Графиня - Коултер Кэтрин - Страница 19

Лоренс откашлялся и легонько тронул мое плечо:

— А, вот и мисс Крислок. Добро пожаловать, дорогая леди. Могу я положить вам яичницы и копченого лосося? Я думала, мы увидимся не раньше полудня.

— О, Милли, садись поскорее.

Как только ей подали чай, Лоренс громко спросил:

— Вы знали Оливера Уилтона?

— Разумеется, — пожала плечами Амелия. — Герцог Браутон. Отец с ним знаком. Говорит, это настоящее ископаемое, но обладает блестящим умом и едким остроумием. Но он, кажется, недавно умер.

— Совершенно верно. Видите ли, Энди — его внучка. Титул унаследовал Питер Уилтон, ее кузен, внук покойного. Питер и Энди росли вместе, потому что отец и мать Питера погибли вскоре после его рождения.

— Собственно говоря, — добавила я, пытаясь выдавить улыбку, — мы с Питером скорее брат и сестра, чем кузены, и горячо друг друга любим.

— В таком случае как ваше настоящее имя, Энди? — осведомился Томас, пристально изучая масленку. Может, в масло попала муха?

Наконец он отодвинул масленку и уставился на абрикосовый джем, по моему мнению, просто восхитительный.

— Когда я приехала к дедушке, — объяснила я, сунув Джорджу очередной кусочек бекона, — он собирался удочерить меня и дать свою фамилию, но мама не согласилась, и я до сих пор ношу фамилию отца. Андреа Джеймсон.

— Андреа Джеймсон Линдхерст, — дополнил Лоренс. — Но так или иначе, она внучка Оливера Уилтона, единственный отпрыск его дочери Оливии, названной в его честь.

— И вы, и ваш кузен так рано осиротели, — вставила Амелия. — Нет, дорогой. Думаю, ты предпочтешь яичницу с этого блюда. Она лучше поджарена и вряд ли расстроит твой желудок.

Томас кивнул, и поднос в ту же минуту почти опустел. Джордж тявкнул. Джон взглянул в милую мордочку со свисавшими едва ли не до пола рыжими прядями.

— Джордж, ты так избалован, что вот-вот захочешь прыгнуть ко мне на колени и есть с моей тарелки.

— Всегда считала, — заявила мисс Крислок своим мелодичным голоском, — что животное нельзя пускать в комнату, где обедают люди. Но стоило мне познакомиться с Джорджем, как осе изменилось. Я согласилась бы пить с ним шоколад из одной чашки, попроси он меня об этом. Я просто влюблена в этого маленького тирана.

Мой беспредельно снисходительный муж расхохотался.

Полчаса спустя я вернулась в Синюю комнату, чтобы сменить туфельки из мягкой лайки на прочные башмаки для прогулки. Утро было прекрасным, и Амелия согласилась показать мне окрестности.

Насвистывая, я развязала ленты, обмотанные вокруг щиколоток. Неожиданно в глаза ударил свет, и я заморгала. Повернув голову, я снова зажмурилась. Странно. Я, как была в одной туфельке, подошла к окну. Пастушки длинными посохами гнали коров на пастбище. Я слышала, как садовники толкуют о розах в нижнем саду, как раз под моим окном. Внезапно в дверь постучали. Я резко повернулась, но тут мой рукав за что-то зацепился. Послышался треск рвущейся ткани. Приглядевшись, я заметила иззубренный кусочек металла, прикрепленный к внешней раме. Я осторожно выпутала рукав.

— Интересно, что это? — спросила я вслух. Джордж фыркнул, но не поднялся с мягкого ковра перед камином. Я снова посмотрела на раму. Похоже, обломок металла вонзился в маленькую дырочку. Дырка в раме? И не одна: их несколько, расположенных через равные интервалы.

Стук повторился.

— Войдите, — откликнулась я. Это оказалась Амелия.

— Как раз переобувалась, — пояснила я. — Встретимся на крыльце.

Едва за ней закрылась дверь, как я подскочила к окну, изучая длинные ряды дырок. И едва не упала, поняв наконец, что это такое.

Окна когда-то были забраны решетками! Точно такие же дыры идут поверху!

— Спаситель милосердный! — прошептала я, растирая руки, покрывшиеся гусиной кожей.

Сердце глухо колотилось. Домочадцы считали, что мне не стоит жить в Синей комнате. А я еще гадала почему. Решетки! Кто был узником этой спальни? И как давно он тут жил?

«Может, какой-то сумасшедший дядюшка из прошлого века?» — подумала я, посматривая на Джорджа, мирно сопевшего перед камином, положив голову на передние лапы.

Я снова подошла к окнам, распахнула каждое и убедилась в своей правоте. Моя комната когда-то служила тюрьмой.

Я вздрогнула, но отнюдь не от холода. Что тут случилось? Какие трагедии происходили в столь прелестном уголке? Нет, наверное, в этом семействе кто-то действительно сошел с ума. Что ж, вполне правдоподобное объяснение. Во всяком случае, призраков никакими решетками не удержишь… если только именно привидения не довели обитателя Синей комнаты до безумия.

Я швырнула туфелькой в стену. Кажется, я медленно, но верно превращаюсь в истеричку. Все это сплошной вздор. Кому есть дело до каких-то решеток? Господи помилуй, да особняк был построен почти четыре века назад. Возможно, на его каменные полы не раз проливалась кровь. Каждое помещение в этом великолепном доме видело смерть во всех ее проявлениях.

Эти проклятые решетки, должно быть, стояли тут много лет назад. И какое отношение они имеют ко мне? Но все же я была заинтригована. Нужно спросить Лоренса, как только мы останемся вдвоем.

Я медленно закрыла окна, все до единого, нашла в гардеробе свои башмаки, натянула и принялась зашнуровывать, то и дело оглядываясь на окна. Представляя черные железные прутья и исхудалые руки, цепляющиеся за них. Вопли о пощаде, несвязные мольбы…

Я оставила Джорджа грезить о беконе и отправилась вниз.

Глава 10

Амелия ждала меня на крыльце, у парадного входа. Погода для ноября стояла теплая на удивление. Легкий прохладный ветерок шевелил голые ветви. Как не похож Йоркшир на южные графства! Йоркшир, с его грубоватой красотой, где все казалось чрезмерно большим: непроходимые леса, вздымающиеся посреди равнины, хаотические нагромождения валунов и камней в самых неожиданных местах, словно разбросанные капризной дланью местного божества. И конечно, унылые, покрытые вереском моховые болота. Одно из таких, Гран-нард, находилось к востоку: уединенная местность, покрытая кочками, пригорками. Глубокие овраги разрезали землю, как застарелые раны. Я любила этот край, но последние три года дед предпочитал жить в небольшом поместье в Пензансе, на границе мрачного холмистого Корнуолла, или в лондонском доме, построенном полвека назад, который теперь принадлежал Питеру. Как, впрочем, и Дирфилд-Холл. И все имущество деда. Интересно, вернется ли он в Англию, чтобы вступить во владение землями герцогов Браутон? Я надеялась, что он приедет в Дирфилд-Холл, его загородный дом. Совсем рядом с Девбридж-Мэнором!

У меня ныло сердце при мысли о том, что мы поссорились перед моей свадьбой. Но Питер наверняка не держит на меня зла! Увидит, что я счастлива, и все станет на свои места.

Я вдыхала душистый воздух и словно наливалась силой и энергией. Отсюда не видно Граннардского болота, но оно совсем близко, и мне очень хотелось повести туда Джорджа. Так и представляю, как он оглядывает незнакомые места, гадая, что от него требуется. Джордж привык к лондонскому шуму и оживленному движению на улицах. Не было телеги, повозки или элегантного экипажа, который бы он не преследовал, пока лапки не начинали подкашиваться. Но тут, на болоте, он узнает совершенно другую жизнь. Возможно, нам удастся отправиться туда сегодня же. Пусть выспится, а там посмотрим.

— Какой чудесный день, правда? — начала Амелия, осторожно втыкая шпильку в волосы. — Помню, как я стояла здесь, подобно вам, осматривалась и впитывала новые впечатления. К этому нужно привыкнуть. Многие люди терпеть не могут Йоркшир.

— А вы?

— Я родом из Сомерсета. Зеленые долины, живописные холмы и множество маленьких речушек, прозрачных и певучих.

— Что-то вроде невинной девушки, выданной за свирепого воина?

Она с удивлением моргнула, и немудрено: вероятно, сравнение получилось слишком затейливым и не совсем точным.

— Если вы хотите сказать, что Сомерсет — невинная девушка, а Йоркшир — воин, вполне с вами согласна, — кивнула Амелия. — За последний год я привыкла к здешним местам и даже полюбила их. Пойдемте в конюшню, я хочу, чтобы вы познакомились с Незабудкой, моей милой кобылкой, которую привез из Уэксфорда отец. Дядя Лоренс уже предлагал вам коня?