Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок - Тихомиров Валерий - Страница 53

Последним штрихом стала одежда. Клиента облачили в безупречно подогнанный гардероб от лучших модельных домов Европы. Через несколько часов работы Алик лег в гроб в статусе идеального совершенства. Имиджмейкеры отступили на шаг, потирая мокрые, занемевшие от длительного напряжения спины.

— Да. В таком виде не стыдно даже в могилу! — восхищенно сказал старший.

Он подошел к последнему банкирскому дому из красного дерева. Родственники настаивали на соблюдении воли усопшего. В таких случаях спорить не принято. В нагрудный карман клиента нырнул мобильный телефон. Лучшая модель фирмы «Сименс». Роуминг в любой точке земли. С маленькой буквы. Тариф «Элит-бесконечность».

В зале погас свет. Фирма «Московская недвижимость» сделала свое дело и удалилась с чистой совестью. Их ждал заключительный «Мартель». До утра еще было время. Сдача объекта родным и близким планировалась на семь тридцать.

Альберт Степанович проснулся внезапно. Вокруг было темно и тихо. «Как в гробу», — подумалось ему сквозь дрему. Потрошиловский организм понемногу осваивал лошадиную дозу спиртного. Сознание толчками возвращалось на место. Голова немного трещала, тонко намекая на грядущее похмелье. Темнота перед глазами разноцветно качалась. Но Алик был жив. Назло имиджмейкерам. На счастье маме… и папе. На горе криминалу.

Он натужно попытался вспомнить, где лег спать. Кроме чучела дятла, из памяти ничего не вылезло. Давить себе на мозг было больно. Насиловать ум не хотелось. Тогда Альберт Степанович решил просто встать и посмотреть. Он снял руки с груди и оперся на что-то совершенно странное и необычное. Потрясение обрушилось на него страшным откровением. Кровать была с бортиками!

Алик лег обратно и задумался. Логика зашевелилась между хитроумных извилин сыщика, выдавая нежеланный ответ. Такие койки существовали на кораблях. Других вариантов на ум не приходило. Организм чутко отреагировал на последние новости из внешнего мира. Потрошилов почувствовал качку. Куда и зачем он плывет, по-прежнему оставалось тайной. Его замутило.

Логически получалось, что пить вредно. Но пересохший рот настаивал на обратном. В любом случае следовало вставать и принимать жизнь такой, какой она стала. Альберт Степанович набрал полные легкие воздуха, борясь с тошнотой, и героически поднялся. Койка оказалась узкой, а бортик высоким. Но он справился, со второй попытки громко рухнув вниз.

Лежа на полу, Алик немного помахал руками в поисках хоть какого-нибудь ориентира. Стен обнаружить не удалось. Зато в кромешной тьме забрезжил свет. Далекий и мертвяще-синеватый. Тем не менее Потрошилов обрадовался ему, как восходящему солнцу. Он встал. Пол под ногами закачался в полную силу. «Море, — решил Алик, испытывая легкую оторопь. — Или океан!»

Утром предстояло попасть на работу. Но в душе зарождалось смутное подозрение, что катер за ним не пошлют. Свет впереди приобрел форму щели в неплотно приоткрытой двери. В таких случаях нужно рассчитывать только на себя. Потрошилов тронулся с места, широко расставив ноги. Качка усилилась. Преодолевая сложности морского путешествия, он добрался до двери и выглянул наружу.

Узкий коридор, освещенный мерцающей неоновой лампой, был пуст. «Трюм», — понял Алик. Он повертел головой, отыскивая трап. Слева обнаружился выход. Тут логика его не подвела. Если уж над дверью висит табличка «Выход», значит, так оно и есть.

Потрошилов пополз в неизвестность. Штормило сильно. «Атлантика. Девятый вал», — безошибочно вычислил он. В трюме властвовал запах романтики дальних странствий и тухлых кокосов. Как они пахнут, Алик не знал. Ни в свежем, ни в испорченном виде. Но похоже было очень.

Он протянул трясущиеся руки к дверной ручке. И застыл. Руки были не его! Конечно, он стриг ногти. Последний раз совсем недавно — пару недель назад. Но так — никогда! Каждый миллиметр был отполирован до идеального состояния. Кожа на кистях мягко поблескивала, как и покрытые лаком ногти.

Алик поднес чужие руки к глазам, одновременно рассматривая собственный живот. Выяснилось, что на нем надет пиджак, абсолютно незнакомый по прошлой жизни. Как и брюки с туфлями. В довершение всех бед на безымянном пальце красовался перстень, а на запястье — часы. Подозрительно желтого металла. С настораживающе безупречными камешками на циферблате. Малоизвестной Альберту Степановичу фирмы «Картье».

От таких стрессов можно было получить инфаркт. Если бы не волны бродящего по артериям и венам «Блэк Джека». В полном недоумении Алик все-таки вышел из коридора. Легче не стало. Трап действительно имелся. Правда, короткий. А сразу за ним была небольшая площадка с двумя дверями. Обе явно вели в лифты. Сверху мирно горели панели с указанием этажей. Корабль с лифтом никак не мог оказаться обычной баржой. «Титаник?!» — панически подумал Потрошилов.

Он прислонился к холодным металлическим створкам и спросил тишину:

— Мама, кто я?

Неожиданно в районе сердца появилась нарастающая вибрация. Следом за ней возникла мелодия. Мотив был до боли знаком. В «Московской недвижимости» желания клиентов исполняли педантично. В груди Потрошилова заиграл величественный «Траурный марш».

Алик вздрогнул и машинально полез в карман. В его чужой руке вибрировал и гудел трубами мобильный телефон. Кнопка «Ответ» мягко утонула в загробно черной панели. Потрошилов поднес трубку к уху и сказал:

— Алло?

— Ты? — после небольшой паузы спросил незнакомый женский голос.

Отпираться было глупо. Он ответил честно:

— Я.

Телефон хрипло помолчал. Когда он, наконец, ожил, голос женщины приобрел явственно дрожащие интонации.

— Ты… где?

Альберт Степанович поднял голову и осмотрелся. Ему и самому было интересно собственное местонахождение. Ответ нашелся сразу. Потрошилов никогда не заставлял себя ждать. Это казалось ему неинтеллигентным. Он ответил не задумавшись, прочитав табличку над дверью:

— В морге.

Получилось — под стать моменту и отзвучавшей музыке.

В трубке кто-то судорожно охнул. Послышался глухой стук, как от падения с высоты мешка гипса. Потом пошли короткие сигналы отбоя. Алик пожал плечами. Одной странностью больше, одной меньше. Разницы для него уже не было.

Смутные догадки бродили в мозгу, взывая к логическим выводам. Он поковырял пальцем обвалившийся кусок стены. Истина открыла ему свои объятия. Стена была каменной! Версия о морях-океанах рухнула, погребая под собой разум.

— Мама, где я?! — крикнул Алик низкому потолку.

— Я-а! Я-а! Я-а? — отозвалось циничное эхо.

Он достал не свою дрожащую руку и ткнул чужим пальцем в кнопку вызова лифта. Створки разъехались в стороны. Перед ним открылась панелъ с указателями возле цифр. Надписи гласили: «Терапия», «Травматология» и тому подобное. Дедукция Потрошилова напряглась и выдала: «Больница!» Идеальный указательный палец застыл над кнопкой «Психиатрия». Потом уверенно двинулся вверх и отправил лифт с Альбертом Степановичем на «Хирургию». Он нашелся! Огрызки памяти полетели вспять, разбрызгивая крохи нужной информации.

Потрошилов вошел на хирургическое отделение, как домой. Здесь его ждал друг. Это он уже помнил. Но где конкретно, пока не приходило в голову. К счастью, способность к дедуктивному мышлению лезла из закоулков души, оживая с каждой секундой. В помощь ей на дверях синели таблички. Алик прищурился и начал читать. Разнообразия было мало. В основном по пути попадались палаты.

Если мыслить логически, там обязаны находиться больные. А доктор — нет. Вариант отпал как бесперспективный. Перевязочная и туалет тоже не годились. Алик прошел мимо, не задерживаясь. Он брел в тишине, понемногу тоскуя о простом человеческом общении. Вдруг его остановил жизнерадостный девичий смех. Потрошилов поискал глазами табличку. Надпись гласила: «Сестринская».

Смех повторился. Альберт Степанович спросил совета у своего внутреннего голоса. Тот без паузы, сразу и уверенно сказал ему: «Ищи там!» Вышло очень убедительно. Не послушаться было нельзя. Алик постучался и вступил в новую эру своей биографии.