Обломок империи - Гир Уильям Майкл - Страница 31

Нога скрипнула в темноте, этот звук разнесся по всему узкому пространству, где спряталась Анатолия. Высоко над головой можно было увидеть небольшой кусочек ночного неба. Анатолия пыталась справиться с тошнотой, когда страх своими холодными пальцами сжимал ее внутренности. Ощупывая стену одной рукой, она делала следующий шаг в темноту, где были нагромождены куски пластика и другой мусор. Ее правая рука сжимала 50-сантиметровый кусок металлического прута. Ей способствовала удача. Она бежала к заднему выходу, пока ее преследователи, видимо, подбегали к переднему. Ей удалось выскочить из дома до того, как они исправили свою ошибку. Но, оказавшись на улице, она попала в окружение незнакомого ей мира. Сейчас Анатолия пыталась спрятаться в нижних районах, где забытую землю пронзали своими стальными и бетонными корнями вздымавшиеся конструкции; в потайных углах, собравших изгоев общества; в мире таких, как она сама, никогда не признававшихся обществом существующими.

Одежда цеплялась за грязную стену, в то время, как приближался новый преследователь. Она отчетливо видела его в луче света, который падал сверху — мускулистый грязный мужчина в санитарной спецодежде. Он шел за ней, сокращая расстояние между ними, а она пустилась рысью вниз по улице, ища проход к одному из зданий. После вспышек насилия проходы в целях безопасности не оставлялись.

«Почему я не приняла приглашение Вета? Почему?»

— Куда ты? — окликнул ее грубый мужской голос. — Ты попалась. Уступи мне. Иди к Микки, малышка. Я хорошо позабочусь о тебе.., очень хорошо.

Как будто нарочно под ногами Анатолии зашуршал наваленный мусор… Через несколько секунд ее пальцы натолкнулись на холодный цемент. Доведенная до отчаяния, она забарабанила по стенам своей каменной тюрьмы.

— Я тебя слышу, — позвал скрежещущий голос из темноты, — я знаю, где ты сейчас. Иди к Микки. Микки будет добр к тебе. Тебе будет очень хорошо с Микки, ты получишь большое удовольствие.

Упершись ногой, Анатолия обеими руками зажала прут. «Господи Боже, это не может случиться со мной!»

Когда он приближался к ней, пластик и упаковочный мусор шевелились под ее ногами. Сейчас она могла слышать его дыхание, ощущать запах немытого тела. Кожей она чувствовала движение воздуха. Он был не более чем в метре от нее. С каждым ударом сердца адреналин вновь и вновь выбрасывался в ее кровь. Отчаянный вопль вырвался из груди, когда она ударила металлическим прутом со всей силой, на какую была способна.

Он хрюкнул и зашатался, когда тяжелый удар обрушился на его плечо. Потом он с бешеным ревом ринулся вперед, отбросив ее к стене.

— Ты сделала мне больно. Это плохо, маленькая. Сейчас Микки сделает больно тебе.

Он хихикнул и толкнул ее назад, втиснув в кучу зловонных отбросов. Из его рта воняло гнилыми зубами и чесноком. Анатолия пыталась царапаться или кусаться, но его мускулистые руки сомкнулись вокруг ее шеи и сжали ее. Боль смешалась с паникой, и желтые огоньки загорелись в ее глазах.

— Ты должна быть ничего. — Микки, напевая, душил ее, чтобы она подчинилась. — Ну вот, сейчас Микки увидит, какой ты можешь быть милашкой.

Она жадно ловила воздух, пытаясь наполнить легкие, потом закричала от ужаса, когда его толстые руки стали щупать ее груди.

— Симпатичная, — выдохнул Микки.

Анатолия брыкалась, когда его рука опустилась ниже и грубым рывком сдернула с нее брюки, тонкая материя которых разорвалась. Ее трясло, когда он стал водить рукой у нее между ног.

— Мягкая, — напевал Микки. Зловоние, исходившее от него, заставляло ее внутренности переворачиваться. Своей мускулистой рукой он сжал ее горло, пока расстегивал свои штаны и раздвигал коленом ее ноги.

— Нет, — кричала она, — не делайте этого.., не надо…

— Микки будет любить тебя.

«Думай, черт побери! Как ты можешь справиться с ним? Что ты можешь сделать с большим мужиком?»

— Хорошо, — прошептала она сквозь страхи и озлобление. — Если я сделаю это хорошо… Ты дашь мне уйти? Ты не причинишь мне вреда?

Секунду он колебался.

— Ты сделаешь это хорошо?

— Да, да.

Он немного ослабил хватку. В этот момент Анатолия вывернулась, достала одну руку из-за его головы, а пальцами другой вцепилась ему в глаза, вложив всю силу своего отчаяния в то, чтобы проткнуть их своими длинными ногтями.

Раздался оглушительный вопль, и он забился как раненый носорог, молотя ее своими крепкими кулаками. Она повисла на нем, все глубже вонзая ногти в его глазные впадины, чувствуя, как что-то влажное потекло по ее руке.

Он схватил ее за запястье, с воем отдирая ее руку, когда она разжала пальцы. В то же мгновение она вырвалась и схватила металлический прут.

— Министр?

Или оторвалось от сообщения, которое она читала. Слабое гудение оборудования и электроники нарушало тишину кабинета.

— Да, Гиселл?

— Мы подумали, что следует предупредить вас. На орбите несколько неопознанных кораблей. Я только что связывался с нашими людьми из Орбитальной обороны. У них нет опознавательных знаков, но несомненно, что корабли связаны с безопасностью.

Кто это? Или откинулась в кресле, в ее груди клокотал холодный гнев. Черт возьми, где же мог быть Синклер? Он должен был выйти в нуль-пространство два дня назад.

Она вытащила своих агентов, опасаясь, что гражданская ситуация может перерасти в бедствие до того, как Синклер прибудет с Тарги.

Она наклонилась, вперившись взглядом в монитор.

— Гиселл, если вам дорога жизнь, установите, чьи это корабли!

— Да, министр.

Она глубоко вздохнула, пытаясь усмирить гнев и взять себя в руки. Рига находилась на грани восстания. Все было доведено до совершенства. Все, что ей сейчас было нужно, это словечко Синклера, что он готов высадить свои войска. С его поддержкой ее люди могут занять стратегические позиции. С этого момента лепестки цветка Рига сомкнутся вокруг Или Такка. И никто не сможет их разомкнуть.

Заряженная нервной энергией, она подошла к голограмме. Там поблескивала уменьшенная модель планеты. Светящимися точками на ней были обозначены критические объекты. Благодаря их расположению. Или могла контролировать целую планету, но она не продвинется дальше, пока войска Фиста не прикроют ее. Без них она не могла сопротивляться возмущению населения, так как к пошатнувшимся было аристократам вернулся разум.