Высокое окно - Чэндлер Раймонд - Страница 22

Бриз отпил еще раз из стакана и поскреб подбородок ногтем большого пальца.

— После этого Джордж работал в универсальном магазине в Шими у некоего Сатклиффа. Там у него была работа, связанная с оформлением кредита, — какая-то писанина в тетрадочках, заведенных на каждого клиента. И у бедолаги было все неладно: он то забывал что-то записать, то записывал не в ту тетрадочку, и некоторые клиенты поправляли его, а некоторые — нет. Короче, Сатклифф подумал, что, может быть, Джорджу лучше попробовать себя в чем-нибудь еще — и так он появился в Лос-Анджелесе. У него были какие-то деньги, немного, но достаточно для того, чтобы приобрести патент и снять на паях офис. Я там был. Это маленькая каморка, где сидит еще один парень, который, по его словам, торгует рождественскими открытками. Его зовут Марш. У них была договоренность, что, когда к Джорджу приходит посетитель, Марш идет прогуляться. Марш говорит, что не знает, где Джордж жил, и что никаких посетителей у него не было. То есть, насколько этому парню известно, никакие дела в офисе не велись. Но Джордж дал объявление в газету — после этого какой-нибудь клиент у него появиться мог. И, скорей всего, появился, так как с неделю назад Марш обнаружил у себя на столе записку, в которой Джордж сообщал, что его не будет в городе несколько дней. И это — последнее, что Марш знает о малом. Итак, Джордж отправился на Курт-стрит и снял там квартиру под именем Ансона, где и был убит. Вот и все, что мы на данный момент знаем о Джордже. В общем, довольно жалостная история.

Он посмотрел на меня бесстрастным взглядом и поднес стакан к губам.

— А что за объявление?

Бриз взял стакан, вытащил из бумажника газетную вырезку и положил ее на столик. Я подошел, взял ее и прочитал: «Зачем беспокоиться? К чему сомнения и страхи? К чему терзаться подозрениями? Посоветуйтесь со спокойным, рассудительным, умеющим хранить секреты следователем. Джордж Ансон Филипс. Гленвью, 9521» Я положил объявление обратно на столик.

— Нисколько не хуже многих деловых объявлений, — сказал Бриз. — Девушка в редакции, которая писала это для него, сказала, что едва удерживалась от смеха. Но Джордж считал, что это грандиозно.

— Вы быстро проверили, — заметил я.

— У нас нет затруднений с получением информации, — сказал Бриз. — Кроме как от тебя.

— А что Хенч?

— А Хенч ничего. У них с девушкой была дружеская вечеринка. Они немного пили, немного пели, немного дрались, слушали радио и иногда выходили перекусить. Похоже, это продолжалось сутками. Пока мы не вмешались. У девицы неважнецкий вид: оба глаза подбиты. На следующем круге Хенч свернул бы ей шею. На свете полно таких пьяниц, как Хенч и его подружка.

— А как насчет пистолета, который нашли у Хенча?

— Стреляли из него. Пулю еще не извлекли из трупа, но у нас есть гильза — ее нашли под телом Джорджа. Мы еще пару раз выстрелили из этого пистолета и сравнили царапины от эжектора на гильзах.

— Вы верите, что кто-нибудь подложил его Хенчу под подушку?

— Конечно, зачем Хенчу убивать Филипса. Он с ним даже не знаком.

— Откуда вы это знаете?

— Знаю. — Бриз принялся рассматривать свои ладони. — Послушай, есть вещи, о которых ты знаешь, потому что они писаны черным по белому. И есть вещи, о которых ты знаешь просто потому, что они логичны и иначе быть не может. Если ты стреляешь в кого-то, ты не начинаешь незамедлительно после этого скандалить и буянить, привлекая к себе всеобщее внимание, в то время как орудие убийства лежит у тебя под подушкой. Девушка была весь день с Хенчем. Если бы Хенч кого-то пристрелил, она бы об этом знала. А она об этом не знает, иначе все рассказала бы. Кто ей этот Хенч, в конце концов? Парень, с которым можно переспать, не больше. Так что оставим Хенча в покое. Убийца слышал грохот радио и знал, что выстрел будет им заглушен. Но, тем не менее, он бьет Филипса по голове, тащит его в ванную и закрывает дверь, перед тем как выстрелить. Он не пьян. Он очень осторожен и четко делает свое дело. Он выходит, закрывает дверь ванной; радио смолкает, и Хенч с девушкой выходят перекусить. Таким вот образом.

— Откуда вы знаете, что они выключили радио?

— А мне сказали, — спокойно ответил Бриз. — В этом притоне живут и другие люди — они подтвердили. Убийца вышел из квартиры Филипса и увидел, что дверь в квартиру Хенча открыта. Она должна была быть именно открыта — иначе ему не пришло бы в голову заходить туда.

— Никто не оставляет дверь квартиры открытой. Особенно в таких районах.

— Пьяницы оставляют. Они беспечны. Они плохо сосредотачиваются и не могут держать в голове больше одной мысли. Дверь была открыта — может быть, чуть-чуть, но открыта. Убийца вошел, сунул пистолет под подушку и обнаружил там другой пистолет. И он взял его с собой — просто для того, чтобы усугубить падающее на Хенча подозрение.

— Вы можете проследить пистолет Хенча?

— Хенча-то? Мы попытаемся, но Хенч говорит, что не знает его номера. Сомнительно, что у нас это получится.

Мы попытаемся проследить подброшенный пистолет, но ты прекрасно знаешь эти дела: ниточка тянется так далеко, что кажется, вот-вот дойдешь до разрешения вопроса, и вдруг она обрывается, и следствие оказывается в тупике. Хочешь выспросить еще что-нибудь, что сможет оказаться тебе полезным?

— Как-то я притомился, — сказал я. — Фантазия плохо работает.

— А совсем недавно работала очень хорошо, — сказал Бриз. — Над делом Кассиди.

Я промолчал. И снова набил трубку, но она была еще слишком горяча, чтобы раскуривать ее. Я положил ее на край стола, чтобы она остыла.

— Видит Бог, не знаю, что с тобой делать, — медленно проговорил Бриз. — Не думаю, что ты намеренно темнишь по поводу убийства. Но и не думаю, что ты знаешь об этом так мало, как притворяешься.

Я снова промолчал.

Бриз наклонился вперед и смял окурок сигары на подносе. Затем осушил стакан, надел шляпу и поднялся с дивана.

— И как долго ты собираешься молчать?

— Не знаю.

— Я подскажу тебе. Я даю тебе времени до завтрашнего вечера, немного больше двенадцати часов. В любом случае заключение о смерти раньше не будет готово. За это время ты обсудишь положение дел со своим клиентом и решишь все выложить мне начистоту.

— А если нет?

— А если нет, я доложу начальнику следственного отдела, что некий частный сыщик Филип Марлоу скрывает информацию, необходимую для расследования убийства или, во всяком случае, я абсолютно уверен, что скрывает. Полагаю, у него ты быстро запоешь по-другому.

— Ага, — сказал я. — А вы обыскали стол Филипса?

— Конечно. Очень аккуратный парнишка. В столе ничего, кроме небольшого дневничка. А в дневничке ничего, кроме записей о том, как он ездил на взморье, или о том, как сводил какую-то девушку в кино и как та не особо угодила ему. Или как он сидел в офисе и к нему не валили толпы клиентов. Однажды малый несколько обиделся на свою прачечную и исписал по этому поводу целую страницу. Обычно записи короткие — три-четыре строчки. Интересно только одно: все написано печатным шрифтом.

— Печатным шрифтом?

— Да. Чернильной ручкой. Не большими печатными буквами, как пишут, когда хотят скрыть свой почерк, а просто мелкими ладными буковками, как будто паренек писал ими легко и просто, как прописью.

— На карточке, которую он мне дал, он писал обычной прописью.

Бриз на мгновение задумался. Потом кивнул:

— Верно. Может быть, печатный шрифт — просто маленькая игра, в которую он играл.

— Что-то вроде стенографических записей Пеписа?

— А что это?

— Дневник, который очень давно писал один человек — придуманными им знаками, вроде стенографических.

Бриз посмотрел на Спрэнглера, который стоял у кресла, дотягивая последние капли из стакана.

— Пора отваливать, — сказал он. — Парень разогрелся до очередной фантазии типа дела Кассиди.

Спрэнглер поставил стакан, и они направились к двери. Бриз взялся за дверную ручку, потоптался и искоса взглянул на меня: