На трех Олимпиадах. Хельсинки. Мельбурн. Рим - Воробьёв Аркадий Никитич - Страница 27

После окончания института я поступил учиться в аспирантуру в Свердловский медицинский институт. Под руководством профессора Н. К. Верещагина я изучал влияние подъема тяжести на сердечно-сосудистую систему тяжелоатлетов. Изучение механизма потери сознания во время выжимания штанги максимального веса было частной проблемой этой темы.

К Олимпийским играм моя работа была уже закончена и оформлена в виде кандидатской диссертации. Научная работа помогла практике, я, наконец, выяснил, как избавиться от потери сознания при подъеме тяжести. Оказывается, перед тем, как начать выполнять жим на максимальном весе, необходимо искусственно, на короткое время, задержать дыхание. Раньше большинство атлетов перед подъемом штанги часто и глубоко дышали, полагая, что тем самым они обеспечат организм большим количеством кислорода, но такое дыхание рефлекторно приводит к сужению сосудов головного мозга, а сильное мышечное напряжение с натуживанием также уменьшает просвет артериальных сосудов. Вот это и приводит к потере сознания. Короткая же задержка дыхания на 10–15 секунд предотвращает все эти явления, так как в тканях и в крови накапливается угольная кислота, которая расширяет кровеносные сосуды. Этот вывод я доказал экспериментально и на практике.

До начала состязаний осталось немного времени. Лежу, отдыхаю. Пришел тренер Сурен Петрович Богдасаров: "Ну что же, Никитич, пора идти на соревнования, взвешивание уже началось". В окружении большой группы атлетов идем в "Палацетта делла спорт".

Прошло взвешивание. Я оказался тяжелее и Ломакина и Мартина. Вышли на сцену для представления публике. Справа от меня стоит Трофим, слева Мартин. Я совершенно не против подняться в таком окружении на высшую ступеньку пьедестала почета. Внимательно смотрю на противников. Ломакин нервничает, не может спокойно стоять на одном месте, все время переминается с ноги на ногу. Мартин в трико, и я вижу его внешне спокойное лицо, но предательские струйки пота свидетельствуют о колоссальном нервном волнении. Я, как никогда, спокоен. В зале много народа, почти все места заняты.

Двадцать три атлета оспаривают звание сильнейших в полутяжелом весе. Значит, надо набраться терпения и запастись нервной энергией на 8–9 часов борьбы.

Один из входов в "Палацетта делла спорт" мы превратили в раздевалку. От улицы нас отделяла только решетка из длинных железных прутьев, сквозь которые докучливые любители автографов просовывали свои блокноты. Но это можно было терпеть. Зато воздух в нашей раздевалке был свежий. Все остальные спортсмены вынуждены в течение 8–9 часов состязаний дышать спертым воздухом с примесью одурманивающих запахов растирок. До первого выхода на помост еще долго ждать, и меня усиленно развлекают.

Жена рассказала смешную историю, как в первый день приезда она вместе с супругой Алексея Медведева хотела пройти в Олимпийскую деревню. Та и другая за границей первый раз, итальянского языка не знают. Лиза Медведева стала объяснять полицейскому, контролирующему вход в деревню: "Москва — Рим, топ, топ", — показывает на ладони пальцами, давая понять, что им необходимо пройти в деревню.

Полицейский пожимает плечами, совершенно не понимает и отсылает их к служителю проходной. Снова начинается объяснение: "Москау — Рим…" Работник, улыбнувшись, говорит по-русски: "Ну, зачем топ, топ, говорите, что вам необходимо". "Иностранки" очень сконфузились.

Почти все спортсмены закончили состязания в жиме. А мы только лишь приступили к разминке. Колеблюсь, с какого веса начинать жим. По разминке совершенно не могу определить, но чувствую себя как будто хорошо. С малого начинать нельзя, проиграешь, но и с большого веса опасно. Наконец, с Суреном Петровичем решаем начинать со 145 килограммов. Лучший результат показал пока американец Пулскамп — 140, Мартин — 137,5.

На световом табло загорелся мой номер — 20. Резко застучало сердце. Сбрасываю с себя тренировочный костюм. Поднимаюсь на сцену. Возбужден сильно. Несколько раз прогуливаюсь перед помостом. Сейчас, я знаю, за мной неотрывно следят любимые глаза. Она очень хочет помочь мне. Но чем? Я у штанги. Начать хорошо — очень важно. Смотреть на помост жена не в силах. Она закрывает лицо руками. Ей кажется, что время тянется невероятно медленно. Тихо, все еще тихо. Вдох, затем в зале раздается приглушенный хлопок. И опять тихо. Неудача? И тут гром аплодисментов, загораются три белые лампочки. Вздох облегчения. Михаил Михайлович Громов сидит рядом с Эльвиной и успокаивает ее: "Не волнуйтесь, все будет в порядке. Аркадий здорово подготовился к соревнованиям".

Штанга становится на 5 килограммов тяжелее. К ней мелкими шажками семенит Трофим. Последние два шажка он делает всегда так, будто ставит ногу на еще неокрепший лед, — вначале правую, а затем левую. Встряхнув своими громадными бицепсами, атлет приготовился. С необычайной легкостью Трофим поднимает 1,5 центнера. Следующая попытка моя. Отлично сознаю, что только в случае подъема этого веса могу рассчитывать на первое место. Штанга покоряется. Добавляю еще два с половиной — и снова успех. 152,5 килограмма — мой лучший результат. Я необычайно рад, это предел моих мечтаний. Меня совершенно не волнует и не расстраивает выдающееся достижение Трофима, в жиме показавшего новый мировой рекорд — 157,5 килограмма. Он лидер состязаний. Но я чувствую, что мой результат в жиме деморализовал Ломакина. Расстроенный, он лежит до самого рывка. Мне пришлось совершенно случайно услышать разговор Ломакина с его тренером Божко, приехавшим на игры в качестве туриста. "Не могу понять, ну, как он выжал такой большой вес! Все, я проиграл". Божко успокаивает: "Конечно, трудно, но еще не все потеряно. Он может сорваться". Что ж, опять мы друзья-соперники. Ничего не поделаешь, спорт есть спорт.

После жима тотчас выхожу прогуляться около зала. В раздевалке остается жена: там вода, белковые концентраты, которыми я должен подкрепляться на соревнованиях. Боюсь, чтобы не повторился мюнхенский случай.

Тогда в замечательной форме находился Трофим, и он наверняка мог выиграть у Томми Коно. Утром вместе пошли в столовую. Завтрак был уже подан на стол. Трофиму можно поесть не более 200–300 граммов — вес на пределе. Он съел только один бифштекс. Все атлеты и тренеры уехали с утра на состязания. Мы остались вдвоем. Трофиму выступать вечером, мне завтра.

— Знаешь, — говорит Ломакин, — у меня болит голова и немного поташнивает.

Советую пойти отдохнуть. Через час самочувствие ухудшается. Возникли резкие боли в животе, началась рвота, поднялась температура. Явные признаки отравления. Думаю, может быть пройдет? Нет, Трофиму становится все хуже и хуже. До состязаний среднего веса остается всего 4 часа. Ясно, что в таком состоянии соревноваться невозможно. Звоню в зал руководителю команды, объясняю состояние Трофима, предлагаю немедленно сказать запасному участнику Василию Степанову, чтобы готовился к выступлению. Через некоторое время приехали наш врач и Степанов. До начала соревнований уже немногим больше двух часов, а у Степанова 2,5 килограмма лишнего веса. Он срочно бежит в парную "сгонять" вес и успевает подогнать его к норме буквально на последних минутах взвешивания. Выступил он неплохо, выиграл второе место — вслед за Коно.

А Ломакин к этому времени находился в тяжелейшем состоянии. Температура достигла 40°, мучила жестокая головная боль. Только благодаря энергичным мерам, принятым нашим врачом М. Б. Яновицким, поздно ночью наступило облегчение.

Сомнения не было — это злоумышленное отравление. Работницы столовой нам сказали, что в то утро около нашего стола, перед тем как мы пришли завтракать, вертелся какой-то подозрительный тип.

Осторожность не помешает. Конечно, сами спортсмены ни за что не пойдут на такую подлость, но наши недруги и сейчас могли не побрезговать любым средством для достижения своих целей.

Рывок. С каким нетерпением я ожидал выхода на помост! Я рвался к штанге, чувствуя огромную уверенность в победе, страшно жаждал реванша за поражение в Варшаве. На разминке штанга взлетела вверх, как игрушечная. Мне выходить последнему. Смотрю, подходит к весу 135 килограммов Ломакин, основной мой конкурент. Вид у него не боевой, как будто его кто-то насильно заставляет делать эту ненужную работу. Трофим поднял штангу до головы, а затем дожал руками. Нарушение правил. Судьи не считают. Вторая попытка также неудачная. Но Ломакин пока уверенно идет впереди. Превосходный результат в жиме позволил ему сохранить лидерство, иностранные атлеты значительно отстали.