Человек, личность, духовность (СИ) - Грузман Генрих Густавович - Страница 25

Стремление этих "враждебных" систем к сооружению храма мира Идеального, мира Вечного и мира Всеобщего показательно, - при всех концептуальных и конструктивных отличиях, именно этими последними при общем замысле данный факт служит не "материалом для насмешек", а совсем наоборот: восхищением и завистью перед этим временем. Сосуществование в известной мере конкурирующих, но объединённых единым побуждением, систем способствует оттенению их друг в друге и демонстрации достоинств одной на фоне достоинств другой (недостатков, как таковых, в мыслительных конструкции такого высочайшего совершенства, не существует): система Гегеля построена на принципе противопоставления противоположностей духа и материи, а Шопенгауэр избрал другой архитектурный стиль - взаимопроникновение наличных крайностей и в этом плане можно сказать, что реальность насыщена вечностью. Система Шопенгауэра распадается на две взаимосвязанные части: мир как воля, как существование единого вечного, и мир как представление, как видимая реальность и объективация данного вечного. Таково credo философии Шопенгауэра.

Из бурного, не всегда однозначного, потока шопенгауэровского словомудрия всё же возможно соорудить некую мыслительно упорядоченную иерархическую пирамиду: в основании располагается единая воля как вещь в себе, которая не может быть бытием объекта для субъекта (как считает Шопенгауэр, ошибка Канта состоит в том, что "и Кант должен был бы решительно отказать своей вещи в себе в бытие объектом"); далее следует идея, которая, предназначенная изначально для познания, становится объектом для субъекта, но на той стадии ("ступени") объективации воли, где не имеют значения категории времени, пространства и причинности; и, наконец, полагается человек, как субъект - особый вид объективации воли, где главными характеристическими параметрами выступают время и пространство, которые Шопенгауэр объединил в термин principium individuationis (этот термин, взятый, как говорит Шопенгауэр, из арсенала "старой подлинной схоластики" широко использовался в последующих ноуменальных, и не только философских, упражнениях, но со смыслом, удалённым от авторского оригинала, - так, в искусствоведческих экскурсах Ф. Ницше и психоаналитических исследованиях К. Юнга принцип индивидуации обозначает самозначимую индивидуальность в полном значении, тогда как у Шопенгауэра "время и пространство и есть principium individuationis", а в целом он суть закон основания для индивида, тобто не знак индивида, как у Ницше и Юнга, а первичное основание человека). Помимо этих основных градаций - воля, идея, субъект - существуют, так сказать, промежуточные образования: идеи, подвластные закону основания и его модификациям, - таковы практические правила, соглашения, руководства, - а также субъекты, познающие идеи, как чистопородные представления воли, то есть вне зависимости от пространства и времени, и выделенные Шопенгауэром в отдельный разряд "чистого познающего субъекта".

Этот разряд человека и является основным антропософским интересом, поскольку носителем и производителем философской культуры служит творец, тобто создатель и опознаватель идей. Но, согласно логике Шопенгауэра, человек, обусловленный временем и пространством, не способен проникнуть в те идеи - высшее представление воли, - которые не зависят от времени и пространства. А поскольку время и пространство есть первейшие координаты человека в качестве индивидуальной личности, то "Поэтому если идеи должны сделаться объектом познания, то это возможно лишь при устранении индивидуальности в познающем субъекте". Для Шопенгауэра, как и для философской культуры, творец идей должен считаться гением, хотя последняя снимает с гения ореол исключительности считая гениальность тенденцией, потенцией и способностью каждой личности. но другого мнения придерживается немецкий мыслитель: "Поэтому гениальность - это способность пребывать в чистом созерцании, теряться в нём и освобождать познание, сначала существующее только для служения воли, - освобождать его от этой службы, т.е. совершенно упускать из виду свои интересы, свои желания и цели, на время вполне совлекать с себя свою личность, для того, чтобы остаться только чистым познающим субъектом, светлым оком мира". Данное "светлое око мира" в шопенгауэровском исполнении есть не что иное, как обезличенная личность, тот же человек как член человечества. В этом разделе своей многосложной логии Шопенгауэр из заоблачных высот свободного полёта опускается на уровень немецкой философии, неоднократно им порицаемую в лице её виднейших представителей. И даже более того: благодаря дарованию Шопенгауэра центральный пункт западной концепции человека - отрицание индивидуальности на базе утверждения рода - получил устойчивую, окончательно идеологически выкристаллизованную форму, - Шопенгауэр живописует: "...как мало урона терпит целое природы от смерти отдельного индивидуума. Ибо не он, а именно род - вот чем дорожит природа и о сохранении чего она печётся со всей серьёзностью, в своей расточительной заботе о нём создавая огромный избыток зародышей и великую мощь инстинкта оплодотворения. Индивидуум же не имеет для неё никакой ценности и иметь её не может, так как царство природы - это бесконечное время, бесконечное пространство и в них бесконечное число возможных особей; поэтому она всегда готова пожертвовать индивидуумом, и он не только на тысячу ладов, от ничтожнейших случайностей. Подвержен гибели, но уже изначала обречён на неё и самой природой влечётся к ней с того момента, как послужит сохранению рода. С полной наивностью выражает этим сама природа ту великую истину, что только идеи, а не индивидуумы имеют истинную реальность, т.е. представляют собою полную объективность воли" (1998, с.с. 355, 492).

Также благодаря Шопенгауэру отношение к личности в немецком учении о человеке обрело дополнительный нюанс - спесивое пренебрежение: "Обыкновенный человек, этот фабричный товар природы, какой она ежедневно производит тысячами", - пишет философ и ясно даёт понять, что в своих постижениях он не рассчитывает на "разумное животное с индивидуальным характером, т.е. личность", подобное отношение непосредственно вытекает из того положения человека - философского тела в системе Шопенгауэра, в силу которого человек, будучи представлением воли, совершенно равноценен всем прочим выражением воли в окружающем видимом мире именно как продукт principium individuationis. В этом нельзя видеть некую модернизацию идеи Аристотеля "вещь среди вещей", ибо Шопенгауэр осуществлял принцип западной философской концепции человека, но вполне возможно в самом принципе прочувствовать, несмотря на поразительную тонкость ума, влияние примитивизма первоисточника. У Шопенгауэра сказано, "что вся сущность человека - воля и что сам он - только проявление этой воли (а такое проявление имеет закон основания своей необходимой, уже из одного субъекта познаваемой формой, которая в этом случае является в виде закона мотивации)"(1998, с.с. 357, 511, 512).Это "только" вполне красноречиво ставит человека не только пассивным агентом единой воли, но и подчинённым всем законам основания субъектом, и среди них обособляется, именно по отношению к человеку, закон мотивации.

Требует пояснения то, что в содержание термина "человек" Шопенгауэр вкладывает смысл не "чистого познающего субъекта", по отношению к которому внешняя мотивация не существенна, а индивидуальность с эгоистическими наклонностями самосознания. Как познающий индивид, этот последний познаёт силу воздействия мотивов - сигналов воли как вещи в себе, - по Шопенгауэру: "Точно также всякий волевой акт познающего индивидуума (который сам - лишь проявление воли как вещи в себе) непременно зиждется на мотиве, и без последнего данный акт никогда бы не произошёл"(1998, с. 325). Блестяще доказав, что самое явление мотивации свойственно только человеческому сознанию, Шопенгауэр отводит мотиву роль действующей силы процесса волевыражения, и в этом видится несомненная новация в западном учении человека как члена человечества, ибо до Шопенгауэра мотив функционировал как аргумент воли. В подобном духовном контексте представляется основной антропософский предмет в системе Шопенгауэра - человеческая воля. Но как только на арену является человеческая воля per se, - впрочем, как и всё остальное, где конкретность человека отстранена от отвлечённости человека-философское тело, - прозрачная простота предыдущего суждения оказывается не столь очевидна. Поистине, человеческая воля непозволительно рушит ноуменальную гармонию, ибо человеческая жизнь настолько разительно отличается от всех прочих жизней, что и человеческая воля, даже будь она объективацией единой воли, должна быть столь же оригинальной среди прочих других объективаций, - в частности, в философии Шопенгауэра эта строптивая самобытность человеческой воли настигает мысль творца в поле мотивации с непонятной избирательностью в отношении "чистого познающего субъекта" и "познающего индивидуума".