Супермен (сборник) - Фолкнер Уильям Катберт - Страница 35

— Все неправда? Ни слова правды во всей истории Риверсов?

— Ни слова. Я не хотел вам говорить. Если не верите, можете написать туда.

— О погодите! Одну минуту.

Она отвернулась и посмотрела вправо, туда, где в конце улицы, как припомнил Баффем, был небольшой холм и на склоне — кладбище.

— Бедный отец! — прошептала она. — Я так… я так любила его, но я знаю, он часто говорил неправду. Но только безобидную неправду. Он просто хотел, чтобы мы им гордились. Мистер… как ваша фамилия?

— Баффем.

— Идемте.

Она быстрыми шагами повела его в дом, в комнату с боготворимыми портретами. Она посмотрела на «Зенаса Риверса», потом на «изображение дома Риверсов». Она погладила застекленную фотографию отца, сдула с пальцев пыль, вздохнула: «Здесь такой затхлый воздух, так душно!» — и, подбежав к старому красного дерева комоду, выдвинула ящик и вынула лист пергамента. На нем, как успел разглядеть Баффем, был вычерчен фамильный герб. Она взяла карандаш и на обороте пергамента нарисовала крылатый автомобиль. Потом протянула рисунок ему и воскликнула:

— Вот герб будущего рода, эмблема новой аристократии, которая умеет работать!

И он с веселой торжественностью провозгласил:

— Мисс Риверс, не согласитесь ли вы выйти за меня замуж где-нибудь на полпути отсюда в Калифорнию?

— Да. — Он поцеловал ее. — Если вы сумеете… — она поцеловала его, — …убедить маму. У нее здесь есть знакомства и есть немного денег. Она сможет прожить и без меня. Но она верит в аристократический миф.

— Можно мне солгать ей?

— Ну, один раз, пожалуй.

— Я объявлю ей, что моя мать — урожденная Кендрик из Харлпула, и она увидит, что я страшно важный, только очень тороплюсь. А торопиться надо. У нас всего тринадцать минут!

Из прихожей донесся недовольный голос миссис Риверс:

— Ориллия!

— Д-да, мама?

— Если ты и этот господин хотите поспеть на поезд, вам пора.

— К-как?.. — только и могла произнести Ориллия. Потом бросила Баффему. — Я сейчас, сбегаю уложу чемодан!

— Все уже уложено, Ориллия. Как только я снова увидела здесь этого субъекта, я сразу поняла, что придется спешить. Но, по-моему, вам следовало бы перед уходом сообщить мне имя моего будущего зятя. У вас осталось всего одиннадцать минут. Торопитесь! Скорее! Скорее!

Г. Моррис

Прекраснейшая из форелей

— Значит, с этим англичанином вы отправляете меня?

— Если ты не против, — с улыбкой ответил ей Артур.

Да и как не улыбнуться! Уж очень она была хороша.

— И не вздумай задирать перед ним нос! — добавил Артур. — По части охоты и рыбной ловли мистер Притчард даст сто очков вперед любому из нас.

— Этот маленький и розоватенький! — воскликнула Гей. — Посмотрим, чего он стоит!

Спустя полчаса они с англичанином уже плыли в лодке по направлению к устью Тихого ручья. Гей медленно гребла и изумленно рассматривала диковинную экипировку мистера Притчарда. А англичанин, скромно опустив карие глаза, с преувеличенным вниманием изучал содержимое своей огромной сумки со снастями.

— Закиньте удочку, — посоветовала ему Гей. — Пока доберемся до ручья, уже что-нибудь поймаете.

— Вы хотите сказать, что можно забрасывать удочку почем зря и при этом есть шанс поймать рыбу?

— Разумеется, — ответила Гей. — Если только рыба уже поднялась к поверхности.

— Значит, вы ловите, не зная заранее, что вам попадется?

— А как же иначе? — удивилась Гей.

Англичанин поднял глаза и скромно улыбнулся:

— Предположим, вы отправились охотиться на слонов. И вот они перед вами — целое стадо. Вы будете целиться в старого самца с роскошными бивнями или же палить не глядя в самую гущу? В последнем случае есть риск, что вы подстрелите всего-навсего детеныша.

— Первый раз слышу, что можно заранее решить, какую рыбу поймаешь.

— Значит, мисс, вас ожидает жизнь, полная чудесных открытий.

Он настроил бинокль и принялся разглядывать тихое озеро причем смотрел он не вдаль, а на поверхность в двадцати-тридцати футах от лодки. Потом заметил:

— Здешние насекомые мало отличаются от наших. Думаю, мы найдем ту рыбу, какая нужна. Хотя… У форели и гольца повадки разные. Никогда еще не ловил гольца.

— Вы собираетесь поймать гольца! — воскликнула Гей. — Должна вас расстроить: в этом озере водятся окуни, форели, лещи, бычки, но гольца здесь нет.

Притчард грустновато улыбнулся и покраснел. Он терпеть не мог кого-нибудь поправлять.

— Ваша ручьевая форель — сальмо фонтиналис — это вовсе не форель. Это голец.

Возмущенная Гей снова взялась за весла. Англичанин оскорбил самое американское из ее чувств! Ответ ее, при всей своей язвительности, лишь отчасти выражал ее негодование:

— Если форель — это голец, то луковица — это фрукт!

К ее изумлению, мистер Притчард засмеялся. Он выронил все, что у него было в руках, и безраздельно отдался веселью. Он хохотал до слез, сотрясая всю лодку (довольно-таки хрупкую). Смех его оказался заразительным: у Гей тоже начался припадок, и она бросила весла. Хохот этот, столь необычный для северных лесов, насмерть перепугал гагару в двух милях от лодки. Гагара нырнула и минут десять оставалась под водой.

Молодые люди в лодке взглянули друг на друга; от смеха глаза у обоих были полны слез.

— Узнаю много нового, — сказала Гей. — Вы пересчитываете рыб, прежде чем их ловить. Форель — это голец. И, как я вижу, англичане смеются над шутками!

И она принялась грести.

— Когда выберете для себя подходящую рыбу, — добавила она, — не забудьте сказать мне.

— Так помогите же мне ее выбрать! — воскликнул мистер Притчард. — Она должна весить фунта три. Как вы считаете, такая подойдет?

— Три фунта? Да ведь это бывает раз в жизни!

— Но, мисс Гей, все, что со мной сейчас происходит, случается раз в жизни! Такой лагерь, такая прогулка, на моторной лодке, чудеснейший завтрак! Озеро кишит рыбой, а кругом леса, горы! Миллионы лет назад было решено, что мы с вами будем плыть в лодке по озеру Новолуния и смеяться до тех пор, пока лодка не перевернется! Вы говорите, поймать рыбу в три фунта весом можно лишь раз в жизни? Ну так я бросаю вам вызов! Мы поймаем сальмо фонтикалис — хитрого гольца. Но весить он будет не три фунта. Не три, а немного больше. А потом мы соберем снасти, вернемся в лагерь и превесело поужинаем.

— Мистер Притчард, я готова спорить на что угодно: вам не поймать такую форель — можете называть ее гольцом, — которая весила бы три фунта или больше. Ставлю десять против одного.

— Зачем же, — не согласился тот, — пусть условия будут равными. Так что вы ставите?

— Мои годовые дивиденды. А вы?

— Мой будущий титул.

Он смотрел на нее очень серьезно, но Гей едва сдержалась, чтоб не расхохотаться.

— Вполне спортивные условия, — пояснил Притчард. — Титул этот совсем не плох — он древний и прославленный… Если вы не перевернете лодку, и мы не утонем — и если, конечно, я проиграю — он будет вашим.

— Никогда не спорю вслепую, — сказала Гей. — Что это за титул?

— Я буду графом Мерривейлским. А если сегодня я не сумею поймать гольца весом в три фунта или больше, то вы станете графиней Мерривейлской.

— Неужели такие вещи могут зависеть от какой-то рыбы?.. Нет, мне не нравятся эти условия. Все это так неожиданно… Я вас совсем не знаю, а ведь вы наверняка проиграете.

— В таком случае давайте сделаем наоборот. — Мистер Притчард был по-прежнему серьезен. — Если я поймаю трехфунтового гольца, то вы станете графиней, а если нет — я выплачу вам сумму, ревную вашим годовым дивидендам. Что вы на это скажете?

— Это другое дело, — улыбнулась Гей. — При этих условиях никто из нас ничего не потеряет. Дивиденды мои, неверно, будут такими, что не хватит и на булавки, а вам конечно же не поймать такую большую рыбу.

Тем временем они вошли в устье Тихого ручья. Поверхность воды была покрыта рябью. Круги возникали, расширялись, переходили друг в друга, исчезали. Это паслась рыба.