Их было четверо - Гордашевский Петр Феофилактович - Страница 1

Пётр Феофилактович Гордашевский

Их было четверо

Часть первая

Московские гости

Тима по привычке встал рано, хотя торопиться было некуда. Через настежь открытое широкое окно в комнату вливался душистый воздух. Пахло утренней свежестью, цветами. На синем небе ни облачка. Солнце, умытое обильной росой, не жгло, а только ласково пригревало.

Хорошо!

Тима подошёл к окну. Оттуда открывался великолепный вид на уходящие вдаль холмы, на широкий канал, на хлопковые поля, раскинувшиеся по ту сторону канала, на сады…

Тиме всё это было так знакомо! Ещё бы! Сколько лет жил он в этом доме, построенном одним из первых в оазисе Джохор. Сколько раз, поднимаясь утром, он смотрел на этот вид из окна своей комнаты.

Его отец – инженер Сергей Петрович Долинский – был в числе первых поселенцев Джохора. Он привёз сюда Тиму совсем маленьким, и мальчик рос вместе с молодым посёлком.

Теперь Тиме уже исполнилось четырнадцать лет. Из худенького, щуплого малыша он превратился в долговязого, крепкого подростка с живыми серыми глазами, с копной непокорных вьющихся волос, небрежно зачёсанных назад.

Тима смутно помнил те времена, когда в оазисе было не больше пятнадцати – двадцати домов, а теперь их стало несколько сотен. Не посёлок, а прямо-таки городок.

Да это и был научный городок. Огромные опытные хлопковые поля, сады, молодые рощи принадлежали Институту селекции, где работали Тимины родители.

Вдоль широких улиц выстроились нарядные двухэтажные особняки, сложенные из белого камня. В них жили научные сотрудники института и обслуживающий персонал.

Белые стены коттеджей прятались в зелени садов и вьющихся растений, только шиферные крыши поднимались над кронами молодых деревьев. Каждый дом был окружён садиком, так что весь Джохор утопал в зелени.

Тима побродил по комнатам. В доме тишина. Мама ушла на работу, отец вот уже с неделю, как уехал в Москву, в командировку.

Слегка прихрамывая, Тима поднялся по винтовой лесенке на крышу, где была устроена небольшая площадка. Здесь обычно вместе с отцом он делал утреннюю зарядку. Сегодня ему, пожалуй, следовало воздержаться от гимнастики. Нога ещё побаливала, и доктор велел соблюдать осторожность. Но Тима так привык к этой утренней процедуре, что отправился на крышу почти машинально.

Тима взглянул вниз, на улицу.

Вот идёт женщина в пёстром платье, в широкополой шляпе, защищающей от солнца, с плетёной корзиночкой в руках. Она встретила знакомую, и обе остановились поболтать в тени молодого каштана. Вот неторопливо шагает мужчина в просторном белом костюме; наверное, направляется к остановке автобуса, что возле бетонного моста, перекинутого через канал. Целая гурьба загорелых мальчишек в одних трусиках выбежала из-за угла…

«Бегут купаться, – решил Тима, нагибаясь и выпрямляясь сильными, ритмичными движениями. – Счастливые! Им хорошо – у них целая компания! А я…»

Тима нахмурился. С досадой подумал он, что теперь, в эту минуту, его товарищи уже далеко. А он торчит тут один на своей крыше. Всё из-за этой чёртовой ноги. И надо же было прыгать с дерева, удаль свою показывать! Конечно, прыгал он не раз и всегда удачно, а тут взял да и растянул связки. Ужасно досадно! Главное, сколько мечтал он о походе в горы! И вот как всё сложилось неудачно. Э-эх!

Тима уныло перекинул через плечо мохнатое полотенце и, прихрамывая, отправился под душ. Потом нехотя поплёлся на кухню – позавтракать.

Всегда живого, порывистого, Тиму сегодня будто подменили. Двигался он вяло, был какой-то весь развинченный, ленивый. Он уныло думал о том, что ребята раньше чем через две-три недели не вернутся, что это время он будет совсем один… Этак можно помереть со скуки, и, право же, во всём мире нет человека несчастнее его…

И папка, как назло, уехал! С ним всегда хорошо. Интересно и весело. Можно было бы нет-нет, да и в «домик» сходить; там всегда нашлось бы для него дело. Нет уж, во всём невезенье, всё одно к одному.

В кухне на столе Тима увидел распечатанную телеграмму. Наверное, от отца!

«Задерживаюсь Москве недели на три четырнадцатого встречайте гостей Катю Виктора целую папа».

– Ого! – радостно встрепенулся Тима. – Вот здорово! Ну и молодец папка – всегда выручит! «Встречайте четырнадцатого…» Позвольте, да ведь это же сегодня! Сегодня! Сегодня!..

– Что – сегодня? – услышал Тима за спиной знакомый голос.

Тима быстро обернулся. В дверях стоял невысокий худенький подросток – китаец, одних лет с Тимой. Он был в синих спортивных сатиновых штанах, в белоснежной лёгкой куртке, застёгнутой на большие перламутровые пуговицы; короткие рукава обнажали загорелые руки выше локтя. Мальчик обмахивался белой войлочной шляпой, – такие обычно носят у нас в Крыму или на Кавказе.

Это был Ван Лин, лучший друг Тимы.

Тима никак не ожидал увидеть его. Ведь он должен был вместе со всеми уйти в горы. Тима несколько секунд смотрел на него с величайшим недоумением, а потом даже подпрыгнул от радости. Подпрыгнул и поморщился – нога!

– Ван, дружище! – воскликнул он, хлопая приятеля по плечу. – Вот не ожидал! Почему ты здесь? Ты ведь так хотел…

– Я хотел, ты хотел, мы хотели… – перебил его Ван и улыбнулся.

– Вы хотели, они хотели… Нет, это всё-таки здорово! Но объясни: в чём дело?

– Очень просто. Не хочу один… без тебя. Вот и всё. Хватит?

– Даже слишком!.. Да, Ван, тут такая история. Отец прислал телеграмму. Читай! – Тима протянул ему листок.

– Катя? Виктор? Я не знаю их, – сказал Ван.

– И я тоже. Не беда. Познакомимся. Они из Москвы. Катя – дочка маминой подруги, Виктор – сын папиного товарища. Я их и не помню совсем. Я был ещё маленький, когда мы жили в Москве. Папа давно хотел их пригласить – ведь у нас тут, как на курорте. И вот удобный случай: летние каникулы. Хорошо, что мы с тобой не ушли в горы, а? Хорошо, хорошо, это очень хорошо!

Тима шутливо толкал Вана в бок, грудь, спину.

Тот, смеясь, отбивался и приговаривал:

– Сумасшедший!.. Вот сумасшедший!

В столовой пробили часы.

– Ого! – закричал Тима. – Пора идти встречать на пристань. Они, наверное, с «крылатым» приедут.

«Крылатым» называли катер-экспресс новой конструкции, с подводными крыльями.

– А может, с автобусом? – предположил Ван.

– Может, и с автобусом, – согласился Тима. – Но автобус всё равно приходит позднее. Так что пойдём пока на пристань.

Тима быстро натянул такие же, как у Вана, синие спортивные штаны, надел белую курточку и, захватив войлочную шляпу, объявил:

– Я готов. Пошли.

Тима был очень доволен. Подумать только, сколько неожиданностей, как всё чудесно изменилось! Приедут новые товарищи – это раз. Ван, его лучший друг Ван, остался с ним – два. Вот будет весело!

Он дружил с Ваном с тех пор, как тот приехал в Джохор из Китая. Родители Вана изучали некоторые советские методы переделки природы растений и работали в том же Институте селекции, где и Тимины родители. Обе семьи часто бывали друг у друга. Так что дружба была, можно сказать, семейной. Командировка родителей Вана из двухлетней превратилась в шестилетнюю; правда, поговаривали уже о близком отъезде, но, во всяком случае, летние каникулы друзья проведут вместе, а там видно будет! Нечего заглядывать вперёд.

На пристани Ван и Тима уселись в тени под полотняным навесом, нетерпеливо поджидая прихода «крылатого».

Голубую гладь канала рассекали быстроходные катера, маленькие буксиры тянули баржи. Для небольшого научного городка пристань была достаточно оживлённой.

Странным казалось, что на том самом месте, где теперь стоит многолюдный Джохор, не так давно был только маленький оазис, затерянный в песках пустыни. Вода здесь появлялась лишь в особо благоприятные годы, и оазис служил перевалочным пунктом для караванов. Опытные проводники вели их сюда, чтобы под прикрытием холмов пережидать песчаные бури. Саксаул да колючки – вот и всё, что здесь росло раньше; от палящего солнца поглубже в пески зарывались змеи, ящерицы, скорпионы.