Цепной пес самодержавия (СИ) - Тюрин Виктор Иванович - Страница 15

– Это первое, о чем мы подумали, – раздался голос до этого молчащего Обнина, – но уж больно соблазнительно взять его на короткий поводок. Да что тут говорить, вы сами все прекрасно понимаете.

– Может, мы действительно все усложняем, – задумчиво проговорил генерал-майор, но тут же себе возразил: – Нет. Илья Давыдович прав. Мы должны попробовать! Ваши люди могут это сделать?

– Это не мои люди! Это шайка отпетых мерзавцев, без чести и совести, которая оказывает всякие грязные услуги тем, кто им платит.

– Думаю, это то, что нам надо! Но обязательно доведите до них: пусть не усердствуют! Не надо калечить! Если увидят, что не поддается на уговоры, пусть лучше сразу убьют. Насчет денег можете сразу им передать: сделают работу – получат вдвойне! Теперь перейдем к основному делу, ради которого мы здесь собрались. Андрей Валерьянович, надо найти группу боевиков для покушения… на царя! Мои слова вас не приводят в ужас?

– Не смотрите на меня так пытливо, Сергей Андреевич. Мне всякое доводилось слышать, причем от самых разных людей. К тому же Илья Давыдович намекнул мне, в общих чертах, так что если бы у меня были какие-либо сомнения, то просто не пришел бы, но я здесь, сижу перед вами.

– Мне говорили о вас, как о прямом и практичном человеке, и ваши слова только что подтвердили это мнение. Я рад, Андрей Валерьянович, что мы в вас не ошиблись. Что ж, тогда перейдем к условиям нашей сделки. Мы со своей стороны готовы прямо сейчас положить пятьдесят тысяч золотом на указанный вами счет. Остальные сто пятьдесят тысяч вы получите в случае успешного окончания дела. Ведь именно такая сумма была обговорена вами с Ильей Давыдовичем. Так?

– Все правильно, Сергей Андреевич. Теперь, я так понимаю, моя очередь доложить об услуге, которую вы хотите получить за свои деньги. Вас моя прямота не шокирует?

Подполковник просто не смог удержаться, чтобы не подколоть генерала, несмотря на всю серьезность ситуации. Генерал оценил его выпад кривой усмешкой, скользнувшей по его губам.

– Продолжайте, Андрей Валерьянович.

– Два месяца тому назад у нас в разработке оказалась боевая группа некоего товарища Арона. На ее след вышли чисто случайно, что весьма удивительно при ее бурной и кровавой деятельности. Причина их неуловимости заключалась в следующем. Полиция ловила их как шайку грабителей и убийц, а на деле оказалось, что это боевая революционная дружина. У них своя, специфическая среда, и пока их ловили по воровским малинам, те отсиживались на явочных квартирах.

– Погодите! Вы сказали, что это грабители и убийцы?! Но как в таком случае они могут быть революционерами?!

– С вашего разрешения, я разъясню этот нюанс чуть позже. По нашим данным, их возглавляет Трофим Сидорович Степашин, убивший жену из ревности, после чего он был отправлен на каторгу, где сошелся с анархистами и стал идейным товарищем. Насколько нам стало известно, в его группе сейчас насчитывается девять человек. Четверо из этих висельников, как и их главарь, прошли по уголовным делам, связанным с грабежами и убийствами. Один из членов его группы – женщина. Это вам, господа, рассказал для общего представления образа так называемых революционеров. На их след мы вышли совершенно недавно, а окончательно удостоверились в их деятельности, когда к ним из Москвы, для подкрепления, было направлено два боевика. За ними москвичи отправили «хвост», который и дал нам возможность окончательно понять, что собой представляет группа Арона. Теперь вернемся к вашему вопросу, Сергей Андреевич, – жандарм выдержал паузу, затем продолжил: – Если обобщить сведения полиции и наши, то за этой шайкой головорезов числятся налет на банк, взлом и ограбление ряда магазинов и лабазов, а также вымогательство денег у купцов. На двух из дел, в которых они, возможно, замешаны, лежит человеческая кровь. Охранника банка и сторожа одного из складов. Кроме этого, у нас есть подозрение, что именно они виновны в убийстве ротмистра Вольянова и городового Швенцова. Теперь смотрите, каков их расклад. Они отдают половину награбленного в свой центр, где украденные товары и продукты идут семьям товарищей, которые сейчас, по их терминологии, являются «узниками царизма». Партийные вожаки в курсе их дел, но закрывают на это глаза, потому что их уголовные преступления обеспечивают постоянный приток денег в партийную кассу. В то же время, я так мыслю, их специально держат особняком, чтобы в любой момент от них можно было откреститься. Очень удобная позиция. Уголовники и убийцы никак не вписываются в картину политической борьбы, а вот деньги, оружие и материальная помощь очень даже нужны в борьбе за светлое будущее России.

– Если за ними водится столько преступлений, так почему их сразу не взяли?!

– У нас в корпусе, как и везде в России, процветает либерализм, господа. Сначала надо связи выявить да доказательства собрать, и взять их надо не просто так, а на горячем. Уже поверьте мне, господа, это дело долгое и хлопотное. Пусть даже доведем дело до суда, так ведь нет, наша интеллигенция, так любящая играть в защитников свободы, равенства и братства, сразу начинает собирать деньги на адвокатов, которые в свою очередь выставят их перед народом героями, борющимися за народные идеалы. Потом в газетах напишут кучу статей в поддержку этих товарищей, которые просто вынуждены так поступать. Их, видите ли, власть толкает на подобные подвиги! Извините, ради бога! Накипело!

– Не вы один такой, Андрей Валерьянович! Всех нас уже достала, извините за простоту слов, наша вялая и никчемная власть! России нужна сильная рука, способная взять за глотку весь этот сброд! Их вешать надо! Вешать, а не!.. Извините! – с минуту хозяин кабинета молчал, собираясь с мыслями, потом спросил: – Теперь вы мне скажите вот что: если они у вас под наблюдением, то как в таком случае их можно использовать?

– Они у меня под наблюдением. Понимаете? Лично у меня. В управлении о группе Арона ничего не знают, потому что мы не заносили их в нашу картотеку и пока, кроме нескольких докладов агентов наружного наблюдения, на них ничего нет, да и те лежат в папочке, которая находится в ящике моего стола.

– Погодите, но раз вы о них знаете, наружные агенты знают, значит, об этой банде если не знают, то наверняка догадываются другие сотрудники вашего управления! – не выдержав, вмешался в их разговор Обнин. – Не может быть, чтобы об этом знали только вы один!

– Вы правильно думаете, Илья Давыдович. Не я один. Есть пара агентов и мой доверенный офицер, но филеров я уже снял с наблюдения и перебросил на другую работу. Для них это привычное дело. Зато мой помощник – в курсе, но только немного, в пределах самого необходимого. Вы должны сами понимать, господа, что раскрываться перед ним в таких делах у меня нет ни малейшего резона. Его непосредственная работа – это связь с группой Арона через информатора. Вас такой расклад устраивает, господа?

– Если вы уверены в своем офицере, то устраивает, – согласился с ним генерал. – А какие у вас есть мысли по использованию этой, так называемой, боевой дружины?

– Скажу сразу: прямо ими управлять не могу, и вы это должны понимать, но я неплохо изучил Арона и думаю, что смогу его подтолкнуть в нужную нам сторону. Кратко поясню свою мысль. Арон просто помешан на славе великого революционера, о которой он страстно мечтает. Ему хочется всенародного признания! Хочет, чтобы его чествовали как великого героя! К чему я это вам все рассказываю, господа. Если ему подкинуть несложный план покушения на государя и дать все для его исполнения, то Арон из шкуры вылезет, но попробует его осуществить.

Пока хозяин кабинета, молча, обдумывал сказанное жандармом, в разговор снова вступил Обнин:

– Все хорошо, вот только уверенности нет и все из-за того, что приходится, в таком великом деле полагаться на немытое быдло!

Эти слова не понравились сразу обоим его собеседникам. Мерзлякину в этих словах показался упрек: деньги берешь, а хорошей, качественной работы не обещаешь. Хозяина кабинета они заставили снова сомневаться в лояльности жандарма.