Время побежденных - Голицын Максим - Страница 16

— Профессор! — крикнул я.

Молчание.

Из приоткрытой двери комнаты номер пять в коридор вырывалась узкая полоска света.

Первое, что бросилось в глаза, когда я вошел, — это царивший в комнате хаос. Странно, там, во Фьорде, на ферме тоже все было перевернуто, но там все было иначе. Туг, которого в другой жизни звали Ральф Густавсон, крушил все в припадке помрачения, не оставляя ни одной целой вещи; порыв безумца, обуреваемого только одним-единственным желанием — крушить и резать. Здесь же разгром осуществляла методичная и, я бы даже сказал, хладнокровная рука. Кожаная обшивка кресла была вспорота крест-накрест; ящики, выдвинутые из стола, лежали кверху дном; книги, сброшенные с полок, громоздились на полу бесформенной грудой. Словно кто-то поспешно, но тщательно обыскивал комнату — вот как это выглядело. Не было лишь того, из-за чего, собственно, и поднялась вся эта суматоха, — архива, с которым работал Берланд.

Зато было еще кое-что.

Я заметил его не сразу — обыскивая комнату, преступник сдвинул с места массивный стеллаж, и теперь он заслонял лежащее на полу тело. Сначала я увидел нелепо вывернутый ботинок, торчащий из- под стола, а уж потом и самого Берланда. Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять, что с ним случилось. Вся левая сторона груди у него была разворочена и почернела от запекшейся крови. Стреляли явно с близкого расстояния. Судя по степени убойности, орудие убийства явно смахивало на «магнум».

Я нагнулся и дотронулся до шейной артерии Берланда. Пульс еще бился — слабый, прерывистый… Это явно была агония. Веки раненого слабо дрогнули; мутный взгляд остановился на моем лице и внезапно стал осмысленным; губы приоткрылись и из них вместе со свистящим дыханием вырвалось:

— Инспектор…

Я наклонился еще ниже.

— Все в порядке, профессор. Сейчас я вызову помощь…

— Нет… мне уже ничто не поможет… они… не успел… дельфин…

Он явно бредил. Я успокаивающе похлопал его по плечу:

— Хорошо-хорошо, не волнуйтесь.

Он вдруг отчетливо произнес:

— Только вы… Больше никто! — И, торжествующе улыбнувшись, добавил: — Я так и думал.

Глаза его закрылись, он вздрогнул, вытянулся, и через миг жизнь покинула его.

Я подошел к телефону, подхватил беспомощно раскачивающуюся трубку и набрал номер нашего ведомства.

22 декабря 2031 года

Помощнику генерального секретаря ООН

Джеку Лундгрену

от доктора физико-математических наук

Юджина Ионеску

«Нью-Йорк тайме»

от 2 февраля 2032 года

* * *

Берген

27 октября 2128 года

10 часов утра

— Говорю тебе, это не по нашему ведомству, — проворчал Антон, — я передал это дело направо.

Направо — то есть полиции. Наш отдел, как я уже говорил, располагается слева по коридору.

— Он был убит потому, что я ему не поверил, — настаивал я. — Если бы я бросился туда со всех ног, как он просил, может, я успел бы его спасти или, по крайней мере, схватил бы убийцу. Это моя вина, шеф.

— Олаф, кто бы его ни убил, это не туг. И ты это отлично знаешь. Почерк не тот. Значит, нашему отделу сюда нос совать нечего, у нас и без того хватает неприятностей.

— Но я обязан…

— Ты обязан выполнять мои распоряжения, — сухо сказал Антон, — а я обязан отчитываться перед начальством. У меня, знаешь, тоже начальство имеется. И не собираюсь я вешать на отдел убийство какого-то очкарика. Да мало ли во что он впутался? Может, склад наркотиков в музее устроил?

— Антон, ты прекрасно знаешь, что это не так. Я проверял — отзывы о нем самые положительные. Это был вполне добропорядочный человек, ученый с мировой репутацией.

— Дорогой мой, сейчас не так уж сложно стать ученым с мировой репутацией. Да кто теперь вообще занимается наукой? Горстка идиотов?

Антон если уж упрется, его с места не сдвинешь. А тут он, видно, раз и навсегда решил, что дело с неопределенным исходом на наше ведомство вешать нечего, раз уж есть возможность этого избежать. Наскоком его не возьмешь — тут нужно терпение. А потому я спокойно сказал:

— Антон, он занимался Смутным временем. А ты не хуже меня знаешь, когда было отмечено первое появление тугов. Может, при раскопках Технологического центра всплыли какие-то документы?

— Может, — неохотно согласился Антон, — и где же эти документы?

— Исчезли…

Он неопределенно хмыкнул, но я видел, что в его сонных глазах под тяжелыми веками мелькнула искорка.

— Он тебе вроде бы что-то сказал перед смертью.

— Да… но я ничего не понял. Бред какой-то.

Он вздохнул.

— А где Карс?

— Работает с тугом. Ты же знаешь, он должен отчитаться перед своими.

— И когда он освободится?

— Может, сегодня. Может, завтра.

Почему Бьорн так настаивал, чтобы я пришел один? Почему без Карса? Не доверял? Боялся? Ведь он сам признавался, что пришельцы с детства были его коньком. Вот еще одна загадка. Но шефу я ничего говорить не стал — пусть прояснится хоть немного.