Bittersweet (СИ) - Лоренс Тильда - Страница 41

Работала девушка на совесть. Так, что не спасала даже максимальная громкость в наушниках.

Если бы за свою «деятельность» кузина брала деньги, а не трудилась из любви к искусству, они были бы миллионерами. Возможно, стоило это практиковать. Возможно, большое количество бумажек с водяными знаками стало бы универсальным антидепрессантом, превратив Агату в самую милую на свете тётушку.

Когда Илайя думал, что однажды его везение в мелочах закончится, и придётся возвращаться в родной городок, настроение стремительно портилось. Чтобы этого не произошло, следовало держаться за роль зубами, ногтями. Хватать и не отпускать до последнего. Плевать на то, что к предложению прилагается мерзкий напарник, шипящий что-то там о грядущих неприятностях. Плевать на осознание, что это не только сотрясание воздуха, но и реальная перспектива.

Он – не нежный цветок. Он живучий чертополох, способный приспособиться к любым условиям. Он выживет, выстоит и заставит врагов отступить.

Он справится.

Он ведь не малолетняя фанатка Джулиана, забивающая себе голову сентиментальными мыслями и отчаянно сочувствующая, а в перерывах дрочащая на гей-порно. У него нет причин – проникаться мотивами этой парочки и отходить в сторону, когда речь идёт о его собственном благополучии и дальнейшей жизни. То ли серой и унылой, то ли насыщенной, в которой найдётся место для поклонников таланта, стремительного взлёта и закрепления на вершине, а не падения вниз. Он добьётся успеха, и никто ему не помешает. Должен сделать это хотя бы из принципа, чтобы доказать окружающим и себе: может. На самом деле, может. А тётушка Агата, жаждавшая увидеть его в полосатой одежде, пусть пожалеет, что когда-то сомневалась в способностях и талантах племянника.

Пока что он не давал о себе знать и склонялся к мысли, что в дальнейшем продолжит придерживаться выбранной линии. Это несложно. Как ни странно, порвать родственные связи иногда бывает очень легко, один взмах руки, и всё заканчивается, будто никогда не было.

Единственной, с кем он продолжал поддерживать отношения, оставалась мать, но их общение проходило на уровне неких официальных отчётов. Сухие письма с перечислением немногочисленных перемен в жизни, а затем осведомление о её жизни, заметка о наилучших пожеланиях. И… Просто нажми «Отправить». Вот и всё общение. Вот и самый близкий на свете человек. Запредельно близкий, чего уж там.

Никто из них не настаивал на развитии отношений, не пытался наладить контакт, потерянный в детстве. Илайя допускал мысль, что мать теперь относится к нему теплее потому, что он продемонстрировал самостоятельность. Она больше не давала ему денег, он не просил.

Он не знал наверняка, но подозревал, что отчима такое положение вещей обрадовало безмерно. Агата как-то говорила, что все мужики уроды, и этот – не исключение. Кажется, они с сестрой тогда поднимали в общении денежный вопрос.

Илайя никогда не спрашивал ни у матери, ни у тётки напрямую, но… Впрочем, какой бы ответ не последовал, в правдивости его можно было усомниться. Тётушка могла солгать, равно, как и мать. Одна очернить, вторая постараться спасти чужую репутацию. В глазах Илайи отчим реабилитации не подвергался, поскольку изначально поставил условие об отсутствии на территории его дома детей от прежнего брака. По всему выходило, что не будь в их семье запасного аэродрома в лице Агаты, отправился бы юный Аркетт в приют, а потом скитался по приёмным семьям. Отличная перспектива… Мама умеет делать правильный выбор.

– Да, – прошептал он.

И только тогда понял, что Челси внимательно вглядывается в его лицо, стоя рядом и уперев одну ладонь в бок. Вторую она подняла вверх, чтобы рука находилась на уровне глаз Илайи, несколько раз щёлкнула пальцами, но, видимо, безуспешно.

– Что именно да? – поинтересовалась госпожа продюсер.

Челси давно разрешила обращаться к ней по имени, и Илайя обеими руками поддерживал идею неформального общения, но в мыслях нет-нет, да проскальзывало нечто такое. То госпожа генерал, поскольку Челси, в его представлении, вполне вписывалась в подобную характеристику, то леди – великий продюсер. С этим тоже спорить не приходилось. Не великий, само собой, но продюсер и достаточно умелый.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– А ты задавала вопрос?

Илайя помотал головой, стараясь окончательно отогнать от себя многочисленные мысли. О результатах непрофессионального исследования чужой жизни, о родных, близких и не очень. О роли, разумеется, тоже. Этот пункт стоило поставить на переднюю позицию. Впрочем, они все были связаны между собой. Одно с другим, ничего отвлечённого.

– Спросила, не уснул ли ты с открытыми глазами, – усмехнулась Челси.

Илайя перевёл взгляд на запястье, на массивный браслет, его украшавший. Деревянный, кажется.

Странное чувство. И нет, не в браслете дело. Абсурдно думать, что в нём. Просто небольшой акцент на деталях, чтобы слегка упорядочить мысли.

Он только что размышлял о том, насколько похожи между собой брат с сестрой. При своей полярно разной внешности внутренне они одинаковы. Единая начинка, единые качества личности и характера. Разве что у Челси немногим больше жизненного опыта, и она ведёт себя сдержаннее. Но если они процентов на девяносто восемь похожи, почему отношение к ним разное? К Челси он испытывает безграничное уважение и готов выслушивать указания, которые она раздаёт. Он искренне симпатизирует ей, как человеку. Стоит заговорить о Ромуальде, как моментально накрывает волной бешенства. К нему уважения нет вовсе, и если он скажет белое, Илайя начнёт настаивать на превосходстве чёрного.

Дело в несчастной паре процентов?

Дело в Джулиане, подсказывало подсознание. При иных обстоятельствах и отсутствии борьбы за роль, вы бы вообще никак не контактировали.

Это было бы здорово, рассуждал Илайя.

Подсознание поддакивало.

– А я ответил…

– Да. Так, правда, умеешь?

– Нет, просто задумался. Сильно.

– И о чём?

– Наставник, оставьте мне немного личного пространства, – усмехнулся Илайя, потянув с волос резинку.

Она всё равно ничего не сдерживала, пряди то и дело выбивались из хвоста. Потому особого смысла эти действия с волосами не несли.

Илайя спрятал её в карман толстовки, наброшенной поверх рубашки.

– Окей, – протянула Челси. – Личное пространство трогать не буду. Тогда давай обсудим то, что может волновать нас обоих.

– Мои сегодняшние косяки?

– Это тоже, – Челси оперлась обеими руками на стол и потянулась к телефону, видимо, чтобы посмотреть время, раз уж место часов на запястье занял браслет. – Но есть ещё кое-что, о чём нам до сих пор не довелось поговорить. Думаю, встреча с Ромуальдом не сорвалась, и вы всё же пересеклись с ним. Во всяком случае, я видела его машину, когда она въезжала на стоянку.

– У тебя зрение, как у орла, – хмыкнул Илайя, опустившись на подлокотник кресла.

– А ещё уши, как у слона. И они жаждут получить отчёт.

– Я знаю твоего брата.

– Это не новость. Я удивилась бы, услышав обратное утверждение.

– Речь немного не о том.

– То есть? – Челси прищурилась.

– Нам доводилось сталкиваться прежде, и нельзя сказать, что та встреча прошла лучше этой. Как ни крути, мы выходим на единый итог. Вражда, жизнь на ножах и стремление выдавить неугодного актёра из состава, заменив его своим кандидатом.

Челси с трудом подавила прилив любопытства относительно происходящего и обстоятельств первой встречи, о которой Илайя сказал вскользь, не раскрывая подробностей. Он кинул приманку, понял, что рыбка клюнула, а потом резко дёрнул вверх. Судя по тому, насколько задумчивым выглядел в этот момент, подробностями делиться он не собирался.

Челси ломала голову над тем, где могла состояться встреча. Не в пределах секс-шопа же, правда? Вряд ли Ромуальд мог туда заглянуть, а потом устроить скандал. Определённо, нет. Тогда где? Когда? При каких обстоятельствах? Не только столкнулись, но и поссориться умудрились.

Загадочно.

– Но ты же не собираешься отказываться от роли?