На языке мертвых - Набоков Владимир Владимирович - Страница 10

— Очень похоже на важные похороны, — сказала она.

Ливрейный лакей выкрикивал в отзывавшуюся эхом бальную залу имена гостей.

— Его Величества Королевской конной гвардии капитан Генри Компсон! Мистер Дэвид Лоримонд! Лорд и леди Торранс! (То была самая молодая из приглашенных супружеских пар, сочетавшаяся браком всего три месяца назад.) Сэр Роберт Гарбизон! Графиня делла Кандини!

Леди Невилл протягивала каждому гостю руку для поцелуя и желала приятно провести время.

Для танцев она наняла наилучших музыкантов, каких смогла отыскать, но хоть те и заиграли, едва она подала им знак, ни единая пара не выступила в середину залы и никто из молодых лордов не приблизился, как того требовали приличия, к хозяйке, дабы просить ее оказать ему честь и открыть с ним танцы. Гости жались друг к другу, перешептываясь, сверкая драгоценностями и не отрывая глаз от дверей бальной залы. Всякий раз как с подъездной аллеи доносился стук каретных колес, гости вздрагивали и сбивались в еще более плотную кучку; всякий раз как лакей объявлял нового гостя, все негромко вздыхали и потом некоторое время покачивались от облегчения с пятки на носок и обратно.

— Если они так боятся, зачем было ехать на бал? — презрительно бормотала себе под нос леди Невилл. — Меня вот встреча со Смертью не страшит. Мне лишь хотелось бы, чтобы Смерть по достоинству оценила роскошь моего дома и букет моих вин. Я умру раньше любого из них, но я не боюсь.

Уверенная, что прежде полуночи Смерть не появится, она бродила в толпе гостей, стараясь успокоить их — не словами, которых, как она знала, никто не услышит, но интонациями, как будто имела дело с табуном напуганных лошадей. Однако мало-помалу их нервозность заразила ее: едва присев, она сразу вставала; она пригубила дюжину бокалов, ни одного не допив; она то и дело поглядывала на свои украшенные драгоценными камнями часы, поначалу желая ускорить приближение полуночи и тем покончить с ожиданием, а после, царапая по стеклу циферблата указательным пальцем, словно стараясь прогнать ночь и возвратить на небо солнце. Когда наступила полночь, она застыла вместе со всеми, дыша через рот, переминаясь с ноги на ногу и пытаясь расслышать скрежет каретных колес по гравию.

Едва часы принялись отзванивать полночь, все, включая даже леди Невилл и отважного капитана Компсона, вскрикнули, испуганно и негромко, и снова примолкли, вслушиваясь в гулкие удары. Последними зазвенели часы, стоявшие наверху, в спальне.

У леди Невилл заныло в ушах. Краем глаза она приметила свое отражение в одном из зеркал бальной залы — поднятое к потолку лицо, посеревшее, словно ей не хватало воздуха, — и подумала:

«Смерть окажется женщиной, уродливой, омерзительной старой каргой, рослой и сильной, как мужчина. И самое ужасное, что у нее будет мое лицо». Часы отзвонили, и леди Невилл закрыла глаза.

Она открыла их, услышав, что в перешептывание окружавших ее людей вкрались новые нотки, страх смешивался теперь с облегчением и даже с некоторым вызовом. Ибо карет на подъездной аллее не прибавилось. Смерть не приехала.

Понемногу шум возрастал, то в одном, то в другом углу бальной залы вспыхивали смешки. Леди Невилл услышала, как стоявший поблизости молодой лорд Торранс произнес, обращаясь к жене:

— Вот видишь, голубка, я же говорил тебе, что бояться нечего. Это была всего только шутка.

«Мне конец, — подумала леди Невилл. Смех звучал все громче, он ударял ей в уши, подобно бою часов. — Я пожелала устроить бал столь великолепный, что каждому, кого я не приглашу на него, будет стыдно перед всем городом, и вот что я получила в награду. Это была всего только шутка.»

Повернувшись к Лоримонду, она сказала:

— Потанцуйте со мной, Дэвид, — она махнула рукой музыкантам — и те немедленно заиграли. Увидев, что Лоримонд колеблется, леди Невилл добавила: — Потанцуйте. Другой возможности вам не представится. Больше у меня приемов не будет.

Лоримонд поклонился и повел ее в середину залы. Гости расступались перед ними, смех на мгновение стих, но леди Невилл знала, что вскоре он вспыхнет снова. «Пусть они смеются, — думала она. — Я не страшилась Смерти, когда все они дрожали от ужаса. Не пугаться же мне теперь их смеха». Но что-то покалывало в веках, и, начав танцевать с Лоримондом, она опять закрыла глаза.

И вот тогда, совершенно внезапно, все лошади, какие были перед домом, заржали, тонко и коротко, точь-в-точь повторив полуночный вскрик гостей. Лошадей было много, и приветственное их восклицание оказалось столь громким, что в бальной зале мгновенно установилась тишина. И все услышали тяжелые шаги приближающегося к дверям лакея и содрогнулись, словно от порыва просквозившего дом холодного ветра. И услышали беззаботный голос, произнесший:

— Я опоздала? О, мне так жаль. Лошади очень устали.

И прежде чем успел войти, чтобы объявить о новой гостье, ливрейный лакей, прелестная юная девушка в белом платье вступила в бальную залу и замерла улыбаясь.

Ей было никак не больше девятнадцати лет. Густые и длинные светлые волосы спадали на оголенные плечи, тепло просвечивающие сквозь этот покров, подобно чете известковых островов, вздымающихся над золотисто-темной поверхностью моря.

Лицо с широким челом и скулами сужалось к подбородку, а кожа казалась столь чистой, что многие из присутствующих женщин — и леди Невилл в их числе — завороженно притронулись к собственному лицу и сразу отдернули руки, словно ободрав пальцы. Губы девушки были бледны, в отличие от алых, оранжевых и даже багровых губ прочих дам. Брови, более густые и прямые, чем того требовала мода, сходились над спокойными глазами, которые сидели столь глубоко и были столь черны, столь бескомпромиссно черны, что пожилая жена одного пожилого лорда пробормотала:

— Похоже, тут не обошлось без цыганской крови.

— Или чего похуже, — высказалась любовница этого же лорда.

— Молчите! — произнесла громче, чем намеревалась, леди Невилл, и девушка повернулась к ней. Гостья улыбнулась, и леди Невилл попыталась улыбнуться в ответ, но обнаружила, что губы ее словно застыли.

— Добро пожаловать, — сказала она. — Добро пожаловать, леди Смерть.

Легкий вздох, шелестя, пронесся по толпе лордов и леди, когда девушка взяла руку старухи в свою и в знак приветствия присела перед ней в реверансе — присела и поднялась в одно движение, словно волна.

— Вы леди Невилл, — сказала она. — Спасибо, что пригласили меня.

Она говорила с легким акцентом — таким же неуловимо знакомым, как и ее духи.

— Пожалуйста, простите меня за опоздание, — с важной серьезностью сказала она. — Путь мне выпал далекий, а лошади так устали.

— Если желаете, — сказала леди Невилл, — конюх почистит их и накормит.

— О нет, — поспешно откликнулась девушка.

— Пожалуйста, скажите ему, чтобы к лошадям он не приближался. На самом деле это не лошади и к тому же они очень свирепы.

Она приняла от слуги бокал вина и выпила его медленно, небольшими, сосредоточенными глотками.

— Какое хорошее вино, — сказала она. — И как прекрасен ваш дом.

— Благодарю вас, — откликнулась леди Невилл. Даже не оборачиваясь, она ощущала зависть, исходящую от каждой женщины на балу, так же, как всегда ощущала близость дождя.

— Мне бы хотелось пожить в нем, — низким, приятным голосом сказала Смерть. — Впрочем, это мне еще предстоит.

И ощутив, что леди Невилл застыла, словно обратившись в кусок льда, Смерть положила ладонь на руку старухи и произнесла:

— О, простите меня, простите. Я так жестока, хотя и не по собственной воле. Пожалуйста, простите меня, леди Невилл. Я не привыкла к обществу и потому говорю глупости. Простите меня, пожалуйста.

Рука ее была легкой и теплой, как рука любой девушки, а глаза выражали такую мольбу, что леди Невилл ответила:

— В ваших словах не было ничего неподобающего. Пока вы у меня в гостях, мой дом принадлежит вам.

— Спасибо, — откликнулась Смерть и просияла такой улыбкой, что музыканты заиграли сами, не дожидаясь знака леди Невилл. Последняя и остановила бы их, если бы Смерть не сказала: — О, какая прелестная музыка! Пусть играют, пожалуйста.