Bittersweet (СИ) - Лоренс Тильда - Страница 28

========== 8. ==========

Soundtrack: The Birthday Massacre - Lovers end

Ромуальд поставил перед собой цель и планировал идти до самого конца, не сворачивая в сторону на середине дороги. И в этот раз речь шла, как ни странно, вовсе не о противостоянии с партнёром по сцене, а о попытке обнаружить в пределах своей квартиры наркотики. Джулиан лишь презрительно кривился и хмыкал, наблюдая за тщетными попытками соседа, откровенно смеялся, когда Ромуальд выгребал из шкафа вещи и перетряхивал их, надеясь найти хоть что-то.

Кокаина в пределах досягаемости не было, если не считать жалкие остатки на стеклянной столешнице в гостиной. Джулиан явно закидывался наркотой именно там, перед тем, как отправился в ванную комнату.

После грандиозной поисковой операции квартира была перевёрнута вверх дном, вещи валялись на полу, содержимое ящиков составляло компанию одежде, а пакетика с наркотой так и не обнаружилось. По всему выходило, что Джулиан не брал ничего про запас, ограничившись одной дозой, и её он уже использовал.

Финальным аккордом импровизированного обыска стал жест, которого Ромуальд сам от себя не ожидал, но воздержаться не получилось. Он чувствовал, что ещё десять минут назад мог бы не только ухватить Джулиана за воротник рубашки и сдавить, лишая доступа воздуха, но и реально прикончить его, и это было довольно закономерное явление. Аффект, который так часто упоминается в уголовных делах.

– В моей квартире не будет никаких наркотиков, – прошипел зло.

Удивительно, что глаза не налились кровью.

– Запрети мне, – ехидно отозвался Джулиан.

– Если ты не понял, то я уже запрещаю.

– А мне плевать.

Ему действительно было наплевать, и он не бросался словами, он подтверждал свои заявления на практике. Через несколько дней он исчез. Просто ушёл и не вернулся. И пока Ромуальд пытался дозвониться до него, Джулиан делал шаг в новую жизнь. Оставив бывшего любовника в одиночестве, он вернулся в свою собственную квартиру. Тем самым, наверное, пытался доказать, что сумеет прожить в одиночестве и в няньке не нуждается. Тем более в той няньке, что не выполняет прихоти, а имеет наглость высказывать свою точку зрения и читать нотации.

В Джулиане проснулся дух противоречия, простимулированный химией, и Ромуальд получил отставку.

Тогда Ромуальд впервые поймал себя на мысли, что борьба была бессмысленной, и по Джулиану действительно психиатрическая больница плачет. Зря он верил в правдивость обратного утверждения. Видимо, был нереальным оптимистом. Теперь настало время посмотреть правде в глаза.

О роли они больше не разговаривали, да и не только о ней. Когда Ромуальд рискнул приехать к Джулиану, дальше порога его никто не пустил, пришлось ограничиться зарождающейся перепалкой в коридоре. До полноценного скандала обмен эмоциональными репликами не дошёл, поскольку Джулиан, устав от бесконечных наставлений и попыток влиять на его жизнь со стороны, захлопнул дверь перед носом Ромуальда и больше на контакт не шёл. Потеряв час жизни в ожидании, пришлось признать поражение и отправиться домой, предварительно выместив свою злость на ни в чём неповинной двери, от души пнув её несколько раз. Наверное, если бы Ромуальд не остановился вовремя, покидать здание пришлось бы не по собственной воле, а при помощи охраны, поскольку без камер наблюдения здесь не обошлось. Но Ромуальд не планировал устраивать разборки с привлечением огромного количества людей, прессы и телевидения. Он просто понимал, что больше не может держать всё в себе, живя в напряжении, на постоянном нерве, но продолжая улыбаться и излучать уверенность в правильности своих поступков.

Иногда Ромуальд ловил себя на мысли, что не до конца осознал серьёзность проблемы, потому находится в состоянии, которое нормальному описанию не поддавалось. Вроде бы он негодовал и жаждал оказать Джулиану помощь в деле избавления от наркотической зависимости, которая пока не развилась, но вполне могла сделать это в дальнейшем. Он сам не был образцом добродетели, но наркотики находились где-то за гранью добра и зла. Если чего-то Ромуальд и старался избегать, так это химической дряни. Не потому, что нравилось относить себя к категории правильных мальчиков, а потому, что в школьные годы довелось столкнуться с подобным явлением и потерять близкого друга. Именно друга, а не любовника. И это событие что-то в нём изменило.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Раньше он смотрел на разного рода наркотики с равнодушием, после непосредственного столкновения с их разрушающим результатом, проникся чувствами, близкими к ненависти. Он сходил с ума на пару с Джулианом, когда тот вынужден был принимать свои таблетки, теперь же находился на грани отчаяния, не зная, как донести истинный смысл до чужого понимания. Джулиан не желал принимать его точку зрения раньше, теперь его и без того расшатанный эмоциональный фон вообще находился в крайне ненормальном состоянии, а амплитуда колебаний достигла небывалого размаха.

Здоровый некогда парень отправился на тот свет через год. Джулиан не был здоровым. Ни психически, ни физически. Постоянно напоминая себе об этом, Ромуальд готов был биться головой о стену, потому как вывод не становился для него откровением. В данном случае привыкание возникнет ещё быстрее, а разрушительный эффект достигнет апогея стремительно. Быть может, даже пары доз хватит для того, чтобы Джулиан окончательно подсел на свой «чудо-порошок». И однажды не проснулся.

Клинику предлагать – не вариант. Он не согласится. Он, несомненно, откажется. Он депрессивный, легко поддающийся внушению, если речь заходит о чём-то, способном облегчить боль, но в остальных вопросах отвратительно упрямый.

Его невозможно переубедить, ему нереально навязать свою точку зрения. Они так и будут постоянно сталкиваться в скандалах, пока однажды у одного не сдадут нервы и не откажут тормоза. Не факт, что один из них будет пытаться ограничивать себя в словах и действиях. Это Ромуальд бьётся постоянно в закрытое окно, оставляя на оконной раме, утыканной острыми ножами, капли крови. А Джулиан гнёт свою линию и вряд ли захочет самостоятельно выплывать из того дерьма, в которое так стремительно сиганул.

Ромуальд ломал голову над тем, как это получилось. В какой момент? Сначала наметилась положительная динамика, а потом сразу же, без предисловий, падение на дно. Ладно, это не такая уж редкость в шоу-бизнесе. Многие балуются не коксом, так травой. Не травой, так коксом. Бывают и любители чего потяжелее, сейчас, однако, не о них речь. Есть те, кто крепко сидит на спиртном, практически не слезая с бутылки.

Джулиан давно к алкоголю не прикасался, поскольку крепкие напитки с его лекарствами не сочетались совершенно. И то, что Джулиан воспринимает это, как само собой разумеющееся обстоятельство, Ромуальда воодушевляло. Теперь он приходил к выводу, что алкоголь был не самой страшной перспективой в его жизни.

Особую нелепость ситуации придавало осознание, что хуже себя чувствовал именно Ромуальд, а не его бывший любовник. Это не Джулиан с завидным постоянством приезжал и караулил под дверью, не он опускался прямо на пол, прижимаясь спиной к двери, не он набирал один и тот же номер, надеясь на откровенный разговор по душам. Он вообще не проявлял внимания к жизни Ромуальда. И если он ставил перед собой цель: вызвать чувство вины, то задуманное осуществил с блеском. Ромуальд, несмотря на то, что говорил правильные вещи, чувствовал себя чудовищем и нежно пестовал комплекс вины, зародившейся и позднее разросшейся до небывалых размеров.

Он сидел, как верная собака, на коврике и ждал, когда его вновь допустят в свою жизнь. Джулиан действовал проверенными методами. Измор. До тех пор, пока не добьётся тотального унижения и не заставит взять свои слова обратно. Впрочем, даже тогда он ничего не станет гарантировать. Он возьмёт время на размышления и долго, тщательно, будет решать извечную дилемму: казнить или миловать?