Язык Корана - Хошманеш Абульфазль - Страница 5

Гадамер также усматривал сущность понимания в языке и считал язык посредником, в котором заключается понимание. Всякое понимание носит интерпретативный характер, а интерпретация также занимает свое место в языке. Гумбольдт[9] считал, что «языки представляют собой мировоззрения» (Demay, 1996: 572).

Выражение Хайдеггера «Язык – это наш дом», если абстрагироваться от всех вопросов, которыми оно окружено[10](Эдгар, 1388. С. 279–280), означает, что человек появляется на этот свет в доме языка, в котором он растет и через окна которого видит горизонт и отдаленные пейзажи. Некоторые убеждены, что человек живет в «тюрьме языка» (prison house of language) и каждый является узником своего языка (Моулави, 1370. С. 101), а потому эти рамки представляются им более тесными, а их влияние – более ярким.

При этом с некоторой долей натяжки можно сказать, что ребенок, который рождается в окружении языка Фирдоуси[11], аль-Мутанабби[12], Мольера[13] или Шекспира, черпает свои мысли, культуру, взгляды и мировоззрение у них. Ребенок думает на языке, которому научился, и этот язык задает направленность его мыслям и взглядам так, словно он смотрит на мир через окна языкового дома. Чем больше эти окна и чем шире они распахнуты, тем лучше ребенок видит окружающий его мир. И если таким языком является язык Корана и Слова Аллаха, то в связи с этим, конечно же, возникает существенная и важная разница[14].

История свидетельствует, что не прошло и столетия после появления на свет исламской религии, как язык Корана сумел объединить на обширном географическом пространстве самые разные народы, заложив фундамент новой культуры и цивилизации. Благодаря своим особенностям коранический язык вобрал в себя все самое лучшее. На протяжении истории на всем пространстве исламской географии – в особенности в те периоды, когда исламская умма находилась на пике своего расцвета, – язык Корана служил источником знания и мудрости, а также важнейшим средством коммуникации.

Прошли века, и функция Корана стала привлекать внимание современных авторов с точки зрения того, в каком долгу находится перед ним прежде всего арабский язык (Бинт аш-Шати, 2004. С. 194; Мандур, 1360. С. 136; Субхи Салих, 1960. С. 293; Абд ат-Тавваб, 1367. С. 125). У Насра Хамида Абу Зейда[15], если отбросить те выводы, к которым он пришел впоследствии, есть одно высказывание, над которым стоит задуматься. «Цивилизация Древнего Египта была цивилизацией загробной жизни, греческая цивилизация была цивилизацией разума, а арабо-мусульманская цивилизация – это цивилизация текста» (Абу Зейд, 2005. С. 46, 364). Эти слова принадлежат человеку, который не особо верил в самобытность «коранического языка» (там же, С. 46–51), однако в данном случае его цитата служит подтверждением свидетельства других людей о «превосходстве коранического языка»[16] (Хенди, 1989: хабар 2353) и его несомненном влиянии на человеческую культуру и цивилизацию.

Коран превратил литературный язык одного маленького народа, представители которого разговаривали между собой на различных диалектах, в единый, а затем и глобальный язык. Услуга, оказанная Кораном арабскому языку, не исчерпывается лишь объединением различных диалектов этого народа и превращением их языка в нормальный разговорный язык – коранический язык в первую очередь превратил их язык в язык науки, избавив его от расплывчатости и неупорядоченности и сделав доступным для изучения научным способом (Аль-Бакури, 1382. С. 1–16,26–33, 53–59; Аль-Джабири, 1991. С. 81). В продолжение темы революционной роли коранического языка следует отметить неоценимую услугу, оказанную арабскому языку членами Дома Пророка (с) (Аль-Хусайни, 1384. С. 37; Хакими, 1373. С. 142), который и сам, в свою очередь, был бесценным плодом от древа Корана и его ясного языка[17].

Язык служит человеку основой для коммуникации, взаимопонимания, обмена мыслями и чувствами с себе подобными. Большинство неприятностей и конфликтов – от ссор между людьми до столкновений между целыми народами и обществами – обусловлено некорректными выражениями и различиями в их понимании. Если люди правильно поймут все языковые референты, большая часть разногласий исчезнет. Обратив внимание на соответствие языка природе человека, Ноам Хомский[18] выдвинул теорию универсальной грамматики[19]. Он говорит, что такие свойства, как наличие двух рук, двух ног, одного сердца, присущи всему человеческому роду. По мнению Хомского, эта универсальная грамматика может объединить все человечество (Ньюмайер, 1378. С. 72–73); Хошманеш, 13886. с. 190–195; Хошманеш, 1388а, с. 375–378) или по крайней мере приблизить его к великому идеалу или мечте о единодушии и мире, в котором будет меньше конфликтов. Идея о едином мире, в котором нет войн и конкуренции, захватов и грабежей, представляет собой давнее желание человечества, и язык представляет собой важное средство достижения или приближения этой цели. Многие войны происходят между людьми, которые не имели в прошлом опыта единодушия через единство языка, а во многих случаях единодушие устанавливается между людьми, которые весьма далеки друг от друга по цвету кожи или географическому расположению и знают друг о друге только из рассказов или благодаря каким-либо трудам (Ньюмайер, 1378. С. 80). Роль, которую играет в объединении и сближении представителей исламской уммы коранический язык, не нуждается в разъяснении.

Слово «инсан» (ар. «человек») является производным от глагола «аниса» (привыкать, ознакомляться, дружить – примем. пер.) (аль-Фарахиди, 1410. Т. 7. С. 308; Ибн Манзур, 1414. Т. 6. С. 11), который идентичен поминовению (зикр), а его антонимами являются слова «неприязнь» (вахша) и «забвение» (нисйан). Забывчивость не является для человека нормой, а лишь исключением. От человека ожидается, что он будет помнящим, а если он что-либо забывает, это вызывает удивление и порицается:

ولقد عهدنا إلى آدم من قبل فنسي ولم نجد له عزمًا

«Прежде Мы заключили завет с Адамом, но он забыл, и Мы не нашли у него твердой воли» (сура «Та Ха», аят 115).

Эти слова как раз следуют после слов о ниспослании Корана, который призван всегда служить напоминанием (зикр) и приумножать знания человека:

وكذلك أنزلناه قرآنًا عربيًّا وصرّفنا فيه من الوعيد لعلّهم يتّقون أو يحدث لهم ذكرًا فتعالى

اللّ الملك الحقّ ولا تعجل بالقرآن من قبل أن يقضى إليك وحيه وقل ربّ زدني علمًا

«Таким образом Мы ниспослали его в виде Корана на арабском языке и подробно разъяснили в нем Свои угрозы, чтобы они устрашились или чтобы это стало для них назиданием. Превыше всего Аллах, Истинный Царь! Не торопись читать Коран, пока ниспослание откровения тебе не будет завершено, и говори: «Господи! Приумножь мои знания» (сура «Та Ха», аяты 115–114).

Эти аяты суры «Та Ха» следуют после аятов сур «Марьям» и «аль-Кахф», в которых забывчивости и пребывании в вечном забвении (насйан мансийан) противопоставляется поминание (зикр) и всегда говорится о напоминании, что образует достаточно связную и последовательную смысловую ткань: