Искупление (СИ) - "elsiss" - Страница 64

Собираясь дождаться профессора, я поднялся, чтобы ринуться следом. Быть может, ему нужна будет помощь, чтобы добраться до подземелий. Но и это мне сделать не удалось. В Большой зал вернулись Невилл и Гермиона, выписанные из лазарета. Их возвращение было встречено приветственными возгласами учеников. Лишь слизеринцы сидели тихо, словно их вообще здесь не было. Пришлось на время забыть свои планы, уделив внимание друзьям.

Ночью я долго ворочался, пытаясь уснуть. Тревога за Снейпа, чувство вины перед Дамблдором, сомнения в правильности собственных поступков напрочь лишили меня сна. Возможно, стоило сдать Хорька аврорам? Но вспоминая его трясущиеся руки, синюшный цвет лица и опущенную палочку, я отказался от этой мысли. Прокрутившись в кровати почти всю ночь, только под утро смог задремать. За окном небо уже начало окрашиваться в светло-серый цвет, сменяя мрак ночи предрассветным сумраком. Лишь тогда меня сморил беспокойный сон.

Во сне я оказался в каком-то непонятном пространстве. Туман клубился вокруг, не давая рассмотреть окружающую обстановку. Не было видно даже собственных ног. В голове зародились сомнения. Возможно, я вообще не стою, а парю в этой густой, словно кисель, дымке. Удивленно оглядевшись, неожиданно понял, что прекрасно вижу без очков. Хотя рассматривать здесь было нечего, кроме белесых клубов тумана.

Спустя некоторое время я ощутил, как будто что-то изменилось в этом колыхающемся мареве. Либо клубы тумана стали рассеиваться, либо что-то двигалось ко мне, разгоняя его перед собой. Через мгновение я понял или, вернее, почувствовал, что приближающееся существо совершенно безопасно для меня. Постепенно сквозь мутную дымку стал проступать мужской силуэт.

Человек подходил все ближе, и я уже мог отчетливо рассмотреть его. Это был совсем молодой мужчина худощавого сложения с темными волосами, так же, как и у меня, торчащими в разные стороны. Рассматривая знакомое лицо с резкими чертами и карие глаза, смотрящие с благодарностью из-за круглых очков, я уже не сомневался в том, что это отец.

- Папа?

- Да, Гарри, – он слегка улыбнулся.

Подойдя практически вплотную, отец поднял руку и провел по моим волосам, ласково растрепав их. Я не почувствовал прикосновения. Лишь ощутил легкое тепло в том месте, где предположительно должна была касаться головы его рука.

- Спасибо тебе, сын! – тепло поблагодарил он.

- За что? – удивленно спросил я.

Отец лишь отрицательно покачал головой и стал удаляться от меня, вновь растворяясь в этой белесой дымке словно мираж.

- Ты поймешь… – раздался словно издалека его приглушенный голос, и туман вновь белым полотном затянул все вокруг.

Неожиданно я почувствовал, как руку чуть выше запястья обожгло мгновенной вспышкой боли, которая тут же пропала, оставив после себя легкое теплое покалывание.

Резко проснувшись, я сел в кровати, удивленно оглядываясь по сторонам. На улице уже давно рассвело. За соседними пологами беспокойно ворочаясь, просыпались мои однокурсники. Уставившись в пространство перед собой, я пытался понять, что это был за странный сон и за что благодарил меня отец.

Но времени на то, чтобы разлеживаться, не было. За этот день нужно было собрать вещи и переделать уйму дел. В школе вовсю шла подготовка к похоронам, после которых оставшихся учеников отправляли домой. Еще с вечера в замок прибыли родители некоторых учащихся, чтобы самостоятельно забрать своих детей. Экзамены отменили и тех, кто не собирался оставаться на похороны, отпустили по домам вместе с родными.

У меня было желание провести последний день с друзьями. Я не знал, когда в следующий раз смогу увидеть их и удастся ли это вообще. Мне не хотелось впутывать Гермиону в столь опасное и, возможно, безнадежное занятие, как поиск крестражей. Даже несмотря на ее готовность помогать во всем. Ведь это могло затянуться на долгие годы. Дамблдор так и не оставил практически никаких сведений о том, где искать оставшиеся осколки и, главное, чем их можно уничтожать.

Сразу после завтрака Дин и Невилл ушли навестить так и не выписанных еще из лазарета Рона и Симуса. Мы тоже собирались сходить туда с Гермионой, но чуть позже. Она уже собралась в дорогу и настояла, чтобы я непременно заранее все подготовил, чтобы не хвататься за вещи в последний момент.

Мы поднялись в опустевшую спальню. Подруга с удобством устроилась на моей постели. Достав сундук, я начал копаться в нем, рассеянно слушая ее рассуждения о том, кого назначат новым директором Хогвартса. Неожиданно Гермиона замолчала. Потом наклонилась ко мне, резко схватив за руку.

- Гарри, что это? – взволнованно спросила она.

Я удивленно глянул в ответ, не понимая, что Гермиона имеет в виду. Та, видя мое недоумение, указала взглядом на запястье. Пока я рылся в сундуке, рукав мантии задрался почти до локтя. Гермиона пораженно смотрела на татуировку, появившуюся в момент принесения клятвы Снейпу. Я уже давно привык к этому причудливому рисунку на коже и просто не замечал его. Для Гермионы же черный браслет на моей руке оказался неожиданным открытием.

Мазнув взглядом по своему «браслету», попытался быстро сообразить, что рассказать подруге о его происхождении. Но неожиданно сам с удивлением уставился на рисунок, проступающий на коже.

Привычное переплетение, состоящее из трех темных колец, изменилось. Одно из них стало золотистого цвета. Я недоверчиво провел по татуировке пальцем. Под подушечками не ощущалось ничего кроме кожи. Однако теперь казалось, что на руку одет золотой браслет, перевитый двумя кольцами, которые пока еще так и оставались черными.

- Что это, Гарри? – Гермиона тихо повторила свой вопрос и протянула руку, видимо с желанием коснуться странного рисунка, но тут же отдернула обратно, вопросительно взглянув на меня.

Мне тут же вспомнился ночной визит отца и то, как после его слов руку обожгло мимолетной болью. Что же это получается? Возможно ли, что изменения в татуировке связаны с тем, что я частично выполнил обязательства по данной клятве?

Я поднял взгляд на все еще ждущую ответа подругу. Почему-то в душе поселилась твердая уверенность, что она не осудит меня за подобное безрассудство. Возможно, пожурит и даже отругает, но точно не отвернется. И я решил рассказать Гермионе о данной Снейпу клятве.

Рассказ не занял много времени. Приходилось опускать некоторые детали и многие подробности. Я быстро объяснил, при каких обстоятельствах появилась татуировка, и поведал о сегодняшней ночи, после которой рисунок изменил свой цвет. Естественно, пришлось утаить от Гермионы причины, по которым мною была дана эта клятва. Ну не мог же я рассказать девушке, пусть даже лучшей подруге, о том, как низко опустились мои родственники, ощущая свою безнаказанность. Это навсегда останется общей для нас со Снейпом тайной.

Подруга внимательно выслушала меня, лишь изредка покачивая головой и уточняя какие-то моменты, которые ей были непонятны. Я рассказал, каким образом пытался исполнить данную клятву и что из этого в итоге получилось. Гермиона ненадолго замолчала, пытаясь проанализировать мой рассказ, а я вновь стал собирать сундук, не отвлекая ее от раздумий.

- Да, – задумчиво протянула она, – а я-то думала, что это ты к Хорьку неровно дышишь. А оно вон как оказывается… всему виной Снейп.

- Гермиона! – я чуть не подавился воздухом. – Что у тебя за мания придумывать то, чего и в помине нет?

- А ты в этом уверен? – она, чуть прищурившись, глянула на меня. – Уверен, что твое пристальное внимание к Снейпу объясняется только данной клятвой? Уверен, что твои перепады настроения и какая-то необъяснимая ревность к Малфою не являются следствием того, что тебе понравился профессор?

- Что за глупости ты говоришь?! – я зло взглянул на подругу. – Мы тут о Снейпе разговариваем или о ком?

Однако почувствовав, что по необъяснимой причине начинаю заливаться румянцем, быстро опустив голову, вновь склонился над сундуком.

Гермиона на мое заявление только фыркнула в ответ и вновь замолчала.