Осознание (СИ) - "thelordofthedark" - Страница 42

- Здесь у нас, вообще-то… – Алиса почему-то замялась, а ее прежний строгий настрой куда-то делся, – парочки вечерами целуются, поскольку думают, что никто их не увидит, зато днем тут глухо и нет никого. Да и от лагеря далеко… – она снова смутилась, – поэтому и привела сюда, никто не услышит.

- Ага, и ты как про эту лавочку и ее предназначение узнала? – спросил Эдвард, поглядывая по сторонам. Ствол дерева и сама лавочка действительно были изрезаны инициалами, сердечками и плюсиками, что влюбленные вырезали в память о своих недолгих романах, остававшихся только в их воспоминаниях и в черте лагеря.

- Я?! Да я никогда! Ни разу! Я что, идиотка какая-то?! – возмутилась Алиса, сжав кулачки, – И мы вообще не за этим сюда пришли! Ты рассказать обещал, кто и зачем тебя так драться учил!

- Это обязательно? – спросил Эдвард устало, понимая, что не хочет врать этой девушке, что привела его в это, если так посмотреть, действительно очень красивое и романтичное место только для того, чтобы их никто больше не услышал, – Я не думаю, что тебе понравится все то, что ты сейчас узнаешь…

- А мне плевать! – покачала Алиса головой, – Ты обещал рассказать мне еще в первый день, помнишь? И вот сейчас ты все-таки выполнишь свое обещание, а то хожу за тобой, как дурочка какая-то! – она забралась на скамейку, сев на спинку и поставив ноги на сиденье. Немного подумав, Эдвард усмехнулся и сел рядом.

- Тогда сейчас поклянись мне, что никому об этом не расскажешь, – сказал Эдвард, – Для тебя это, может быть, простое любопытство, но для меня действительно очень важно, – продолжая говорить, он размотал бинт, закрывавший татуировку, и сложил его на коленях. Удивительно, что вообще кому-то в этом лагере решился рассказать хотя бы частично о том, кто он есть на самом деле, но Алиса сейчас ему была ли едва ли не самым близким человеком здесь, и, в чем приходилось признаться, ему было важно, что и как она о нем думает. Пускай узнает хотя бы немножко, кто он есть на самом деле, и тогда интересно будет посмотреть, как отреагирует на то, что сам Эдвард называет правдой.

- Клянусь, – усмехнулась Алиса, кивнув головой так, что хвостики на заколках затряслись из стороны в сторону, – Честное пионерское! Следуя заветам Ленина, мы клянемся… – она была готова рассмеяться, но столкнулась с ледяным взглядом Эдварда, моментально испепелившим ее веселость.

- Хватит! Я серьезно! – оборвал он девушку таким же холодным тоном, – Сейчас я дурачиться не собираюсь, и настоятельно тебе рекомендую вести себя точно так же, иначе мы сейчас же идем обратно в лагерь.

- Хорошо, – кивнула Алиса, – Я могила. Никому и ничего не расскажу.

- Тогда смотри, – он показал ей татуировку, – здесь ровно сорок четыре зверя, каждый из который символизирует собой одну из техник контактного боя, которую я изучал в специальной закрытой школе, где обучали… – сказать слова «убийц» у него не хватило духу, боясь испугать Алису, так доверчиво приблизившуюся к нему за эти два дня, хотя в действительности каждому из этого лагеря следовало держаться от него как можно дальше. Подобрав наиболее подходящее слово, как ему казалось, продолжил, – специальных агентов для проведения… черт! В общем, это очень сложно и проще сказать, что попасть туда очень сложно, а еще сложнее выйти оттуда живым. Там учат тому, как можно убить человека, используя только возможности своего тела. Да Алиса, именно убивать… – он покачал головой без всякого намека на улыбку, – не побеждать, не защищаться и не выступать на каких-либо соревнованиях. Техники контактного боя, что я изучал, создавались для того, чтобы ничем не вооруженный человек мог уничтожать себе подобных, порой вооруженных и очень опасных. Я прошел весь курс обучения, как ты видишь, – он снова показал на татуировку, где не было ни одного пустующего места, – Мне нужно это было, чтобы получить возможность дойти до… руководителя этой школы, заслужить его уважение и добраться до тех тайн, что хранились в этих стенах…

- Это хотя бы у нас было? – Алиса, кажется, не верила его словам, но то, что видела, говорило об обратном, и теперь не знала, как же ей все-таки стоит реагировать, – Я слышала истории, что некоторых детей специально готовят для того, чтобы они в разведке работали или в специальных там подразделениях… я сама хотела попасть в какую-нибудь такую систему, но никто не знал, как вообще можно выйти хотя бы на контакт с ними… Ульяна была права, получается?

- В какой-то степени да, – кивнул Эдвард, – Меня точно не готовили для такой жизни, какой вы живете. Все это… – он развел руками, – детские лагеря, мирное окружение… пионерские отряды… Я ничего подобного прежде не видел, понимаешь? Это все равно как вытащить улитку из панциря, во всяком случае, примерно так я сейчас себя чувствую… – ему даже стало немного легче, что хоть с кем-то поделился своими ощущениями, наконец-то облегчив тяжесть своих душевных метаний.

- А почему тогда сейчас ты здесь оказался? – спросила Алиса, – Не думаю, что агентов разведки отправляют в отдых в пионерские лагеря, – она даже усмехнулась, – мастер ты, конечно, заливать, я бы сказала, но ты действительно какой-то странный…

- Я не знаю, почему оказался здесь, – пожал плечами Эдвард, – может быть, это еще какое-то испытание для меня, а может быть, наказание…

- Наказание? – рассмеялась Алиса, – Ты дурак, Эд? Кого наказания ради отправят на две недели в пионерский лагерь? Это тебе не тюрьма все-таки, какая-нибудь, здесь разве что скучно бывает, – она снова толкнула его в плечо, но на этот раз Эдвард поймал ее за руку и прижал к себе, девушка только ойкнуть успела, но сопротивляться не стала.

- Я рассказал тебе, что из себя представляю, – сказал Эдвард, посмотрев ей прямо в глаза, – и рассказал правду, вне зависимости от того, поверила ли ты мне сейчас или нет, так что теперь имею право просить о такой же искренности. Кто же ты такая, Алиса Двачевская? Бунтарь номер один и гроза всех лагерных правил, это я уже понял, но что еще скрывается за этим внешним фасадом?

- Знаешь, ты действительно странный, – сказала Алиса, устраиваясь чуть поудобнее, чтобы его плечо не мешалось, – То ведешь себя так, словно очевидных вещей не знаешь, а то выглядишь так, словно тебе не семнадцать лет, а целых сто семнадцать… – она замолкла, о чем-то задумавшись, но Эдвард не стал у нее ничего прямо сейчас требовать, понимая, что девушка сейчас решает, стоит ли открываться человеку, которого знает всего лишь второй день, и от того решения, что сейчас примет, во многом зависит все их дальнейшее общение, – Только у меня история не такая интересная, как у тебя… Никаких закрытых школ, никаких тайных уроков… я в лагерь приехала по путевке, что на меня выпала… И в отличие от тебя, я в лагерях каждое лето бываю… а хотелось бы еще куда-нибудь… далеко-далеко, где тебя никто не знает и ты никого не знаешь, и люди чтобы совсем другие были. Знаешь, есть ведь другие страны, другие города… – она положила подбородок на его плечо, и взгляд ее стал пустым, как у человека, сейчас смотревшего куда-то в свои мечты, сквозь время и пространство, – А вот в «Совенке» я тоже в первый раз, но он от других лагерей вообще ничем не отличается.

- Путевка? – переспросил Эдвард, – по распределению или просто повезло?

- По распределению, – сказала Алиса отстраненным тоном. Все еще задумавшись, – таким, как я, все-таки какие-то льготы положены. Подачка, что ли, такая…

- Каким таким? – уцепился за слово ее собеседник, – Чем же Алиса Двачевская отличается от остальных обитателей этого лагеря? Ну, кроме озорного характера?

- Ничем, – вдруг резко ответила Алиса, мгновенно от него отстранившись, словно только что Эдвард задел что-то очень важное, что она скрывала внутри себя и ни с кем не желала делиться. Такие тайны, наверное, есть у каждого человека, и не стоит лезть за ними в душу ради удовлетворения простого любопытства, – И вообще, что ты расселся? У тебя даже лист обходной до конца не заполнен, а день уже скоро заканчивается! – она решила прервать это время откровений, и после того, как сама и настаивала на подобном, выглядело все немного удивительно, но спорить с ней в такие моменты бессмысленно, оставалось только и дальше следовать за ней, ожидая следующей паузы, подходящей для вопросов.