Песнь Лихорадки (ЛП) - Монинг Карен Мари - Страница 62

В алом и серебристом свете луны, просачивавшемся через передние окна моего книжного магазина, на жестком полу, который ощущался как облака, я занималась любовью с Иерихоном Бэрронсом. Не спеша, медленно, тягуче и нежно. Изливая через свои руки каждую каплю благоговения, которое я испытывала перед этим мужчиной, который понимал меня, как никто другой, видел насквозь мою потускневшую душу и любил каждую ее часть, терпеливо ждал, пока я делала глупости и находила из них выход, никогда не меняясь, никогда не переставая быть зверем, но в то же время был способен на невероятную преданность и великую нежность. Этот лев, к которому я пришла разодетой в яркие павлиньи перья, не откусил голову с моей худенькой разноцветной шейки, он лишь лизнул меня и ждал, пока я отращу клыки.

Теперь у меня не осталось ни ярких перьев, ни клыков. Я стала другой.

Стальным кулаком в бархатной перчатке.

Достаточно сильной, чтобы больше не бояться быть нежной. Достаточно могущественной, чтобы иметь возможность быть уязвимой. Имеющей достаточно шрамов, чтобы понимать и легко обходить самые глубокие чужие шрамы.

А потом сталь Бэрронса вошла в мою бархатную перчатку, и я больше не думала.

♪

Позднее, когда я лежала, растянувшись, поверх его большого твердого тела, я подняла голову и посмотрела ему в глаза.

- Ты видел меня, когда я была Книгой?

Да, сказал его темный взгляд.

Я не хотела знать, но в то же время должна была знать. Новая часть меня не хотела ни от чего прятаться вновь. Она требовала правды все время. Если я что-то совершила, я хотела знать каждую деталь, полностью владеть ею и смириться с этим. Я поняла, что незнание намного сложнее знания, какой бы тяжелой ни была правда. Хуже или нет, незнание всегда кажется огромнее и страшнее, потому что оно влечет за собой сомнение, подрывающее нашу способность двигаться дальше.

- Ты видел, как я убила Джо?

Я видел тебя после того, как Книга сделала это. Не было сомнений, что это твоих рук дело.

А других убитых мной?

Он покачал головой. Меня там не было. Впрочем, я видел несколько неприятных вещей по дороге к Белому Особняку. Я от них избавился. Быстро.

Я резко вдохнула, и на глаза навернулись слезы. Он подчищал за мной. Когда я впервые вернулась в Дублин этим утром, я отчаянно хотела найти те ужасные вещи, которые показывала мне книга: вывернутых близнецов, кастрированного мужчину, ребенка, но я поняла, что прошло тридцать пять дней, и хоть они явно долго мучились в агонии, скорее всего, это был вопрос нескольких часов или дней, и для моего милосердия было слишком поздно. Бэрронс предотвратил их страдания. Стал вместо меня милосердным убийцей. Я отстранилась и посмотрела на него сквозь слезы, гадая, не это ли он имел в виду под песчинками.

- Твои чувства из-за совершенных тобой непростительных поступков выполировали милосердие.

Милосердие от зверя вроде меня? насмехался он.

Да, от тебя.

Он ничего не сказал, но я знала, что это правда.

Тишина затянулась, а потом он легко коснулся руками моих висков и привлек мою голову к изгибу своей шеи.

Внезапно я очутилась в другом месте и времени, в пустынных песках, меня овевал горячий ветер, спутывая мои волосы. Я смотрела, как Бэрронс подсаживал своего сына на лошадь. Красивый маленький мальчик радостно смеялся, пока его отец нетерпеливо смотрел снизу вверх.

Я заставил его отправиться со мной в тот день, потому что спешил. Я не хотел тратить несколько минут, которые потребовались бы на то, чтобы вернуть его матери. Не было причин торопиться. Те несколько минут стоили ему всей его жизни, обрекая на вечность в аду.

Я тяжело сглотнула.

Что больше всего грызло меня из-за заточения тебя камнями - так это выбор, перед которым я стоял: не делать этого и дать тебе разрушить мир; сделать это и запереть тебя в комнате Калсена, смиряясь с риском, что мир в любом случае будет разрушен черными дырами, и ты будешь обречена на вечные страдания, потому что я умру и не смогу прийти и освободить тебя; или же убить тебя, чтобы тебе никогда не пришлось повторить судьбу моего сына. И я не могу сказать, что если бы выяснилось, что мир обречен, то я бы не сделал последнего.

- Спасибо тебе, - просто ответила я.

Он серьезно склонил голову.

- Я была ужасной, когда мной владела Книга?

- Не хуже многих людей, которых я знал. Материальное воплощение Книги было грандиозным, философичным, умным, смертоносным маньяком с огромной силой в создании иллюзий. Та, что в тебе, казалась более мелким эгоистичным психопатом. Круус заявил, что Книга не копировала себя, ей пришлось разделиться, следовательно, она многие части себя потеряла в процессе. Я подозреваю, что за двадцать с лишним лет жизни в тебе ты изменила ее еще больше. Ее время в твоем теле и контакт с твоими чувствами, должно быть, стали самым реальным и осязаемым опытом за все ее время.

- Ты считаешь, что я ее очеловечила.

- До какой-то степени.

- Ты знал, что я была там?

Он слабо улыбнулся.

- Я чувствовал тебя ранее. Ты была в ярости.

- Ты это почувствовал? Но я тогда еще не контролировала себя!

- Твоя ярость была невероятной и сказала мне все, что мне нужно было знать. Ты была там, ты сражалась. Потом Книга попыталась притвориться, будто мечется между собой и тобой, и я подыграл, но в тот момент я чувствовал только Книгу. В другой раз я почувствовал тебя тогда, когда пришел к тебе.

- И сказал мне стать ею.

Его темные глаза блеснули. И ты великолепно справилась. Мой маленький монстр.

Я ахнула.

- Ты чувствовал меня тогда, когда я была такой - свободной ото всех эмоций?

Ты была женщиной, осознающей свою силу. Могущественной. Непоколебимой. Прекрасной.

Я вновь уткнулась в изгиб его шеи, сияя изнутри. Подо мной лежал единственный мужчина, который вообще мог понять, чем я стала в тот момент, и мог этим восхищаться. Большинство мужчин испугало бы созерцание того, как женщина избавляется ото всего, что делало ее человеком, чтобы сделать работу. Он считал мою силу прекрасной. Мой монстр и его зверь; они друг другу нравились.

- Нам нужно спланировать, как переместить людей из этого мира, Иерихон, - я переключилась с себя на наши многочисленные проблемы. - Эта планета умирает, но это не значит, что человеческой расе конец. Они могут жить в другом мире, колонизировать.

- Мы с Риоданом уже работаем над этим. Годы назад мы проложили пути через Зеркала в другие миры, где могут жить люди. Мы знали, что однажды этот мир может стать намного более враждебным, чем нам того хотелось бы, - он на мгновение замолчал, а потом добавил: - И все же мы не рассматривали возможность, что однажды этот мир полностью исчезнет. До недавнего времени мы никогда не сталкивались с риском окончательной смерти. Теперь все мы под угрозой полного уничтожения.

Или вечного ада. Перерождаться в черной дыре вновь и вновь. Я провела пальцами по резким линиям его подбородка, принося безмолвную клятву, что никогда этого не допущу.

Он поймал мою руку, поцеловал каждый палец и сказал:

- Когда ты думаешь обо всех жизнях, которые ты забрала, открыв Синсар Дабх, подумай еще о том, что если бы ты этого не сделала, ты бы не стала Королевой Фейри, тем самым не обрела бы единственную магию, способную спасти мир.

- Ты думаешь, что жизнями нескольких стоит пожертвовать ради жизней большинства.

- Вселенная устроена непостижимым образом. Когда живешь достаточно долго, начинаешь видеть высшую цель и схему, более крупно, чем остальные.

- Единственный вариант, по которому высшая цель для меня оправдывается - это если я спасу Землю. Я не знаю, что имею и как этим пользоваться.

- Мы разберемся. Но если окажется, что мы не сможешь, ты тоже покинешь этот мир.

Я отстранилась и уставилась на него. Прежняя я взорвалась бы, сорвалась в гневном отрицании. Новая я просто поцеловала его, затем отстранилась и нежно сказала: