Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок - Тихомиров Валерий - Страница 68

Альберт Степанович немного посидел, привыкая к земле. Потом, вспомнив инструктаж, перекатился в сторону. Зачем в странный ритуал приземления входил этот сложный элемент, было неясно. Но Потрошилов не собирался рисковать в тот самый момент, когда полет так благополучно завершился.

Лямки, пристегнутые к разным частям потрошиловского тела, натянулись. Едва он встал на ноги после виртуозно, с грацией раненого бегемота выполненного упражнения, как разодранный в клочья увесистый ком звучно шлепнулся с березы на землю. Бывший парашют попал точно туда, откуда укатился Алик.

— Во как! — восхищенно промычал он.

Воистину мудрость Клима не имела границ, спасая от катастрофы на каждом шагу. Ноги дрожали в коленях, напоминая Альберту Степановичу о пережитом стрессе. Он присел на сырую траву. Вокруг никого не было. Стыло дул ветер. Мокро шелестели капли, пробивая в желтеющей листве дорогу к лужицам. Глухо урчал кишечник, протестуя против бурного образа жизни хозяина.

Алику стало не по себе. Он посмотрел по сторонам. Признаков разумной жизни не обнаружилось. Любимая песня сама слетела с губ в чуждое пространство леса:

— И никто ему по-дружески не спел…

Потрошилов выпутался из лямок парашюта. Кругом подозрительно тихо лежал мир живой природы. Явно дикой и враждебной. Комары уже начали атаку на чужака. Живое воображение мгновенно дополнило пейзаж волчьей стаей и стадом медведей, Алик сурово нахмурился. Все-таки он был царем природы. Хотя в такой глуши об этом наверняка мало кто знал. Пора было доказывать свое превосходство над окружающей средой. Он сложил руки рупором и отчаянно завопил:

— Ау-у! Товарищи, где вы-ы!

— Ы-ы-ы!.. — издевательски завыло эхо.

— Не ори, — ворчливо сказал голос с небес.

Потрошилов поднял голову. На высоте пяти метров, чуть в стороне, болтались чьи-то ноги. Судя по ботинкам сорок седьмого размера, они принадлежали человеку высокого роста. Дальнейшие дедуктивные потуги оказались излишни. С хрустом обломились ветки, и из березового плена собственной персоной выпал Клим Распутин.

Экстремал немного ободрался по дороге, но был бодр и вполне счастлив. Рухнув, как бомба, Клим завопил:

— С первым прыжком! Кайф, да?!

Алик от души открыл рот, чтобы вкратце охарактеризовать всю гамму чувств, вызванных полетом. Телячьего романтического восторга в слове из небольшого количества букв было мало. Примерно с запятую над «И-кратким». Возможно, Потрошилов не родился любителем риска, острых ощущений и медвежьей болезни.

Но в последний момент в горле возник непреодолимый спазм интеллигентности. Не то чтобы экспрессивная лексика не пролезала. Скорее, Альберту Степановичу не хотелось обидеть друга, разочаровать в сокровенном. Ведь он смотрел с такой надеждой! Так хотел, чтобы ему понравилось кувыркаться в небе кверху задницей с мокрыми от страха штанами! Альберт Степанович не любил лгать. Однако в исключительных случаях, таких как ложь тяжелобольному, он делал Это. Спокойно и убедительно. По-мужски.

— Класс! — нервно хихикнул он, чувствуя себя идиотом.

На добродушной физиономии Алика проступили мучительные красные пятна. Но ради дружбы он хихикнул еще раз, показывая, что Потрошиловы имеют мужество. Постоянно и сильно. В извращенных формах. На грани здравого смысла.

Клим, не замечая тонкой душевной организации Альберта Степановича, снова завопил в восторге от вновь неудавшегося самоубийства:

— Сейчас разберемся, куда попали, и еще раз сиганем!

— Станови-и-ись!!! — прогрохотал над лесом мощнейший бас.

Звуковой волной с берез стряхнуло капли. Они осыпались на землю крупным градом. Комаров смело в радиусе километра. Нежные лютики полегли, как в бурю. Распутин присел от неожиданности. Алик по-прежнему так и сидел на мокрой траве. Поэтому не упал ногами к взрыву. Ужасающий рев вновь потряс девственную природу:

— Ра-авняйсь!!! Смирна-а!!!

Клим вспомнил, с кем он летел в самолете. Оказаться в одном лесу с подобными исчадиями специального назначения было чистым невезением. Даже не хотелось спрашивать дорогу. Наоборот, возникало горячее желание потеряться в дебрях. Подальше от мира, в котором живут гоблины.

Эмоции амоциями, но без информации можно было бродить по лесу до утра. Доктор Распутин нацепил светскую улыбку и крадучись углубился в кусты. За ним на четвереньках отправился Альберт Степанович.

Майор Трубчиков был человеком железной воли. Собственно, в противном случае ему никогда бы не удалось стать инструктором спецназа. На курсы выживания в условиях дикого леса он водил группы второй год. И почти всегда выводил. Почти всех.

На этот раз майор был озадачен. Звериная интуиция, обострившись на природе, свербила изнутри. Доводя задачу, он постоянно озирался. Группа тоже водила по сторонам глазами, чувствуя неладное. В команде из роты зачистки не держали детей. Профессионалы ощущали чужое присутствие кожей. Такого быть не могло. На полигоне спецназа чужие не ходили. А если и ходили, то… под себя и недолго. За убийство в квадрате: «Х», в смысле «икс», не наказывали, а награждали.

— До пункта сбора — сутки бегом, — прорычал Трубчиков, — для вас — фигня. По пути ни еды, ни воды нет. Кого встретите, того жрете. Не впервой, выживете. Пользоваться только ножом. Все ясно?

— Так точно! — оглушительно рявкнули мордовороты с холодными пустыми глазами.

Разумеется, до децибеллов майора Трубчикова им было далеко. Но Алик от неожиданности шарахнулся в сторону и врезался в спину Клима. Тот шикнул и остановился. По-звериному острые уши инструктора тут же встали торчком. Он резко вскинул вверх пудовый кулак и замер. Спецназ мгновенно застыл, подчиняясь команде. Будто на стебельках глаза Трубчикова выкатились из орбит, обшаривая периметр.

Альберт Степанович осторожно высунулся из укрытия. Запотевшие очки тускло блеснули. Майор засек постороннее движение краем глаза. Он моментально принял непринужденную позу, незаметно показав группе два пальца. Могучий накачанный лоб, будто специально предназначенный для разбивания кирпичей, собрался в угрожающие складки. Шрамы побагровели. Трубчиков нашел причину беспокойства. По законам выживания ее следовало устранить.

— Вы — спецназ! — оглушительно рявкнул инструктор, хмурясь даже шеей, — Остальные — мясо! В районе учений находятся два мешка. Это дополнительная вводная! Задание — найти и порвать голыми руками!

Строй квадратных мордоворотов глухо заворчал. Трубчиков уставился на кусты, в которых прятались Распутин и Алик. Верхушки веток тряслись, разбрызгивая мелкие капли. Для снецназовца жидкие веточки не были преградой. Чужаки лежали перед всевидящим взглядом, как на ладони. Охота начиналась.

Инструктор вынул из кармана тюбик камуфляжного крема и нанес на лицо несколько полос перпендикулярно шрамам. Остальные тоже полезли в карманы. Спецназ красился артистично и кровожадно. Перед предстоящим убийством у спецслужб принято менять внешность. Гримом или масками — неважно. Лишь бы жертва при неудачном исходе не знала, кого благодарить.

— Кто принесет уши — два компота на обед! — продолжил майор, сладострастно оскалившись.

— По-моему, лучше держаться от них подальше, — робко пискнул Алик, интенсивно отползая назад.

— Согласен, — шепнул Клим, не отставая от друга, — уши жалко.

— Живыми не брать! — вдруг заорал кошмарный Трубчиков. — Фа-ас!!!

Земля дрогнула. Поляна взорвалась диким воплем спецназа. Топот десятков ног лавиной устремился к укрытию потенциальных жертв.

— МА-МА!!! — взвизгнул Алик, взлетая над землей.

Ни один спринтер мира не уходил с низкого старта прыжком на три метра. Только секретный агент Алике мог совершить такой нечеловеческий подвиг. Несекретный неагент Распутин догнал его через триста метров. Он тоже любил жизнь. Спецназом двигал приказ. Ими — инстинкт. Поэтому разница в скорости оказалась огромна.

Альберт Степанович и Клим Васильевич чесали через бурелом, как зайцы. Ужас подталкивал их в спину. Это было вполне экстремально. Но особого кайфа они не испытывали. У них на хвосте висел неумолимый звероподобный спецназ, зарабатывая призовой компот.