Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

На языке мертвых - Набоков Владимир Владимирович - Страница 27


27
Изменить размер шрифта:

— Да, несомненно, — с легкой иронией в голосе подтвердил старик. — Без него такие дела не обходятся.

— Представьте себе, в толпе мне удалось отстать от подруги, и я одна отправилась бродить по парку. Я будто впервые открывала для себя этот новый мир тенистых аллей и зеленых лужаек, откуда до меня доносились взрывы смеха и звуки музыки. Вальяжные мужчины прогуливались под ручку с расфранченными дамами. Я радовалась уже тому, что могу открыто глядеть на мужчин, ведь до той поры я выходила на улицу лишь в сопровождении взрослых, да и то предпочтительнее считалось, чтобы девушка шла, потупив взор. На меня тоже обращали внимание. Я, наверное, очень недурно выглядела в своей кофточке из розового китайского шелка и пунцовой бархатной юбке. Когда на меня обратил внимание один молодой человек, я одновременно обрадовалась и испугалась. Он был миловиден, широкоплеч и имел поразительно лучистые глаза, чем-то похожие на ваши, доктор… Он обратился ко мне с каким-то вопросом, я ответила невпопад. Оба засмеялись. Он взял меня за руку. С этого мгновения мои воспоминания носят фрагментарный характер. Мы уединились на лавочке, в тенистой аллее, и там я буквально набросилась на него, осыпала поцелуями, расстегнула ему сорочку и страстно гладила его крепкую шею и твердую грудь, на которой пробивалась поросль рыжеватых волос.

— Вы сказали «рыжеватых»? — вздрогнув, переспросил врач.

— Да, именно, он был рыж, как огонь, и такой веснушчатый. Он через силу удержал меня от дальнейших безумств лишь затем, чтобы предложить перейти в другой, более укромный уголок парка. В изнеможении, на подгибающихся ногах я поплелась за ним, на небольшой полянке за плотной завесой кустов опустилась на траву и… «А вдруг на нас нападут?» — прошептала я робко. «Не волнуйся, — гордо ответил он, раскрывая и кладя с собою рядом карманный нож. — В нашем квартале каждый мужчина умеет защитить себя и свою женщину!» Смешной и глупый мальчик!.. Как я его любила в ту минуту! Он так неумело поцеловал меня в нос и вдруг сразу навалился всем телом. Я испытала упоительные, непередаваемые ощущения проникновения в своей организм чужой, горячей и трепетной плоти, ее удары, скольжение и ускользание для того, чтобы вновь и вновь вонзаться в зияющую рану моего естества. Наверное, именно этих ощущений «запретного плода», тайком сорванного и оттого еще более желанного, мне и не хватает до сих пор. Именно потому я так люблю своего неказистого мужа, хоть он и в самом деле превеликий грубиян и гордец, что он своими выходками позволяет мне, правда, нечасто, ощущать некое подобие того упоительного вечера в городском парке. Благодарю вас, доктор, — сказала она, беря сумочку, — вы настоящий кудесник. После бесед с вами у меня становится легче на душе.

— Вы не закончили своего рассказа, — несколько резко произнес он. — Что же дальше сталось с тем молодым человеком?

— С ним? — широко раскрыв свои крупные, выпуклые глаза, она изумленно похлопала ресницами. — Я… с ним больше не виделась. Честное слово!

— Это правда… — в задумчивости пробормотал доктор. — Чистая, истинная, но не святая, нет не святая правда. Что ж, у вас еще есть шанс снова встретиться с ним… во сне.

— Нет, не надо, — быстро сказала она вставая. — Я, пожалуй, пойду, мне пора.

— Уж не вас ли ожидает этот черный «мерседес»? — спросил он, глянув в окно. — Не думаю, что этот лысый и потный толстяк заменит вам пятнадцатилетнего юношу, сгорающего страстью. Как его, кстати, звали?

— Ло… не помню, кажется, Лоренц… Зачем вам это?

— Разве вы не понимаете, что именно это навязчивое воспоминание отравляет вам всю жизнь? — негромко сказал он, пристально глядя на нее.

— Да, вы правы. Он со мною каждый день и каждый час. Раздеваюсь ли я, моюсь ли, занимаюсь ли любовью, этот проклятый мальчишка повсюду рядом, — чуть не плача, зашептала она. — Его глаза преследуют меня. Он мне страшен и… сладок. Я страшно боюсь его и в то же время хочу, и все это постоянно со мной.

— Я мог бы подвергнуть вас гипнозу, с тем чтобы удалить этот навязчивый образ. С вашего согласия, разумеется.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Гипнозу? — это слово насторожило ее.

— Да, ваш супруг уже согласился на это. Ему также докучают какие-то детские образы.

— А… не может случиться, что я больше никогда не проснусь?

— Боже мой, какие глупости! — рассмеялся он. — Я дам вам установку на пробуждение от звука телефонного звонка и сам позвоню в тот же вечер. Один телефонный звонок — и вы оба навеки забудете про кошмары, которые мучают вас по ночам. Они ведь мучают вас, не правда ли?

— Да, каждую ночь… — дрожащим голосом произнесла она. — Делайте что угодно. Лишь бы навсегда освободиться от этого. Вы обещаете избавить меня от этих воспоминаний?

— Более того, — торжественно заявил доктор, — я клянусь вам, если этого не произойдет, вернуть деньги, полученные за лечение. Вы не верите?

Некоторое время она молчала в сомнении. Потом залихватски махнула рукой:

— Ах, черт с вами! Будь что будет. Усыпляйте меня, док, да поживее. Я не могу больше ждать, все во мне так и трясется в ожидании ночи. Кстати, — она взяла в руки фотографию в рамке, стоявшую на его столе, — что это за девушка?

— Моя дочь, — просто ответил доктор.

— Хорошенькая, — задумчиво сказала женщина, — и очень похожа на вас. Особенно глазами…

«Воистину, — сказал себе доктор, когда она ушла, — браки заключаются не только на небесах. Но и в преисподней».

В тот вечер оба супруга были на редкость немногословны и задумчивы, вечерняя беседа не клеилась. Оба тщательно избегали разговоров на какие-либо конкретные темы. Он рассеянно курил, стряхивая сигарету мимо пепельницы, пил остывший чай, забыв положить в чашку сахар. Она немалым усилием воли заставила себя воздержаться от замечаний. Принесла из холодильника торт и стала нарезать его большим кухонным ножом.

— Какой ужасный нож, — утомленным голосом проронил он. — Завтра же я его выброшу.

— Тогда я выброшу твою виолончель, — сухо ответила она.

— Чем она тебе мешает? — он с любовью поглядел на любимый инструмент своего вечернего музицирования.

— Тем же, чем тебе — нож.

— Иногда ты бываешь просто невыносимой, — сказал он, поднимаясь, и направился в спальню.

Некоторое время она сидела за столом, уронив голову на руки и слушая, как в соседней комнате ее муж заводит, будильник. Его бодрое тиканье, казалось, наполняло собою весь дом и гулко отзывалось во всем существе женщины. Через некоторое время и она через силу встала и, войдя в спальню, легла не раздеваясь. Несколько минут оба лежали молча.

— О чем ты думаешь? — тихо спросила она.

— Мне вспомнилась фотография… Ну, та, на столе у врача. Этот парень… он поразительно на кого-то похож.

— Это была девушка.

— Нет, парень… — обронил он устало. И заснул.

— Нет… — прошептала она, силясь припомнить что-то очень важное, ускользавшее от нее до сей поры. Доктор… его глаза… Лучистые… смеющиеся… Его… Глаза… Ее… гла…

— Я вам чрезвычайно сочувствую, — следователь уже давно стоял у стола, давая понять, что очень занят, но старик все не уходил. — Я понимаю, что это ужасно: потерять двоих детей в один и тот же день — жутко, да-да, но и вы нас поймите: ведь с той поры прошло уже четверть века. Вряд ли тут возможно будет что-либо доказать.

— Но я могу их загипнотизировать, — с жаром воскликнул доктор, — и они на суде расскажут истинную правду так же, как рассказали мне.

— Хм. Вряд ли суд удовлетворят подобные показания, — с сомнением проговорил следователь. — К тому же люди, о которых вы говорите, чрезвычайно уважаемы в городе…

— Мы тоже были уважаемыми в городе М., пока не случилось это… А потом моя жена окончила свои дни в сумасшедшем доме, а я долгое время был алкоголиком и бродягой, пока случай не помог мне подняться на ноги. Я уже почти забыл об этом горе, но вдруг… ко мне явились они… Сами. Вы знаете, с этой минуты я уверовал в существование потустороннего мира. Ибо один лишь ад мог обручить их! Но где же в таком случае карающая длань Господня? Ведь есть же Высший Судия?!