Осознание (СИ) - "thelordofthedark" - Страница 66

- Ты скучный! – уверенно заявила Ульяна, не обрадованная тем, что ее желание опрометью нестись к столовой, уподобившись ракете «земля-земля», не нашло ожидаемой поддержки, но Эдвард на такое обвинение не обратил ровным счетом никакого внимания. Выбирая между желанием успеть как можно раньше в столовую или же прийти туда в компании Эдварда, мелкая все же выбрала второй вариант, по пути снова достав коробок с жуками и слушая, как они возмущенно гудят внутри.

- Зря только животных мучаешь, – неодобрительно покачал головой Эдвард.

- Да ладно тебе, это все равно жуки, – отмахнулась рыжая, – да и не мучаю я их, они просто в коробке сидят… а классно жужжат!

Эдвард усмехнулся, вспоминая подземные джунгли Эсмерских пещер, куда как-то его занесло еще в молодости, и откуда едва выбрался живым. В джунглях не было каких-либо животных, за исключением гигантских насекомых, сплошь ядовитых и сплошь хищных, охотящихся друг на друга. Одними из самых страшных там оказались совсем небольшие, конечно, относительно остальных обитавших там тварей, жучки, чуть больше человеческого кулака размером, но всегда нападавших огромными стаями, со стороны казавшихся сплошным черным покровом, стелющимся по земле, за секунды сжиравшим незащищенного человека до самых костей. Отбиваться от них получалось только при помощи струйных огнеметов и плазменных разрядников, выжигая лес вокруг лагеря до черных угольков. И каждое их нападение сопровождалось гулким жужжанием, разносившимся вокруг от тысяч маленьких кровожадных тварей. Интересно, про них бы Ульяна тоже заметила, что «классно жужжат»? Хотя, она бы их еще ловить бы начала, запихивая в такие же коробки…

- Если начнешь их опять по тарелкам кому-нибудь распихивать, Небом клянусь, сдам тебя Ольге Дмитриевне, – пригрозил Эдвард, когда уже подходили к столовой. Ульяна обиженно надула губки и убрала коробок обратно, но возмущаться все же не стала, значит, надежда на спокойный обед все же оставалась.

В столовой, как всегда, масса народа и постоянный гул голосов пионеров, считавших, что нет лучше места для глупых разговоров и постоянного смеха, чем столовая, может быть, не догадываясь, что здесь в первую очередь их собирают для того, чтобы накормить. Ульяна вцепилась ему в ремень шорт, чтобы не отстать в той толпе, что опять бурлила у раздаточной, где повар был уже близок к тому, чтобы начать размахивать своим половником, отгоняя наваливающихся на него пионеров. То, что было здесь вместо очереди, постоянно перемещалось и все время то кто-то вываливался из нее, а кто-то неожиданно влезал, все равно никто никак не мог запомнить, кто и за кем стоит, так что слишком многое решалось обычной наглостью, но Эдвард забрав свой поднос и удерживая рядом Ульянку, так и порывающуюся снова влезть в самую мешанину, спокойно держался своего места, пока, наконец, не добрался до раздаточной, где повар сразу выдал им по две порции. В этот раз на обед был странный суп, почему-то темно-красный с плавающими там листочками и мелко нарезанными кусочками овощей, самые настоящие макароны с намешанным в них фаршем и горячий чай с извечной сдобной булкой.

А вот найти здесь свободные места оказалось намного сложнее, пионеры утрамбовались в столовой еще плотнее, чем гражданские в транспорте во время аварийной эвакуации, но рядом с Мику оказался целый свободный столик. Почему, наверное, даже вслух озвучивать не стоит. Девочка, забросив свои длинные хвосты за спину, что-то внимательно ковыряла в своей тарелке с супом, пока напротив нее не приземлилась Ульяна, прервав ее явную сосредоточенность.

- Ой! Привет! – японка от неожиданности даже подпрыгнула, сразу же затараторив как работающий на подавление пулемет, – А у нас сегодня борщ! Я в Японии никогда борща не ела, а мой папа всегда говорил, что борщ здесь национальное блюдо, и здесь его готовят из свеклы. Здесь вообще очень много супов, а в Японии супов почти нет. Там есть только из морепродуктов, а здесь это все ухой называют. Эдвард, а ты уху не пробовал? Я русскую уху тоже никогда не пробовала, а в Японии ухи нет, хотя мой папа все японские супы ухой называет… – кажется, не только ее слушатели, но и она сама потеряла основную мысль, с которой разговор и начинался, но все продолжала говорить о каких-то различиях между японскими и местными особенностями национальных кухонь. Если бы только еще Эдвард знал местную кухню или японскую, а так разговор был для него совершенно пустым, в отличие от борща, который оказался даже очень ничего, как оказалось, с мясом или, по крайней мере, животным жиром, брошенным в кастрюлю от души. Слушая Мику и занимаясь своей тарелкой, он только оглядывался по сторонам в поисках Алисы, которая просто обязана была здесь появиться. Или же он сам ее потом найдет только для того, чтобы высказать все, что о ней думает, раз заставляет его волноваться своим отсутствием, хотя бы из-за их дальнейших планов идти к Мику. Посещать музыкальный клуб в одиночку откровенно побаивался, волнуясь даже за свой мозговой имплантат, что может и не выдержать такого потока слов в минуту.

- Мику… Мику! – попытаться вставить даже слово в речевой поток своей собеседницы оказалось довольно большой проблемой, поскольку японская девочка окончательно отвлеклась от супа и продолжала что-то тараторить про особенности то ли приготовления борща, то ли его уничтожения, поскольку в местной ботанике Эдвард был не силен, а встречная речь изобиловала самыми различными названиями овощей и фруктов, – Мику! – только с третьего раза все таки удалось вклиниться, и ультрамариновая девушка замолчала и посмотрела на него своими большими голубыми глазами, – Скажи, пожалуйста, ты Алису сегодня после завтрака не видела?

- Нет, – его собеседница пожала плечами, после чего снова приступила к своему супу, наверное, уже порядком остывшему, но все равно уплетая с удовольствием. А главное, ее рот был почти все время занят, так что хватало только на короткие предложения, подарив сознанию Эдварда несколько минут разгрузки, – Я думала, вы вместе были… Она от тебя убежала? Или ты от нее?

- Никто ни от кого не убегал, – Эдвард покачал головой, приступая к макаронам. Их явно следовало доварить, поскольку при работе челюстями возникало ощущение, словно жуешь резину, – Я в домике своем был, а где она, не в курсе… Она что, вечно так куда-то пропадает?

- Нет… – задумавшись, протянула Мику, – она никогда еще обед не пропускала. Сколько мы здесь, она все время приходила. Завтрак иногда пропускала, а вот чтобы обед, такого ни разу не было… Как ты думаешь, с чего это она так поступила?

- Вот найду ее и спрошу лично, – Эдвард недолго воевал с макаронами, решив, что хоть зубы и давно заменены на полимерные, так что можно хоть саму металлическую вилку прожевать, но все же потом вычищать из них это совершенно неудобоваримое произведение кулинарного мастерства будет слишком хлопотно, оставив половину содержимого тарелки недоеденной. Хорошо, хоть булки они явно где-то закупали, а не готовили на месте, и они оставались настолько же съедобными, насколько и прежде, – Мы с тобой сейчас до клуба дойдем, если ее и там не будет, ты уж меня прости, но пойду ее искать…

- Ты за нее волнуешься? – Мику захлопала своими длинными ресницами. Кажется, макароны ей тоже пришлись не по вкусу, и почти нетронутая тарелка так и осталась стоять в стороне. А вот за спиной у нее показалась Ульяна со своим коробком, явно затевая что-то нехорошее, судя по тому, что постоянно озиралась по сторонам, а главное, по невероятно хитрому выражению лица, но, получив испепеляющий взгляд от Эдварда, немедленно ретировалась. Японка же, даже не подозревая, какая ей только что опасность угрожала, сложила свои ладошки вместе, положив на них голову, выглядя при этом настолько умильно, что он даже против воли улыбнулся, – Это так романтично…

- Романтично? – усмехнулся он, не уставая удивлять тому, как просто жители «Совенка» смотрят на жизнь, – Романтика – это когда ты стоишь на капитанском мостике корабля, отправляющего в неизвестность, где никто и никогда до тебя не бывал… во всяком случае, это романтика приключений… А здесь простая забота, – он развел руками, – Я не хочу, чтобы кто-нибудь из нашего отряда пострадал или попал под выговор Ольги Дмитриевны. Товарищеская солидарность, понимаешь? – как, все-таки, довольно просто оперировать людьми, которых с самого начала учат следовать всего лишь в одном ключе мышления, нисколько не заботясь о существующей вариативности. Достаточно показать им, что выбранный путь соответствует уже заложенным в них параметрам, и они слепо верят тебе, смело маршируя в совершенно другом направлении. Еще не хватало, чтобы и Мику начала думать, что у них с Алисой какие-то более тесные связи, превосходящие дружеские, гораздо лучше опереться на ввинчиваемое здесь в мозги коллективное воспитание.