Игра на двоих (СИ) - "Кошка с крыльями бабочки" - Страница 10

Дженсен шел по набережной Гудзона, натянув кепку низко, чтобы отгородиться от окружающего мира. Он шел медленно, никуда не торопясь, размышляя о своей жизни. Он, София и Мэтт полгода мотались по миру, отдыхали, развлекались и заодно провернули несколько дел. После провала в Сан-Марино они решили, что нужно залечь на дно и на какое-то время свалить из Штатов. Перед отъездом Дженсен успел пару раз наведаться в «Space», за что получил нехилый нагоняй от ребят, но так и не встретил там Падалеки. Хотя, что бы он стал делать, если бы все-таки встретил его там, он и сам не знал. Все эти месяцы Дженсен никак не пересекался со своим агентом, за исключением нескольких открыток, которые, не удержавшись, он отправлял ему на праздники из тех мест, где побывал. На Хэллоуин – из Дублина, довольно жуткую открытку со сценами вызова Самайна и прочими ужастиками вроде человеческих жертвоприношений. На День благодарения он отправил ту открытку, которую нашел в Канаде, по пути в Европу, с изображением картины Ферриса «Первый День благодарения». Рождество София потащила их встречать в Париже, и Дженсен отправил агенту милую, романтичную открытку с заснеженной сверкающей Эйфелевой башней. Ребята радовались, что Падалеки больше не висит у них на хвосте, и не нужно, что ни дело, стараться обхитрить кого-то, кто заранее знает, что его пытаются обхитрить. А Дженсен понял, что скучает по этому чувству, скучает по бешеному адреналину, когда словно идешь по острому лезвию, как эквилибрист по канату – один неосторожный шаг, один неверный просчет и тебе крышка. И даже по самому агенту он тоже скучал. Вообще-то, Дженсен никогда не любил федералов, считал их тупыми исполнителями чужой глупой воли, лишенными всякой фантазии и неспособными принимать самостоятельные решения. А если в их ряды и затесывались люди другого склада, то их быстро задвигали недалекие начальники, которые тряслись за свои высокие кресла и почетные ранги. Возможно, в нем говорила старая детская обида за то, что они сломали когда-то его жизнь.

Но Падалеки… Он казался другим. И это цепляло Дженсена. Из-за этого чувства он не мог остановиться, оставить его в покое, не лезть на рожон. Хотелось доказать ему и самому себе, что Дженсен умнее, что агент вовсе не особенный, что он такой же, как и другие служители правопорядка, что б им пусто было!

Дженсен тряхнул головой, стряхивая эти мысли, и вдохнул запахи весеннего Нью-Йорка – ароматы далекие от свежести Альпийских гор, где они с ребятами провели пару тихих недель, катаясь на лыжах. Но все же было в этом запахе что-то родное, этот город был его «почти домом», которого у Дженсена не было уже много лет.

Решив, что пора заканчивать с меланхолией, Дженсен столкнулся плечом с идущей навстречу девушкой, буркнул короткое извинение и пошел дальше, вертя в руках ее бумажник, который стянул из сумочки. Он делал так время от времени, гуляя по оживленной улице или спускаясь в метро в час пик. Не ради наживы – обычно он все возвращал обратно, а чтобы проверить, не растерял ли сноровку в деле карманника – первый навык, который он приобрел, когда семнадцатилетним парнем сбежал от своей семьи, из места, которое так и не научился считать своим домом. Чикаго был холодным и ветреным, промозглым городом, совсем чужим для Техасского мальчика. Зато Нью-Йорк встретил его буйством жизни, тогда тоже была весна. Дженсен улыбнулся, вспоминая, как у него разбегались глаза в первые дни – вечно спешащие куда-то люди в деловых костюмах, гламурные красотки в коротких юбках и открытых туфлях, вечные выставки, презентации, открытия новых клубов и ресторанов – казалось, этот город никогда не спит! И Дженсен быстро понял, что это так и есть.

Когда стали заканчиваться деньги, которые он скопил на новую жизнь, Дженсен стал всерьез задумываться о том, какой эта новая жизнь будет. И на этом непростом этапе он встретил Мэтта Бомера, такого же неприкаянного парня, которому не хотелось жить по правилам. Мэтт был на пару лет старше и уже имел кое-какой опыт самостоятельной жизни в Большом Яблоке, он взял под свое крыло юного Дженсена, научил некоторым приемам воровского дела и вскоре их знакомство переросло в крепкую дружбу. Позже, они встретили симпатичную девушку, с большими невинными глазами и очаровательной озорной улыбкой, которая стащила все их деньги, которые они должны были отдать на оплату квартиры. Они отыскали ее спустя три месяца, но вместо того, чтобы как-то отыграться за кражу, позвали ее к себе в команду. София Буш, подумав немного, как полагается приличной девушке, согласилась, и с тех пор они стали неразлучны. Так у Дженсена появилась новая семья.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Дженсен развернулся и догнал девушку.

- Мисс, постойте, – с улыбкой заговорил он. – Кажется, это вы обронили?

Девушка взяла протянутый бумажник и запричитала:

- О, Господи! Спасибо! Это, действительно, мой бумажник! Я такая растяпа, – она окинула его оценивающим взглядом и улыбнулась, явно довольная результатами осмотра. – Как я могу вас отблагодарить?

- О, ну, что вы, – Дженсен погладил ее по руке. – Любой честный человек, на моем месте поступил бы также.

- И все-таки? – девушка явно не хотела так просто сдаваться. – Может, я могу угостить вас хотя бы кофе.

У Дженсена в кармане зазвонил телефон, и он, взглянув на определившийся номер, поспешил извиниться и откланяться.

- Будьте осторожнее, мисс, – сказал он на прощание. – Вокруг полно воров и мошенников.

Он подмигнул ей и ответил на звонок.

- Ёу! Макс, братишка, как жизнь? – в трубке раздался жизнерадостный голос.

- Привет, Ходжи! Как сам? – привычно ответил Дженсен.

- Все круто! Расслабляюсь в своей норе, – отлично, значит, все чисто и можно говорить открыто.

- Старик, порадуй меня. Скажи, что звонишь, потому что нашел покупателя для Моне.

- Нееет, – протянул Ходж. – Тут пока засада, нужно еще подождать пока шумиха уляжется немного. Но у меня есть для тебя одно дельце.

- Дельце? У тебя дельце для меня? Опять, Ходж?

- Слушай, тут верняк! Клиент, чокнутый частник, готов платить шесть сотен, причем сразу. Не нужно будет выжидать. Ты просто тянешь картинку, и мы ее тут же сливаем.

- Просто, – проворчал Дженсен и покусал губу. – У тебя всегда все просто. Знаешь где?

- Да. У урода одного.

- Ясно. Связь, как обычно.

- Отбой, брат.

Макс Морган, также как и Брайс Ларкин, и Брук Дэвис не всплывали в поле зрения Джареда уже несколько месяцев. За исключением тех дурацких открыток, что приходили ему по праздникам с разных концов света.

С тех пор, как Джаред упустил их в Сан-Марино из-за этого упертого козла Кортеза, который дальше своего носа нихера не видит, банда Моргана пропала с радаров. Они просто испарились, как в воду канули! Падалеки тогда перетряхнул весь город, так оперативно, как сумел, конечно, потому что помогал ему только Маннс. Ну, и Джейк Абель, конечно, который вечно старался упасть им на хвост. К тому моменту, как Кортез одуплился, что нужно бы все-таки устроить облаву и выставить посты на выездах из города, было уже поздно. Джареду удалось отыскать только пустой фургон, ни отпечатков, ни образцов ДНК, ни каких либо еще улик там, конечно же, не было, за исключением, разве что, пустой рамы от картины. Да Падалеки и не надеялся на это особо. Только на запылившемся боковом стекле было выведено:

«Не судьба, агент.

М»

Одна радость была от того дела – Бобер так вызверился на Кортеза, что проехался по нему в своей обычной резкой манере при всех, чего, как правило, не делал. Капитан Бивер был хорошим начальником и предпочитал чихвостить накосячивших сотрудников в своем кабинете. Суров, но справедлив. Закончив орать на Кортеза и перечислять все многочисленные пороки его ближайших родственников, преимущественно с уклоном в различные сексуальные извращения и неважные умственные способности, он резко повернулся к Джареду, который изо всех сил сдерживал ехидную улыбку, и гаркнул:

- Падалеки!