Сестричка - Чэндлер Раймонд - Страница 21

– Ну, не знаю, – сказал я. – Все, что он говорил мне, я вам передал.

– И когда он лежал мертвым, – слишком уж небрежно протянул Френк, – ты вряд ли мог дать ему свою визитную карточку.

Я крепко стиснул трубку и стал лихорадочно припоминать разговор с Хиксом на Айдахо-стрит. Вспомнил, как он разглядывал мою визитную карточку, держа ее между пальцами. Как быстро я выдернул ее, пока он не решил вдруг оставить ее себе. Сделав глубокий вдох и медленно выдохнув, я ответил:

– Вряд ли. И переставьте запугивать меня до смерти.

– У него была твоя визитная карточка, приятель. В часовом кармашке брюк, сложенная вчетверо. При первом осмотре мы ее прозевали.

– Я давал карточку Флэку, – произнес я непослушными губами.

Наступило молчание. В трубке слышались отдаленные голоса и стук пишущей машинки. Наконец Френч сухо сказал:

– Ясно. Пока.

Послышался резкий щелчок.

Я очень медленно повесил трубку и размял затекшие пальцы. Уставился на лежащую передо мной фотографию. Сказать она мне могла только то, что двое людей, в том числе моя знакомая, обедали в «Танцорах». По газете на столе можно было установить дату.

Я набрал номер «Ньюс-Кроникл» и попросил спортивный отдел.

Четыре минуты спустя я записал в блокноте: «Ричи Белло, известный полутяж, скончался в больнице Святых Сестер 19 февраля незадолго до полуночи от повреждений, полученных на ринге накануне вечером в бою, наиболее привлекавшем зрителей на голливудском стадионе „Лиджн“. С этим заголовком вышел дневной выпуск „Ньюс-Кроникл“ за двадцатое февраля».

Набрав снова тот же номер, я попросил Кении Хейста из отдела городских новостей. Это мой старый знакомый, в прошлом репортер уголовной хроники. С минуту мы поболтали, потом я спросил:

– Кто писал об убийстве Веселого Моу Стейна?

– Тед Барроу. Сейчас он работает в «Пост-Диспетч». А что?

– Хотелось бы узнать подробности, если они есть.

Кенни сказал, что пошлет в архив за подшивкой и позвонит мне. Через десять минут раздался его звонок.

– Стейн был убит двумя выстрелами в голову, в машине, кварталах в двух от Шато-Берси на Франклин-авеню. Примерно в двадцать три пятнадцать.

– Двадцатого февраля? – спросил я.

– Точно, двадцатого. Никаких свидетелей, никаких арестов, взяли, как всегда, только букмекеров, безработных боксерских менеджеров и других профессиональных подозреваемых. А что такое?

– Не находился ли тогда в городе один из его дружков?

– Здесь об этом ничего не сказано. Что за дружок?

– Плакса Мойер. Мой приятель-полицейский сказал, что некий голливудский воротила был задержан, а потом освобожден из-за отсутствия улик.

– Погоди-ка, – сказал Кенни, – что-то припоминаю... да. Это человек по фамилии Стилгрейв, владелец ресторана «Танцоры». Предполагалось, что он азартный игрок и все такое прочее. Славный парень, я его немного знаю. У полиции с ним вышла осечка.

– Осечка?

– Кто-то настучал, будто он Плакса Мойер, и на этом основании его десять дней держали в кутузке для выдачи кливлендским властям. От этого дела кливлендцы отмахнулись. Но убийство Стейна тут ни при чем. Всю ту неделю Стилгрейв находился под стражей. К убийству он совершенно непричастен. Твой приятель полицейский начитался бульварных романов.

– Как и все полицейские, – сказал я. – Потому-то они и говорят на жаргоне. Спасибо, Кении.

Мы распрощались, я откинулся на спинку кресла и снова принялся разглядывать фотографию. Потом взял ножницы и отрезал ту ее часть, где находилась сложенная газета с заголовком. Сунул оба кусочка в разные конверты и вместе с листком из блокнота положил в карман.

Затем я набрал престижный номер телефона Мэвис Уэлд. После нескольких гудков ответил женский голос. Отчужденный, холодный, как будто уже где-то слышанный. Он произнес лишь:

– Алло?

– Это Филип Марлоу. Мисс Уэлд дома?

– Мисс Уэлд вернется очень поздно. Передать ей что-нибудь?

– У меня очень важное дело. Как с ней связаться?

– Прошу прощения. Этого я не знаю.

– Ее агент может знать?

– Возможно.

– А вы, случайно, не мисс Уэлд?

– Мисс Уэлд нет дома.

Моя собеседница повесила трубку.

Я посидел, вспоминая, слышал ли этот голос раньше. Сначала казалось, что да, потом, что нет. Чем больше я думал, тем больше сомневался. Потом спустился на стоянку, сел в машину и уехал.

Глава 17

На веранде в «Танцорах» несколько ранних пташек готовились выпить обеденную дозу. Застекленный верхний этаж был закрыт опущенным тентом.

Миновав переходящий в Стрип поворот, я остановился напротив приземистого двухэтажного дома из розоватого кирпича, с маленькими белыми оконными рамами, греческим портиком над парадной дверью и дверной ручкой, казавшейся с другой стороны улицы антикварным кубком. Над дверью было веерообразное окно и надпись черными деревянными, тщательно стилизованными буквами «Шеридан Бэллоу, Инк». Заперев машину, я подошел к двери. Широкой, высокой, белой, в замочную скважину которой могла бы пролезть мышь. Однако замок там был настоящий. Я потянулся к дверному молотку, но и это оказалось предусмотрено. Молоток составлял с дверью единое целое. Тогда я похлопал рукой по одной из стройных белых колонн с каннелюрами, открыл дверь и вошел в занимавшую все переднюю часть здания приемную. Там стояла темная, похожая на старинную мебель, множество кресел и канапе со стеганой обивкой, напоминавшей мебельный ситец. На окнах висели кружевные занавески, возле окон стояли обитые таким же ситцем ящики. Лежал цветистый ковер, и сидело множество людей, ждущих приема у мистера Шеридана Бэллоу.

Кое-кто был весел, беззаботен и преисполнен надежды. Кое-кто, казалось, торчал здесь уже несколько дней. В углу невысокая смуглая девушка шмыгала носом в платок. На нее никто не обращал внимания. Несколько человек заискивающе поглядели на меня, потом вся компания решила, что я здесь не работаю и потому не стою внимания.

Рыжеволосая девица грозного вида, развалясь за старинным столом, говорила по белому телефону. Я направился в ее сторону, она стрельнула в меня холодными голубыми глазами, а потом уставилась на идущий по всей приемной карниз.

– Нет, – отвечала она кому-то на другом конце провода. – Нет. Очень жаль. Боюсь, что бесполезно. Очень, очень занят.

Повесив трубку, она что-то пометила галочкой в каком-то списке и опять бросила на меня суровый взгляд.

– Доброе утро. Мне хотелось бы видеть мистера Бэллоу, – сказал я и положил на стол свою визитную карточку. Девица приподняла ее за уголок и поглядела с усмешкой.

– Сегодня? – дружелюбно осведомилась она. – На этой неделе?

– А сколько на это обычно требуется времени?

– Иногда полгода, – бодро ответила девица.

– Никто больше не может вам помочь?.

– Нет.

– Очень жаль. Попасть к нему нет никакой возможности. Загляните еще раз. Где-нибудь поближе ко Дню Благодарения.

Белая шерстяная юбка, красная блузка и черный бархатный жакет с короткими рукавами. Огненно-рыжие волосы. Золотой браслет с топазом, топазовые серьги и топазовый перстень в форме щита. Ногти того же оттенка, что и блузка. Казалось, на то, чтобы так принарядиться, девице требуется две недели.

– Мне нужно его видеть, – сказал я.

Она снова прочла надпись на моей карточке. Красиво улыбнулась.

– Всем нужно. Послушайте, мистер... э... Марлоу. Посмотрите на этих симпатичных людей. Они все здесь уже два часа, с тех пор, как открылась контора.

– У меня важное дело.

– Не сомневаюсь. Можно поинтересоваться, какого рода?

– Хочу сбыть ему одну сплетню.

Девица достала из хрустальной коробки сигарету и прикурила ее от хрустальной зажигалки.

– Сбыть? То есть за деньги – в Голливуде?

– Возможно.

– А что за сплетня? Не бойтесь шокировать меня.

– Она не совсем пристойная, мисс... мисс...

На столе стояла табличка с фамилией. Я изогнул шею, пытаясь прочесть ее.