сидеть в засаде, — вкрадчиво сказал Ланкен, заметив, что маленький Киренн тянется высунуться в окошко. — Там, снаружи, могут оказаться разбойники, давайте не будем показывать им, кто едет в этой карете.

— А когда они нападут, вы их застрелите?

— Именно так, мой принц. Только, пока они не напали, ведите себя тихо и не выглядывайте в окно, иначе вы их спугнете! Они же знают, что принц Андара не может путешествовать без охраны.

В глазах Клалии вновь мелькнула благодарность. Хотел бы Ланкен узнать, кто или что напугало ее настолько, чтобы счесть опасное путешествие без должного эскорта меньшим злом… и чтобы настолько явственно выражать теплые чувства к человеку, которого она никак не может считать союзником.

Одарский мерзавчик оказался приобретением не только ценным, но и весьма хлопотным. Протрезвев и обнаружив себя в плену — крепко связанным и в окружении андарских горных стрелков, — он первым делом заорал во всю глотку.

— Уважаю, — хмыкнул Никодес, вбивая в рот пленника плотно свернутую тряпку. — Но ты, дружочек, ошибся, никто тебя не услышит. Кроме нас, конечно, а мы, дружочек, очень не любим крики и прочий шум. Лучше тебе это запомнить и вести себя тихо.

— Он вообще тебя понимает? — лениво спросил Дастин, нанизывая на шомпол куски мяса. Отряд расположился на просторной луговине чуть в стороне от дороги, стреноженные кони паслись, люди отдыхали в ожидании ужина, в котелке над огнем булькала похлебка, а рядом прогорал костер, на углях которого предполагалось зажарить честно купленный в деревне олений окорок.

— Ты понимаешь? — переадресовал вопрос Накодес. Парнишка выразительно пожал плечами, и Никодес кивнул: — Понимает, но признаваться не хочет. Снова уважаю. Вот только, подумай сам, какая в принципе разница, понимает он или нет? Тишину я обеспечил, а больше нам от него ничего и не нужно.

С этими словами он аккуратно уложил пленника в стороне от костра и присоединился к возне с мясом.

Никодес блефовал: при определенном невезении вопли пленного вполне могли достигнуть ушей тех, кому предназначались. Но это должно было бы оказаться воистину небывалое невезение: отряд успел уйти достаточно далеко и от места, где крикун был захвачен, и от деревни, в которой его, вероятно, стали бы первым делом искать. Если, конечно, «призрак» выбрался за бражкой не тайком от начальства — однако Никодес, откровенно говоря, был почти уверен в обратном. В самом деле, какое вменяемое начальство станет рисковать обнаружением секретной базы ради бутыли-другой выпивки? Или даже ради устрашения деревенских баб — помилуйте, что толку в их устрашении?!

С другой стороны, имеет смысл сразу дать понять пленнику, что надежды на освобождение у него нет ни малейшей. Глядишь, охотней станет сотрудничать.

Расчет оправдался лишь в одном: крики одарского мерзавчика пропали втуне, и тот сделал верные выводы. Больше шуметь не пытался, но и облегчать жизнь пленителям не желал ни в какую. Стоило развязать его ненадолго — в самом деле, не волоком же тащить в кусты отлить, да и штаны пленному спускать желающих нет, — как негодяй тут же попытался сотворить сонное заклятие! К счастью, опыта у него явно было маловато, иначе выбрал бы что-нибудь менее затратное. Не мог же он, в самом деле, всерьез рассчитывать усыпить весь отряд! А короткое отвлечение внимания, да хоть чесотку или чих наслать на конвойного — и мог бы дернуть в лес, ищи его там потом! Нашли бы, конечно, Никодес фор Виттенц не из тех, кто готов безропотно упустить столь ценную добычу, но время бы потеряли.

Однако то, что пленный — на вид сопляк сопляком — пытался творить волшбу мысленно, не подкрепляя ее словами, да и то, что выбрал заклятие достаточно сильное, говорило о нем многое. Улов оказался более ценным, чем можно было бы подумать на первый взгляд, и следовало доставить его по адресу как можно скорее.

Здесь, в предгорьях, хотя бы не было риска свалиться в темноте в пропасть, поэтому после ужина Никодес сразу же скомандовал двигаться дальше. Пусть шагом, неторопливо и осторожно, но пару часов проехали и лишь тогда остановились на ночевку. Взбудораженный последними событиями Никодес чувствовал, что никакая усталость не поможет ему заснуть, а потому решил сам охранять пленного.

Решение оказалось верным: тот и впрямь нуждался в надежной охране. Смешно даже — сопляк попытался усыпить бдительность Никодеса, притворившись спящим, и в самый глухой час ночи принялся вертеться и извиваться, пытаясь избавиться от веревок. Об камень их, что ли, перетереть собрался? Никодес наблюдал сквозь прикрытые ресницы, посмеиваясь про себя, и почти упустил момент, когда тот и впрямь едва не освободился. Похоже, мерзавчик помогал себе волшбой, но колдовать мысленно умел не слишком хорошо: руки освободил, но вместо того, чтобы развязать ноги и дать деру, кинулся вынимать кляп. Тут Никодес его и повязал снова, и сделал мысленную пометку — глаз не спускать ни на мгновение. И, пожалуй, разделить присмотр на двоих с Дастином: у них обоих, по крайней мере, надежные ментальные амулеты. Мало ли, что этот типчик еще умеет.