Время побежденных - Голицын Максим - Страница 55

Я обернулся к Хенрику, который прислушивался к разговору.

— Ты ему веришь, Хенрик? Черт, дока нет. Я никак не пойму, о чем он толкует.

— Я тоже, — мрачно ответил Хенрик, — но мне это не нравится.

— Ага… а я, по-твоему, в восторге.

— Курандейро со всем справляться, — твердил свое проводник, — но не с демонами. Нет.

Минут через пятнадцать док наконец вышел из- за ствола огромного дерева, где оборудовал свой полевой госпиталь. В ответ на вопросительный взгляд Хенрика, он лишь покачал головой.

— На всякий случай я впрыснул ему еще одну дозу вакцины. Но симптомов никаких. Да он ни на что и не жалуется.

— Как ты себя чувствуешь? — вновь спросил я Рамиреса.

— Нормально, — тот пожал плечами.

— Ладно, — сказал Хенрик, — после завтрака сворачиваем лагерь. Так куда, ты говоришь, теперь двигать?

— К горы, — сказал проводник. — Они там жить.

И, помолчав, добавил:

— Мы тоже там жить. Это раньше быть наша земля.

— И долго нам идти?

— Три день. Четыре. Как они хотеть. А вы им говорить — пусть убираться отсюда.

— Послушают они, как же, — вздохнул Хенрик.

— Почему бы вам не переселиться в какое-нибудь другое место, — спросил я, — если вы их так боитесь?

— Мы отходить, — пояснил он, — они идти за нами. Они везде.

— Хорошенькое дело, — грустно сказал Карс, — мы попали, как курва в щип.

— По форме ты не прав, но по существу так и есть.

…Мы продвигались дальше. Ветви деревьев нависали так низко, что приходилось идти пригнувшись. Земля была покрыта пружинистым ковром, и в этом сумраке я с трудом разглядел, что она сплошь поросла огромными грибами, белесыми и гладкими. Казалось, мы ступаем по головам скелетов, стоймя закопанных в землю.

Док немного обогнал нас, отколупнул кусочек от одного такого гриба и теперь возился со своим оборудованием.

— Они совсем не радиоактивные, — сказал он, когда мы подошли, — странно. Обычно грибы аккумулируют всякую дрянь.

— Есть нельзя, — тут же встрял в разговор индеец, — плохо.

Похоже, он смотрел на мир в основном с точки зрения его съедобности.

— Ты их есть, — пояснил он доку, — твоя душа улетать из тела. Очень опасно. Может не вернуться.

— Наверняка галлюциногены, — задумчиво сказал док, — такие штуки росли в этой местности и до Катастрофы. Правда, не много. Их местные колдуны лопали.

— Странно, что тут так тихо, — сказал Хенрик, — я думал, отбою не будет от всякой живности.

— Уж больно поганое это место, — отозвался я, — кому охота тут жить? Я бы не стал, будь я даже мутант.

— Что значит — тихо? — удивился Рамирес. — Вы разве не слышите, что нас кто-то зовет?

Он напряженно озирался, сверкая в полумраке расширенными глазами.

Я насторожился. Прислушался, но вокруг царила мертвая тишина. Вот именно — мертвая. Даже наших шагов и то слышно не было — упругий покров заглушал их.

— Док?

— Может, он этой дрянью надышался? — предположил док. — Ядовитые испарения…

— Почему я не надышался? Кто тебя зовет, Рамирес?

— Не знаю, — растерянно отозвался тот, — но я отлично слышу. Оно… оно знает, как меня зовут. Все время окликает.

— Говорю тебе, с ним неладно, — настаивал Хенрик.

— Ты тоже ничего не слышишь?

— Как можно услышать чужую галлюцинацию? Ему все время что-то мерещится.

— Нехорошо, — зловеще каркнул индеец, — очень нехорошо.

— Док, да уйми ты этого прорицателя!

— Оставь! Он лучше знает, что к чему. Они жили в этих местах, еще когда ты под стол пешком ходил.

— Что он может знать? Он же дикарь! Ты погляди на него — картинка из детской книжки, да и только! А у этого щенка наверняка лихорадка. Вот ему и мерещится всякая дрянь.

— Говорю тебе, нет у него никакой лихорадки! Ничего у него нет! Физически он в норме. Я тоже, по-твоему, ни в чем не разбираюсь?

— Пошли быстрее, — вмешался я, — нам нужно выбираться отсюда. Ты только погляди вокруг — тут что угодно может примерещиться!

Но на душе у меня было неспокойно.

…Странная поросль, застилающая почву, внезапно кончилась, и мы очутились в роскошном тропическом лесу — Катастрофа его словно не затронула или сделала еще прекрасней; гибкие лианы оплетали стволы деревьев, в кронах горели яркие цветы, с ветки на ветку перепархивали крохотные птицы, такие маленькие, что поначалу я принял их за насекомых. Какой же красивой была Земля, пока с ней не стряслась эта гадость!

Наш проводник, выбравшись на зеленую, устланную мхом и папоротником почву, встряхнулся, точно собака, вылезшая из воды.

— Хороший лес, — сказал он, — добрый. Я идти кого-нибудь убивать.

— Очень добрый, — пробормотал Карс.

— Он имеет в виду, что тут можно поохотиться, — пояснил док, — скорее всего тут полно всякой дичи. И она вполне съедобна.

— В этом лесу нет омбре, — пояснил проводник, — мы не убивать омбре. Иначе их духи на нас обижаться. Убивать тех, кто животный.

— Они по-своему гуманисты, — усмехнулся док, — и не убивают ради пищи разумных тварей. Только настоящих зверей.

— Не понимаю, — сердито сказал Хенрик, — и то, и то — животные.

— Типичная точка зрения террориста! — вдруг возмутился Карс. — Если он не похож на тебя, его можно убивать, да? Кадаров, например!

— Тоже мне, — вспылил в свою очередь Хенрик, — нашелся ангел! Да у вас, у кадаров, на совести больше смертей, чем у всей нашей организации!

— Господи, — вмешался я, — вы хоть тут перестанете ругаться? Шесть человек в дебрях Гиблых Земель, и то никак, понимаешь, поладить друг с другом не могут!

Проводник наш, расчехлив копье, пригнулся и нырнул в заросли, не обращая внимания на перебранку у себя за спиной.

— Ну и как же мы без него? — удивленно спросил Карс. — Куда он смылся?

— Он нас отыщет, — успокоил его док, — он в отличие от тебя тут дома.

— Ладно, — сказал я, — раз уж мы идем без него, нужно продвигаться осторожней.

— Почему бы нам просто не остановиться и не подождать его? — спросил Хенрик.

— К чему? — возразил я. — Все равно придется нагонять. Тем более в сумерках продвигаться труднее.

Идти по упругому зеленому ковру было почти приятно: радужные птицы выпархивали из-под ног при каждом шаге; с ветвей свешивались гибкие стебли, усеянные мелкими белыми цветами, источающими одуряющий аромат.

Даже Хенрик как-то смягчился, глядя на всю эту красоту.

— Красивый лес, — снисходительно произнес он, обращаясь к доку, — тут всегда так было?

— Черта с два, — сухо ответил док, — это же тебе не Юкатан. Тут вплоть до устья Рио-Гранде была сплошная пустыня. Жара. Кактусы. Вы что, книжек не читали?

— Делать мне нечего! — отрезал Хенрик.

— После Катастрофы выпало огромное количество осадков. Хватило бы лет на пятьсот. Плюс радиация. Плюс еще неизвестно что. Лес начал расти просто с фантастической скоростью. Да еще миграции животных по перешейку, из глубин Южного континента. Они сюда поперли просто со страшной силой, и тоже неизвестно почему.

— По нашим данным, численность многих видов после Катастрофы резко увеличилась, — вмешался Карс. — Они начали размножаться в бешеном темпе. И каждое новое поколение чем-то отличалось от предыдущего.

— Мутации, — вздохнул док.

Карс обогнал меня и теперь возглавил отряд — выносливость у кадаров просто потрясающая. Зато грациозностью они похвастаться не могут — он ломился, разрывая спутанные стебли папоротников, точно небольшой, но очень энергичный носорог.

Хенрик, который шел рядом со мной, что-то раздраженно бормоча себе под нос, вдруг резко затормозил и схватил меня за руку.

— Вели ему остановиться.

— Чего ради? Пусть себе идет первым, если ему нравится.

— Не в этом дело, — рассеянно возразил он. — Эй, Карс!

Он даже обогнал меня и, добежав до Карса, который пер себе дальше, не обращая внимания на нашу перебранку, схватил его за плечо и изо всех сил толкнул назад.

Карс, не ожидавший такой подлости, пошатнулся и без особого протеста сел на задницу.