Прощай, моя красотка - Чэндлер Раймонд - Страница 6

Джесси Флориан стояла, качаясь, у комода; открывая ящик с бельем, она вытаскивала из него все подряд, при этом зло отбрасывала волосы со лба. Она была основательно пьяна. Скорее по этой причине она опустилась на толстые колени, засунула обе руки в ящик и стала что-то нащупывать, Но вот она поднялась с колен, держа в руках толстый пакет, перевязанный выцветшей розовой лентой, Непослушными дрожащими пальцами с трудом развязала ленту, вытянула из пакета конверт и снова нагнулась, чтобы спрятать его – с глаз долой – в правый ящик.

Я быстренько возвратился на диван. Издавая хриплые звуки и пьяно раскачиваясь, миссис Флориан вошла в комнату и остановилась в шаге от меня с пакетом в руках. Торжествующе улыбнулась, как оскалилась, и подбросила его. Он упал возле моих ног. Миссис вразвалку отошла к качалке, уселась поудобнее и молча взялась за виски.

Я поднял пакет с пола, развязал линялую, некогда розовую ленту.

– Посмотрите их, – услышал я бормотание несчастной женщины. – Фотографии. Кадры из газет. Никто из этих шлюх не попадал в газеты, только в случае привода в полицию. Это все люди из забегаловки мужа. Их фотографии да свои старые шмотки оставил мне этот ублюдок.

Я просмотрел пачку фотографий, на которых были изображены мужчины в профессиональных позах. Мужчины с острыми хитрыми лицами и в ипподромных одеждах. На некоторых лицах эксцентричный клоунский грим. Плясуны и комики из окружения бензоколонок. Таков уровень. Не многие из них когда-нибудь добрались бы до жизни западнее Мэйн Стрит. Их можно встретить в дешевых фарсах и водевилях, живущими в грязи на грани преступления. Изредка, когда грязи собиралось больше, чем дозволялось законом, устраивались полицейские облавы и шумные суды. А они, ухмыляясь, возвращались снова, садистски непристойные и вонючие, как застарелый пот. У женщин были хорошие ноги. И женщины выставляли напоказ их и все, что могли. Но лица их были так же потерты, как старая кошка в книжном магазине. Блондинки, брюнетки. Огромные томные коровьи глаза. Маленькие острые глазки с дерзкой жадностью в них. Одно-два лица были откровенно противны. У двух женщин могли быть рыжие волосы. По фотографиям невозможно определить. Я просмотрел их без особого интереса и перевязал лентой.

– Я никого из них не узнаю, – сказал я. – Зачем мне смотреть на них?

Женщина с вожделением поглядела на бутылку, трясущуюся в ее руке.

– Не ищешь ли ты Велму?

– А она есть среди них? Хитрость играла на ее лице.

– А у вас нет ее фото? От ее людей?

– Нет.

Это ее разочаровало: у каждой девочки где-нибудь есть фото и мне бы уже следовало раздобыть фото Велмы приблизительно такой упрек я почувствовал в ее фразе.

– Ты мне перестаешь нравиться, – спокойно, насколько позволяло ее состояние, сказала миссис Флориан.

Я встал со стаканом, подошел к ней и поставил стакан на край стола.

– Налейте мне глоточек, прежде чем прикончите бутылку.

Она дотянулась до стакана, а я повернулся и быстро пошел. Пройдя гостиную и коридор, попал в спальню, где царил хаос и стоял комод с открытым ящиком. Из комнаты донесся крик – меня звали. Я пошарил в правом ящике, нащупал среди белья конверт и быстро его вытащил.

Когда я вернулся в гостиную, миссис вскочила с кресла, но не успела сделать и двух шагов.

– Садитесь! – прикрикнул я преднамеренно угрожающе. – Вы имеете дело не с простачком наподобие громилы Лося Мэллоя, – ее глаза сделались какими-то стеклянными, как у убийцы.

Она остолбенела, как будто рядом раздался выстрел. Дважды моргнула и попыталась верхней губой коснуться носа. В кроличьем оскале показалось несколько грязных зубов.

– Лось? Лось? Что с ним? – выпалила она.

– Он на свободе, – сказал я. – Вышел из тюрьмы. Теперь он шатается по городу с пистолетом сорок пятого калибра. Он прикончил черномазого на Сентрал сегодня утром, потому что тот не знал, где Велма. А сейчас он ищет шпика, который заложил его восемь лет тому назад.

Женщина поднесла бутылочку виски к губам и стала булькать прямо из горлышка. Виски потекло по подбородку.

– А фараоны ищут ЕГО, – сказала она и рассмеялась. – Фараоны, ха-ха! Очаровательная женщина. Мне так нравилось быть с ней. Мне нравилось ее спаивать в своих корыстных целях. Я был мировым парнем. Я был ужасно доволен собой. Однако меня стало подташнивать.

Я открыл конверт, который сжимал в руке, и достал оттуда глянцевую фотокарточку. Девушка, запечатленная на ней, походила на остальных, но была намного красивее. Ей очень шел костюм Пьеро. Но ниже пояса фотография изображала в основном очень соблазнительные стройные ножки. Распущенные волосы под шапочкой с черным помпоном имели на фото темноватый оттенок и вполне могли быть на самом деле рыжими. Веселое лицо, кокетливый наклон головы, искрящиеся глаза.

Я бы не сказал, что лицо девушки на фото было исключительным и непородным, я не очень-то разбираюсь в лицах. Но оно было хорошеньким. Люди с симпатией относятся к таким лицам. Все же это было довольно обычное лицо, его миловидность, казалось, была сделана на конвейере. Вы можете увидеть десятки таких лиц в городском квартале в обеденный час.

Подпись в нижнем правом углу гласила: «Всегда Ваша – Велма Валенто». Я держал карточку перед носом жены Флориана так, чтобы она не смогла до нее дотянуться. Она рванулась было вперед, но спасовала.

– Зачем же ее прятать? – снова спросил я. – Что ее выделяет среди других? Где она?

– Она умерла, – сказала женщина. – Она была хорошим ребенком, но она умерла, фараон. А теперь убирайся вон!

Ее блекло-коричневые брови ходили вверх и вниз. Рука разжалась, и бутылка выскользнула на ковер. Я нагнулся, чтобы поднять ее, но отпрянул – миссис Флориан попыталась съехать мне по физиономии, – А вы все еще не сказали, зачем спрятали фотографию, – сказал я ей. – Когда Велма умерла?

– Я бедная, больная старая женщина, – проворчала она, – Убирайся от меня, ты, сукин сын!

Я стоял, молча глядя на нее, ни о чем конкретно не думая. Улучив момент, поднял почти пустую плоскую бутылку и поставил на столик. Джесси Флориан тупо уставилась на ковер. Радио в углу приятно бормотало. По улице прогромыхал грузовик с пустыми бидонами в кузове. В окно влетела муха и стала назойливо жужжать, пытаясь протаранить стекло.

После довольно долгого молчания женщина вдруг рассмеялась, откинула голову назад и, смешно шевеля губами, понесла какую-то бессмыслицу. Затем дотянулась до бутылки, в которой осталось виски на два глотка. Бутылка стучала ей по зубам, пока она ее осушала.

Когда бутылка окончательно опустела, она подняла ее вверх, потрясла и запустила в меня. Я отскочил куда-то в угол, но поскользнулся на ковре и упал с глухим стуком. Она успела презрительно на меня глянуть, прежде чем закрыть глаза, Вскоре раздались первые раскаты храпа.

Возможно, это был хитрый розыгрыш, но я внезапно почувствовал, что мне уже достаточно этой сцены. Я взял с дивана свою шляпу. Приемник все еще бормотал в углу, и женщина спокойно храпела в кресле. Я бросил на нее быстрый взгляд, прежде чем закрыл за собой сетчатую дверь, затем тихонько открыл снова и посмотрел.

Ее глаза были закрыты, но веки подозрительно подрагивали. Я спустился по ступенькам и по растрескавшейся дорожке к улице.

В соседнем доме заметил приподнятую занавеску. Из окна выглядывало узкое внимательное лицо. Лицо старой женщины с белыми волосами и острым носом. Такие старушки суют свой нос во все дела в округе. В каждом квартале есть по меньшей мере одна такая. Я помахал ей рукой. Занавеска упала.

Я сел в машину и поехал к Налти в участок на 77-ю улицу. Там поднялся на второй этаж и вошел в маленький вонючий кабинет.

Глава 6

С того момента как мы расстались, казалось, Налти не сдвинулся с места. Он сидел в своем кресле с тем же настроением кислого терпения. Но в пепельнице добавилось два сигарных окурка, а пол покрылся более толстым слоем горелых спичек.