Современное христианское мифотворчество и разрушение мифов - Бегичев Павел Александрович - Страница 45

Итак, хотя ап. Пётр свидетельствует, что преображение было действительно дивным переживанием, однако, что касается удостоверения его веры, то у него есть нечто более достоверное — откровение Божие, данное через водимых Духом Святым пророков (Дж. Макартур. Харизматики).

Действительно, апостол Пётр назвал Писание более верным, чем истинный религиозный опыт. Он использовал сравнительную степень прилагательного — βεβαιότερον — более крепкое, надёжное, достоверное, несомненное, неизменное.

Клайв Стейплз Льюис (кстати, почитаемый и православными) остроумно подчеркнул разницу между религиозным опытом и богословием:

В какой-то мере я понимаю, почему некоторым людям хотелось бы обойти теологию стороной. Я помню, во время одной моей беседы пожилой офицер, побывавший, видно, во многих переделках, поднялся и сказал: «Мне вся эта болтовня ни к чему. Но, доложу вам, я тоже человек религиозный. Я знаю, что Бог есть. Как-то ночью, когда я был один в пустыне, я чувствовал Его присутствие. Это величайшая тайна. Именно поэтому я не верю всем вашим аккуратным маленьким формулам и догмам о Нём. Да и каждому, кто пережил реальную встречу с Ним, они покажутся жалкими, сухими и ненастоящими».

В каком-то смысле я согласен с этим человеком. Думаю, что, вполне вероятно, он и в самом деле пережил встречу с Богом в той пустыне. Но когда от личного опыта он обратился к христианской доктрине, то, видимо, воспринял это как переход от чего-то реального к менее значительному и настоящему. Наверное, что-то подобное испытывал бы человек, который видел Атлантический океан с берега, а теперь рассматривает его на карте. Сравнимы ли настоящие океанские волны с куском раскрашенной бумаги? …Если вы хотите куда-то отправиться, карта будет вам совершенно необходима. Пока вы довольствуетесь прогулками по берегу, впитывать в себя зрелище океана гораздо приятнее, чем рассматривать карту. Но пожелай вы отправиться в Америку, она будет вам несравненно полезнее, чем опыт ваших прогулок (К. С. Льюис. Просто христианство).

Мистическое общение с Богом, будучи невербальным, несловесным никак не может служить основанием для богословия. Богословие — это чисто филологические тонкости между понятиями «сущность/ипостась», «единосущный/подобосущный» и т. д. Мистик же не получает Откровения, но переживает чувственную связь с Богом. Строить богословие на его опыте (пусть даже истинном), это всё равно, что пытаться написать учебник по высшей математике, руководствуясь выступлением мастера пантомимы.

Впрочем, протестанты не хуже православных любят говорить о своём опыте общения с Богом, начиная с Лютера, заканчивая последним наркоманом из центра реабилитации, преображённым силой Божьей благодати. Нам есть, что рассказать о том, что именно сделал в нашей жизни Господь, но не на этом строится наше богословие. Богословие строится на Слове, которое вернее даже фаворского апостольского опыта.

3. Даже отцы Церкви, распознавая канон Писания, признавали разницу в авторитете между Писанием Апостолов и своими творениями.

Если бы этой разницы не было, то не было бы и нужды в распознании канона.

Из списка канонических книг были изъяты не столько откровенно еретические книги, сколько именно небогодухновенные! Некоторые из них были очень хороши. Чем плох, к примеру, Пастырь Герма? Да ничем! Он не вошёл в канон не потому, что он противоречит христианскому духовному опыту, а только потому, что этот текст не был «выдохнут Богом», это был именно человеческий опыт, а не Слово Божие (см. пункт первый).

Поэтому, когда Григорий Флоровский пишет: «Предание есть непрерывное присутствие в Церкви духа Святого, непрерывное Божие водительство и просвещение. Церковь не связана буквой. Она движется вперёд, ведомая Духом. Дух Истины, Тот, Который «глаголал пророки», Тот, Который вёл апостолов — Тот же Дух и ныне ведёт Церковь от славы к славе, ко всё более полному пониманию божественной Истины», — мы должны возразить: Дух Божий действительно Тот же. Но после смерти апостолов и пророков действует Он в Церкви иначе. Он уже не передаёт нам информацию догматического характера. Вся Истина уже была сообщена Им в I веке по Рождеству Христову. Эта Истина уже была «предана святым» (Иуд. 3), то есть передана окончательно, раз и навсегда.

Обратите также внимание на решающее значение слова «однажды» в стихе 3 Послания Иуды. Здесь греческое слово подразумевает нечто, уже совершившееся (на все времена с постоянными последствиями), что никогда не будет нуждаться в повторении. Поэтому ничего не нужно прибавлять к преподанной «однажды», раз и навсегда, вере.

Дж. Лаулор. написавший превосходное толкование на Послание Иуды. сделал следующее замечание:

«Христианская вера неизменна, хотя при этом представители каждого поколения нуждаются в индивидуальных поисках её, в личном обретении веры и жизни по ней. Однако из этого следует, что всякое вновь возникающее учение (хотя, казалось бы, что его обоснованность и можно было бы отстаивать) есть ложное учение, так как все попытки прибавить какое-либо дополнительное откровение к тому, которое уже было дано Богом и запечатлено в содержащем только истину Священном Писании, есть ложные притязания и должны быть отвержены» (George L. Lawlor, Translation and Exposition of the Epistle to Jude [Philadelphia: Presbyterian and Reformed Publishing Co., 1959], p. 45.).

Богослов Ф. Ф. Брус соглашается с Дж. Лаулором, что всякое дополнительное откровение ложно, независимо от того, «излагается ли оно в книгах, целью которых является вытеснение или дополнение Библии, или же принимает вид сверхбиблейских преданий, выдаваемых служителями церкви за догмы» (F. F. Bruce, The Defense of the Gospel in the New Testament [Grand Rapids: Wm. B. Eerdmans Publishing Co., 1959], p. 80.).

В ситхе 3 Послания Иуды важно обратить особое внимание на слово «преданной» или «преподанной». В греческой грамматике это — неопределённое, пассивное деепричастие, означающее действие, совершённое в прошлом и не содержащее элемента продолжающегося действия. В данном случае пассивный залог означает, что вера не была открываема людьми, но была раз и навсегда дана людям Богом.

Через Священное Писание Бог дал Своему народу полное и окончательное учение о Его Сыне. Наша христианская вера покоится на исторически объективном откровении, и это исключает любые пророчества или видения с новым откровением до тех пор, пока Бог не проговорит опять в конце времён (Деян. 2:16–21; Откр. 11:1-13). Слово Божие в том виде, в котором оно было «преподано», неизменно, не нуждается в поправках и поэтому всякое другое учение или новое откровение излишне и ложно (Дж. Макартур. Харизматики).

Дух Святой ныне действует по-другому. Его роль сегодня состоит в том, чтобы побуждать христиан к практическому исполнению воли Божьей, учить верующих исполнять заповеди Христовы и напоминать им о необходимости их исполнения (Ин. 14:26). Дух Святой удостоверяет Слово Божье так, что мы становимся способны его принять. А так же Дух Святой побуждает христиан исследовать Слово Божье самым тщательным образом (1 Кор. 2:6-16). Он обращает людей к Христу через познание Священного Писания, животворит нас и даёт нам свободу от покрывала неверия (2 Кор. 3:6,12–18). Дух Святой рождает нас свыше (Ин. 3) и преображает нас в образ Христов.

Но Святой Дух больше не говорит ни в каком человеке таким же образом, как Он говорил в апостолах и пророках. Эта функция апостольства и пророчества осталась в фундаменте Церкви, наряду с земным служением Христа (эту мысль развивает апостол Павел в Еф. 2:20).

Дом не может состоять только из фундамента, приходит момент, когда технология строительства меняется, и от фундамента переходят к строительству стен. Православные же (странным образом сближаясь в этом вопросе с ультрахаризматами, см. следующий пункт) желают всё церковное домостроительство совершить «по технологии закладки фундамента» и любое странное учение, поддержанное большинством их единоверцев и объявленное опытом богопознания, объявить Словом Божьим сказанным Тем же Духом, Который «глаголал пророки». И, кажется, забыли они то, что помнили отцы Церкви — Писание в этом смысле уникально и невоспроизводимо, как уникален и невоспроизводим фундамент.