И кто добыча? (СИ) - "L.Djun" - Страница 58

— Знаешь, я тогда не успел тебе сказать. — наконец решился он. — Это… Очень трудно. — Иной говорил медленно, тщательно взвешивая каждое слово. — Раньше я и не представлял, что человек может испытывать столько эмоций, переживать такие чувства… — он уже смирился с тем, что неравнодушен к мужчине. Было проще принять это, чем мучить себя постоянными попытками извести чувства. — А сейчас это постоянно живет во мне. Первые дни после возвращения в орден я надеялся, что все забудется как дурной сон, но ничего подобного. — горькая усмешка на мгновение появилась на его губах. — После того, что произошло в… — тут он запнулся, но все же продолжил, —…в борделе, я был напуган теми ощущениями, что испытал и… просто запаниковал.

С каждым новым словом Трэина тугая пружина напряжения внутри перворожденного стала пропадать, медленно раскручиваясь и превращаясь во что-то мягкое и светлое. Знание того, что твои чувства не пропадают в черной дыре, а находят место в другом человеке, поселяет внутри какую-то легкость. И мир уже не кажется таким уж и плохим, будто тебе на глаза резко надевают розовые очки.

— Я ночами не мог спокойно уснуть, чтобы не подумать о тебе, а с каждым часом становилось только хуже. И это было не остановить. — он распрямил ноги, носки сапог почти касались кромки воды. — А когда я узнал, что наши собрались к вам в поместье, чуть с ума не сошел от волнения… — повернувшись к Адриану, охотник несколько смущенно и выжидающе посмотрел на него. Слов больше не было. Он просто не знал, что еще сказать. Оставалось лишь дождаться, пока перворожденный переварит сказанное.

Легкая улыбка сама собой появилась на лице, а вампир приблизился к охотнику.

— Ты не представляешь, как я рад это слышать. — шепотом произносит Адриан и медленно приближается к лицу охотника, чтобы аккуратно коснуться губ, улыбаясь в поцелуй.

Иной, не шевелясь, наблюдал за тем, как сокращается расстояние между лицами, взгляд сам собой метнулся к губам вампира, что так соблазнительно улыбались. Он пораженно замер, когда мягкие губы коснулись его. Сердце испуганным зайцем скакнуло вперед. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать происходящее.

Аккуратно Адриан проводит языком по нижней губе, затем прихватывает ее зубами и чуть посасывает, стараясь не задеть клыками. Рука тянется к еще влажным волосам, для того чтобы запутаться в них, притягивая ближе, а губы уже полностью накрывают губы охотника. Вампир проводит языком по ровному ряду зубов, прося впустить и ответить. И когда Трэин нерешительно отвечает, размеренно стучащее сердце вампира, впервые за очень долгое время, заходится в бешеном темпе.

Говорят, сердце у вампиров не бьется, оно, как и душа, умирает в тот момент, когда человек отрекается от «пути Создателя». Так что же так бешено и счастливо колотится в его груди, грозя вот-вот выпорхнуть, словно птица из клетки? По телу разливается обжигающее тепло, горячей лавой перекатывающееся под кожей.

Пальцы охотника нерешительно скользнули по высокой скуле и запутались в длинных волосах, другая легла на грудь, чувствуя биение сердца. Поцелуй становился глубже, а в голове мутнело с каждой секундой.

Адриан, не разрывая поцелуя, чуть надавливает на плечи Трэина, заставляя лечь на спину. Охотник выполняет его немую просьбу и перворожденный все-таки отрывается от губ мужчины, давая возможность вдохнуть воздуха, перемещаясь к уху, обводя языком его контур и спускаясь ниже, к шее, оставляя отметины и слегка царапая кожу клыками.

Позволяя Адриану уложить себя на землю, Трэин тихо вздыхает, ловя порцию кислорода. Мужчина чувствовал под спиной песок, как он прилипает к еще влажным волосам, но губы брюнета возле уха, на шее, не позволяли думать. Возможно, все происходило слишком быстро, возможно при других обстоятельствах он и не поддался бы… Но сейчас Иной был слишком опьянен собственным признанием и тем эффектом, который оно произвело на перворожденного. Охотник лишь жмурился от удовольствия, а стоило белоснежным клыкам царапнуть ключицу — тихо застонал, сильнее прижимаясь к вампиру. Он еще никогда не чувствовал этого электричества под кожей, а оттого все было еще более волнительно, вызывающе внутренний трепет. Безумно хотелось, чтобы это не прекращалось, чтобы ощущение от его прикосновений оставались навсегда… Кто бы мог подумать, еще месяц назад он был бы в ужасе от одной только мысли о близости с мужчиной, сейчас же эта мысль еще слабо колыхалась где-то на задворках сознания, но и она разбивалась о поцелуи вампира. Руки забрались под рубашку Адриана, ведя кончиками пальцев от груди к низу живота, чуть поглаживая пах, чтобы затем пройтись по пояснице и спине, нежно надавить на выдающийся позвонок, крепче прижимая к себе, чтобы оставить у шеи нежно-розовый след от поцелуя.

— Адриан… — тихо выдыхает он в желанные губы. Рубаха была практически полностью снята, оставаясь лишь на руках, и Адриан заводит обездвиженные руки охотника за голову, отчего мужчина задышал чаще, сладко мучаясь невозможностью прижать к себе брюнета. Поцелуи стали чаще, переходя на грудь и плечи. Трэин запутался во вдохах-выдохах, стоило только перворожденному коснуться губами низа живота, отчего сероглазый выгибается дугой навстречу, широко распахнув глаза и застонав громче.

Несколько громких звуков послышались откуда-то из леса. Иной сначала не слышал их, погруженный в море чувств, что накатывали с новой силой, но звуки повторялись, настойчиво привлекая к себе внимание, отчего сознание медленно отрезвлялось. Туман желания постепенно рассеивался, заставляя вслушаться в ночь.

— По…подо… — сначала Трэин не может закончить фразу, постоянно перебиваемый соблазнительными поцелуями в шею и губы. — Подожди. — чуть громче произносит он, накрывая ладонью рот Адриана, и только затем он смог прислушаться. Сначала он слышал лишь звук собственного сердца, что, казалось, колотилось прямо в его голове, но вскоре он услышал и другие звуки. Характерное хриплое рычание и людские крики. Если это действительно были те твари, о ком он подумал — плохо дело. Вампир, недовольный тем, что его остановили, непонимающе смотрит на беловолосого.

— Грахи в лагере. — пораженно шепчет Трэин, но, быстро совладав с эмоциями, выскальзывает из крепких объятий. — Нужно идти. — в голосе сквозило нескрываемое сожаление, но вместе с тем твердость принятого решения.

Быстро оправив одежду, он закрепил мечи за спиной. Да, он мог бы тут остаться, но Иной не мог бросить товарищей сражаться в одиночку.

— Скоро рассвет, тебе нужно возвращаться. — бросил он взгляд на Адриана и, на ходу затягивая кожаный воротник, поспешил к лагерю, где уже кипел бой за жизнь.

Кое-как собрав мысли в кучу, вампир наконец-то сообразил, куда и зачем направился Иной. Внутри смешались самые разнообразные чувства, от раздражения от того, что их так грубо прервали, до страха от того, что Трэин ушел один.

Не особо думая над тем, что вообще-то есть и другие охотники, Адриан поднимается на ноги и направляется к месту сражения. Чем ближе он подходил, тем сильнее по ушам били ужасные вопли грахов, лязг мечей и крики.

Дела обстояли совсем плохо. Несколько взрослых грахов разгромили лагерь, а от костра остались только тлеющие головешки.

— Где защитный контур?! — мечи уже работали, ударяя наглую тварь по морде и отсекая голову

— Я ставил! Ты же сам видел! — несколько растрепанный Калеб пытался с помощью магии отбиться от пары особей.

Вот уже он почти на месте и его взору открылась поляна, на которой, видимо, остановились охотники. На оценку обстановки ушло не более минуты. Грахи, очень похожие на волков твари, если не считать того, что у них вместо шерсти — плотная шкура, острые как бритва когти, челюсти раза в два сильнее волчьих и выдающийся костяной гребень, начинающийся у головы и заканчивающийся на кончике хвоста. Дополнял образ длинный мощный хвост, который они успешно использовали в боях. Один охотник уже лежал без движения. Еще один прямо на глазах Адриана падает на землю, и из глубоких ран от когтей хлещет кровь, напитывая собой землю. На поляне из живых и способных обороняться остались только Трэин и еще какой-то парень. А грахов значительно больше.