Golden Age (СИ) - "Kaisa123" - Страница 50

Но вот крики брата и сестры утихли. Единственное хорошо – слезы настолько застелили глаза, что страшной картины было не разглядеть. Тишина в зале убивала, разрывала его на части, как совсем недавно волчьи клыки драли правителей Нарнии в клочки. «Это всего лишь сон…» - думал обессилено Эдмунд. Так почему же он не просыпается? Ведь его пытка уже кончилась…

- Еще не все, - ледяные пальцы больно сжали плечо. Младший король не повел и ухом. Ему уже было все равно. Холодный шепот обжег ухо и проник в самое сердце, едва живое. – Есть еще четвертая.

И отчаянный крик Люси докончил начатое Белой Колдуньей.

Проснувшись, Эдмунд долго сверлил взглядом потолок. В душе царила сосущая пустота, будто местная ведьма выпила из него жизнь. Если прежде, каким бы ни был кошмар, мальчик сопротивлялся, бился с Джадис из собственных снов, то эту битву он безнадежно проиграл. И, что самое страшное, он так и не смог проснуться, как бы ни старался. Погибающая снаружи Люси придала ему сил. С яростью зверя король рвался из хватки Колдуньи и даже пару раз ему удавалось выдраться из ее сильных рук, но словно что-то мешало ему вынырнуть из кошмара и глотнуть свежего воздуха. Оно утягивало назад, в липкую, тягучую субстанцию ужаса и боли. В отваре, что он выпил, содержалось снотворное. Если прежде лекарство прогоняло плохие видения и обеспечивало крепкий, здоровый сон, то сейчас этот отвар стал для Эдмунда тюрьмой. Преградой, которая так и не позволила проснуться раньше, чем расправа закончилась.

Раньше было не так. С отваром было что-то не так. Эта мысль стучала у короля в голове, когда он встал, слегка покачиваясь, и пошел к Онуру. Любой, кто бы встретил сейчас мальчика в коридоре, непременно ужаснулся бы. Взгляд его был опустошенным и в то же время диким, отчаянным, словно он только что пережил нечто жуткое, а обескровленная кожа только довершала образ ведьминого рыцаря, защитника темной магии, самого ею не владеющего.

Онур проснулся с первого пинка и едва не вскрикнул, увидев короля в подобном состоянии. Однако удивительно ровным и спокойным голосом Эдмунд осведомился, какого черта матрос напутал что-то с отваром. Слабое возражение, что не юноша его готовил, мальчика не удовлетворил. Он потребовал рассказать все, что Онур знал, до мельчайших подробностей и найти то, чем прошлое питье отличалось от последнего. Сонный моряк протер глаза. Сосредоточиться среди ночи было трудно.

- Ну… В этот раз его готовила травница, - проблеял он неуверенно.

- А раньше кто?

- Раньше… Девочка, помощница ее. Кара.

- Почему в этот раз она не смогла?

- Травница сказала, приболела. Плохо себя чувствовала.

- Вот как, - произнес негромко Эдмунд. Глаза его по-прежнему были тусклыми. – Что еще?

- Это… Когда я взял кубок, то сразу заметил, что запах поменялся. Там раньше еще лепестки розоватые плавали, вот я и спросил… Почему она барьиш не положила, как Кара?.. – Онур зажмурился, пытаясь дословно вспомнить ответ раздраженной старухи. – И она сказала, что я дурак и что каждый знает, что барьиш только летом цвести начинает.

Эдмунд долго молчал. Матрос с беспокойством заметил, как в его воспаленных, прежде пустых глазах разгорается темное, нехорошее пламя. Король какое-то время смотрел перед собой, хмурясь все сильней. Голос его зазвучал хрипло:

- Значит, так. Ты сейчас идешь к Меару, чтобы он прилетел сюда. Потом найдешь двух наших воинов и поставишь на лестнице. Затем отправишься к лекарше. Берешь у нее семена этого… Этой травы или что там будет! И только потом будишь Кару. Когда вы пойдете с ней в эту комнату, воины должны проследовать за вами незаметно и встать снаружи дверей.

- Я не понимаю… – протянул Онур. Эдмунд смерил его жестким, не терпящим вопросов взглядом, и матрос поспешил выполнить его приказ в точности. Кара долго не хотела вылезать из кровати. Вид у нее был какой-то нездоровый, но юноша был настойчив и вытянул-таки девочку из-под одеяла. Когда та, широко зевая, шла по лестнице, он краем глаза заметил, как пролетом ниже тихо следуют за ними два сатира. Они встали у дверей, когда те захлопнулись.

Младший король Нарнии стоял, держа в руках меч моряка, убранный в ножны. Вид у него был спокойный, хладнокровный и в то же время настолько равнодушный и жестокий, что у Онура кольнуло в сердце. Кара, поначалу громко начавшая качать права, тоже замолкла, ощутив, насколько в комнате холодно.

- Ты на протяжении нескольких дней варила некий отвар, - произнес Эдмунд ровно. – Я бы хотел посмотреть на последнюю стадию его приготовления.

- Хороший повод будить меня посреди ночи, - буркнула Кара, ежась и кутаясь в собственные спутанные волосы. – Привык, что любой твой каприз по щелчку пальцев выполняют?

- Я не задержу надолго, - отрезал мальчик. Карие глаза сверкнули. – Мне лишь нужно узнать, каким образом ты получила цветы барьиша среди зимы.

- А то, что растения иногда засушивают, тебе не приходило в голову, король Нарнии? – фыркнула девица, но как-то нервно. Ее серые глаза, подчеркнутые глубокими кругами под ними, перебежали с Эдмунда на филина и обратно. Затем она покосилась на Онура, стоящего за спиной.

- Приходило. Но в запасах травницы таких нет. Иначе бы она знала об этом, верно?..

По кивку короля матрос вытащил из кармана мешочек с семенами и протянул девочке. Кара глубоко вздохнула, а Эдмунд Справедливый холодно произнес:

- Покажи мне, как ты это сделала. Давай, я жду.

Кара резко развернулась, из-за чего ее волосы описали в воздухе ровный круг. Глаза ее сверкнули, прищурились, но в них мелькнул страх, когда зазвенел извлекаемый из ножен меч.

- Тебе некуда бежать, - процедил Эдмунд, приближаясь к ней. Девочка вжалась спиной в запертую дверь. Отступать дальше было невозможно. – За дверями стража, леса рядом нет, чтобы защититься. Ты попалась, ведьма.

- И в чем же моя вина? – спросила задиристо Кара. Хоть и пыталась она дерзить, у нее не вышло скрыть ужаса, когда король ударил кулаком по двери над ее плечом. Раздался громкий грохот, а мальчик прорычал:

- Ты обманывала меня, тварь! Клялась, что не виновата, что нет на тебе греха! Плела свои сети за моей спиной, а я тебе поверил, защищал, помогал! Да ты в сто крат хуже убитой ведьмы, та хотя бы не втиралась ко мне в доверие!

- Я не втиралась! – ощетинилась гордая Кара. Она выпрямилась и с вызовом взглянула в почерневшие от гнева глаза Эдмунда. И хотя в ее собственных плескался страх, там же было и упрямство, и отчаянная уверенность в своей правоте, и свойственная ей непокорность. – Я никогда не говорила, что я не ведьма! Это Ингрид все клялась, а ты ее слова на всех перенес. Я только сказала, что себя виновной ни в чем не считаю, и это и поныне так!

- Ты ведьма! – взревел мальчик в ярости. – Ты олицетворение зла и смерти, ты несешь только гибель мирным людям!

- Так покажи мне пальцем, кому я причинила вред! – выкрикнула в ответ Кара, вырвавшись из его хватки. Она застыла на месте, взъерошенная, точно птица, худенькая, в одной ночной рубашке. Бесконечно одинокая, гонимая, но упрямая и не желающая сдаваться. – Я никому не принесла в Теребинтии зла, но ты все равно меня обвиняешь! В чем? В том, что я родилась такой? Разве это мой выбор?! Скажи мне, справедливый король Нарнии, в чем я виновата?

- Пусть сейчас ты и не несешь вреда, скоро это изменится, - процедил Эдмунд. – Я видел, чем оканчивается этот путь. Ты уже на него вступила, и рано или поздно будешь желать могущества, что купишь жизнями других!

- Так ты судишь меня за то, что я еще не совершила?! – выкрикнула в ярости девочка.

- Но что совершишь! Нельзя допустить новых жертв! Ведьм нужно убивать загодя, хотя раньше я этого и не одобрял, это самый разумный путь!

- Кто сказал, что я сделаю это? Ты?! Ты так за меня решил?! – взвилась Кара. На ресницах ее плясали злые, отчаянные слезы. Она одернула рубашку и выпрямилась, чуть дрожа. Эдмунд покачал головой. Он видел слишком многое за последние дни, чтобы так обманываться.