Дерево лжи - Хардинг Фрэнсис - Страница 4

Клэй поморщился.

— Это… очень крутая дорога. На самом деле кучер сказал мне, что лошадь не осилит подъем… э-э-э… с таким количеством багажа.

— Вы предлагаете нам отправиться пешком? — Миртл застыла, как истукан, и ее хорошенький маленький подбородок напрягся.

— Мама, — прошептала Фейт, предчувствуя, что иного выхода нет, — у меня с собой зонтик, и я не против немного прогуляться…

— Нет! — отрезала Миртл достаточно громко, чтобы заставить Фейт покраснеть. — Если мне предстоит стать хозяйкой нового дома, я не появлюсь там в облике мокрой крысы. И тебе не позволю!

Внутренности Фейт скрутило от нарастающей злости. Ей хотелось закричать: «Какое это имеет значение? Прямо сейчас газеты раздирают нас в клочья, а ты правда думаешь, что люди станут презирать нас еще больше только потому, что мы мокрые?»

Викарий выглядел озабоченным.

— Тогда, боюсь, экипажу придется сделать две поездки. Неподалеку есть старая хижина — пункт наблюдения за стаями сардин. Мы можем оставить там ваши вещи, а потом экипаж вернется и заберет их. Я с радостью останусь и присмотрю за ними.

Миртл благодарно просияла, но муж не дал ей ответить.

— Так не пойдет, — объявил отец Фейт. — Прошу прощения, но в некоторых из этих коробок находятся уникальные образцы флоры и фауны, и я должен проследить, чтобы их разместили в доме как можно скорее, иначе они погибнут.

— Что ж, я с радостью подожду в этой хижине и избавлю лошадь хотя бы от своего веса, — заявил дядюшка Майлз.

Клэй и дядюшка Майлз вышли наружу, поснимали с крыши чемоданы и ящики с личными вещами семьи, оставив только коробки с образцами. Но даже после этого кучер, взглянув на осевшую карету, дал понять, что она все еще перегружена. Отец Фейт даже не пошевелился, чтобы присоединиться к остальным мужчинам.

— Эразмус… — начал дядюшка Майлз.

— Я не могу бросить образцы, — оборвал его преподобный.

— Может, мы оставим хотя бы один ящик? — предложил Клэй. — Например, коробку с этикеткой «Различные черенки», которая гораздо тяжелее остальных…

— Нет, мистер Клэй, — тотчас прозвучал ледяной ответ преподобного. — Эта коробка имеет особую важность.

Отец Фейт окинул свое семейство холодным, отстраненным взглядом. Он скользнул по Миртл и Говарду и остановился на Фейт. Девочка покраснела, понимая, что сейчас ее оценивают с точки зрения веса и значимости. В желудке появилось сосущее чувство, как будто ее поместили на чашу гигантских весов. Наконец, Фейт стало плохо. Она больше не могла ждать, пока отец вынесет свой унизительный вердикт. Не глядя на родителей, девочка неуклюже поднялась. На этот раз Миртл не пыталась остановить ее. Как и Фейт, она услышала мысленное решение преподобного и покорно поддалась ему, наткнувшись на невидимую преграду.

— Мисс Сандерли? — Клэй искренне удивился, увидев, как Фейт сходит с повозки и наступает прямо в поджидавшую ее лужу.

— У меня есть зонтик, — быстро сказала она, — и я хочу немного подышать свежим воздухом. — Эта маленькая ложь позволила ей сохранить остатки достоинства.

Кучер еще раз оценил уровень осадки экипажа и на этот раз удовлетворенно кивнул. По мере того как повозка с грохотом удалялась, Фейт отводила взгляд от своих спутников. Щеки горели от унижения, несмотря на ледяной ветер. Она всегда знала, что ею дорожат меньше, чем Говардом, драгоценным сыном. Но теперь она узнала, что стоит даже меньше, чем «различные черенки».

Хижина примостилась на склоне холма, обращенном к морю, и была грубо сложена из темных гладких камней. Из-под покатой глиняной крыши выглядывали маленькие окошки без стекол, на полу там и сям виднелись землистого цвета лужи. Барабанный стук дождя над головой понемногу стихал.

Дядюшка Майлз и Клэй по очереди втащили внутрь чемоданы и коробки, а закоченевшая Фейт тем временем отряхивала капли со своей шляпки, досадуя на собственную бесполезность. Лишь когда к ее ногам с грохотом поставили отцовский сейф, ее сердце подпрыгнуло. В замке забыли ключ. В сейфе хранились все личные бумаги отца: дневники, научные заметки, переписка. Возможно, они подскажут причины загадочного скандала, приведшего их сюда.

Фейт прочистила горло:

— Дядюшка… мистер Клэй… у меня одежда намокла. Не могли бы вы… — Она умолкла, показав жестом на влажный воротник.

— Ах да, разумеется! — Клэй засуетился, ведь джентльмены часто приходят в замешательство при одном упоминании дамской одежды.

— Кажется, дождь стихает, — заметил дядюшка Майлз. — Мистер Клэй, как вы насчет того, чтобы прогуляться по холму и рассказать мне о раскопках?

Мужчины вышли наружу, и через некоторое время их голоса стихли. Фейт опустилась на колени рядом с сейфом, обтянутым кожей. Пальцы скользили, и она решила было снять тесные намокшие перчатки, но поняла, что это займет слишком много времени. Застежки сейфа были тугими, и она стала нетерпеливо дергать их, пока они не поддались. Ключ повернулся, крышка откинулась, и Фейт увидела листы кремовой бумаги, исписанные разными почерками. Ей больше не было холодно. Лицо горело, а пальцы покалывало от нетерпения. Она начала читать письма, осторожно вынимая их из конвертов и держа за краешек, чтобы ничего не испачкать и не помять. Сообщения из научных журналов. Письма от издателя его брошюр. Приглашения из музеев.

За этим скрупулезным занятием Фейт утратила чувство времени. Наконец она наткнулась на письмо, привлекшее ее внимание: «…подвергая сомнению аутентичность не одного ископаемого образца, но всех, которые вы предъявили научному сообществу и на которых основана ваша репутация. Они утверждают, что в лучшем случае образцы умышленно были изменены, а в худшем — совершенные подделки. Нью-фолтонская находка, утверждают они, — это две искусственно соединенные окаменелости, и сообщают о следах клея в суставах крыльев…»

Когда раздался стук в дверь, Фейт подпрыгнула.

— Фейт! — послышался голос дядюшки. — Экипаж вернулся!

— Секунду! — отозвалась она, торопливо складывая письмо.

И тут ей бросилось в глаза большое синее пятно на ее белой перчатке. С ужасом она осознала, что размазала чернила на письме, оставив след от пальца.

Глава 3

Булл-Коув

Повозка по-прежнему громыхала, двигаясь второй раз по верхней дороге. Фейт крепко сжала кулаки, чтобы скрыть пятно. Она ненавидела себя. Если отец просмотрит письма, он сразу наткнется на следы ее деятельности. Кто еще оставался наедине с сейфом? Он быстро вычислит, что виновата она. Ее поймают. Она заслуживает, чтобы ее поймали. О чем она только думала? В то же время ее мозг пытался осмыслить прочитанное, кипя от возмущения за честь отца. Кому пришло в голову предположить, что его открытия — подделки, не говоря уже о знаменитой находке из Нью-Фолтона? Все согласились, что она подлинная. Все. Множество экспертов изучали ее, ощупывали, ликовали, писали о ней. Один журнал назвал ее «нью-фолтонским нефилимом»,[3] хотя отец никогда так не говорил, и объявил, что это «находка десятилетия». Как все они могли ошибаться? «Должно быть, у отца есть враги. Кто-то пытается погубить его».

Уже стемнело, когда они достигли вершины холма и начали спускаться по неровной извилистой дороге. Наконец повозка остановилась, и Фейт заметила желтый свет, струившийся из открытой двери. Это был старый фермерский дом с черепичной крышей, построенный из шероховатого бурого камня, напоминавшего колотую карамель. По другую сторону мощеного двора находились конюшня и амбар. За ними поднимался купол оранжереи, и ее стекла в полумраке казались молочными. Дальше раскинулась лужайка, а за ней — темная чахлая рощица и еще какие-то неясные очертания, напоминающие дом.

Повозка проехала по лужам и остановилась. Клэй выпрыгнул наружу и помог Фейт выйти, пока дядюшка Майлз отсчитывал кучеру чаевые.

— Добро пожаловать! — Викарий торопливо поклонился Фейт и дядюшке Майлзу. — Не буду задерживать вас под дождем!