Это было в Китае (СИ) - "Hell.ena" - Страница 129

Вряд ли со мной после этого теперь случится что-то подобное, поэтому я даже хотел побыть главным в поцелуе, как это всегда со мною было раньше, с девушками, но тут словно было что-то не то. Не получалось.. Фостер довольно улыбнулся, и, казалось, вдруг вернулась его былая настырность, от которой мне резко перехотелось быть таким активным, и крышу мне понесло еще стремительнее.

Он чувственно обнимал меня, все еще сидящего на подоконнике, прижимая к своей груди, а я невольно дрожал в этих сильных мужских руках, просто сходя с ума от мыслей, бурлящих в голове. Но в то же время что-то снова всячески заставляло меня отказаться от всего этого приятного безумия, приказывало послать чмище в задницу, настучать ему по яйцам и побыстрее свалить подальше.

Это наш первый поцелуй, когда мною движет не алкоголь, а я осознанно на него отвечаю и пробую его ласку на вкус, и от этого мне жар к голове приливает в таких огромных количествах, что все рискует там к херам сгореть, и даже хочется отключиться. Первый и последний, так как больше я такого не допущу.

Опустив руки на его плечи и стиснув похолодевшими пальцами легкую ткань его темной рубашки, я покорно открывал рот, чувствуя его ловкий язык, нагло пробирающийся внутрь и уже хозяйничающий там. В голове же теперь была только одна мысль: «Бежать!», и всякий раз я мысленно говорил себе: «Еще пять секунд, и бегу», но все равно продолжал целовать этого козла, снова в мыслях повторяя себе одно и то же.

Он шумно и удовлетворенно выдыхал и крепко сжимал волосы на моем затылке, с глухим рыком притягивая меня к своему жаркому ненасытному рту, будто чувствуя, что я буквально в шаге от того, чтобы остановиться и дать деру.

Одно я мог сказать точно – девушки целуются совершенно не так. По крайней мере, те, с которыми мне доводилось это делать. Здесь я кожей чувствовал, как я слаб перед ним, словно ощущал его невидимое превосходство, которое еще не в состоянии пробить из-за своей неуверенности и робости. Губы горячо покалывало, дыхание сбилось и утратило былое спокойствие и легкость, а щеки пылали огнем смущения, которое отдавалось ощутимой дрожью в груди, выдавая мое сильное волнение.

Что я, черт возьми, вообще творю?! Руки, будто чужие, сами проводят по его широким, мускулистым плечам, сжимая и массируя; веки тяжелеют, чтобы я не распахнул глаза, губы бесстыдно и охотно отвечают его губам, а тело ослабло, не давая мне толкнуть Фостера и расстаться с его влажными и такими умелыми губами.

Я лишь шумно дышал, пытаясь принять ситуацию, словно все так и надо, но.. так и не смог. Я невольно запаниковал, чувствуя, что страшно возбужден, и утренние фантазии в ванной буквально ожили, что явно понравилось моему уже давно сдавшемуся телу. От этого мне стало невыносимо мерзко от самого себя, и тогда я наконец решился, обратно отдав здравому смыслу вырванные бразды правления.

– Все, Фостер, доволен?! А теперь иди на хуй и не смей прикасаться ко мне! – рявкнул я, резко оттолкнув его от себя, но голос мой дрожал, как последний предатель, и тогда я, насилу освободившись от его рук, брезгливо вытер губы и быстро спрыгнул с подоконника, тут же поспешно рванув на выход и покидая помещение. – Еще два чертовых дня, и я убираюсь отсюда, – изнеможенно простонал я, чувствуя, что сейчас грохнусь без чувств от захлестнувшего меня смущения и кайфа. Как я мог.. как я только мог?! Боже.. я больной..

Я несся по коридору, как петух с отрубленной башкой, а куда меня несло, я даже не знал. Сейчас я просто мечтал, чтобы он не кинулся меня догонять, а если бы и кинулся, то уж лучше бы не нашел. Вернуться сейчас на пару, как ни в чем не бывало? Или опять заныкаться в общаге? Нет, хватит трусливо прятаться, сейчас как раз прозвенит звонок, и я приду с невозмутимым видом в аудиторию, не обращая на него никакого внимания. Фостер для меня теперь абсолютно пустое место, а пока..

Я вышел на свежий воздух, чтобы проветрить уже дымящиеся мозги, и, застыв на каменном крыльце и закрыв глаза, постарался восстановить дыхание в ожидании, пока пропадет томительное напряжение в паху, и сойдет жаркий румянец. Коснувшись пальцами горячих, ноющих губ, я шумно выдохнул, все еще ощущая вкус недавнего поцелуя. Боже.. как же он охуенно целуется, но в том-то и дело, что это он! Фостер – парень! И ему тоже нравится со мной целоваться. Полный пипец. Похоже, у нас одно сумасшествие на двоих.. У меня член сейчас просто взорвется, как ядерная бомба, если я не перестану об этом думать!

Все, я в этом не участвую! Пусть кружает по этому дерьму сам и без меня!

Мне улыбнулись китайские ребята, которые прошли мимо меня, сказав бодренькое «хэллоу», и я кое-как растянул губы в ответной улыбке. Мило. И я говорить, кстати, лучше стал за эти три с половиной недели. Мне совсем не страшно начать первым разговор, пороть чушь, главное ведь то, что я говорю на их языке, а это уже добавляет мне плюсов в глазах китайцев, да и исправят, если что. Не стоит бояться, живем же один раз, подумаешь, оговорился..

Я снова подумал про треклятого Фостера, который так и не собирался проваливать из моих дурацких мыслей. Ему серьезно так важно мое к нему отношение? Не стал меня трахать, так как с утра мне бы это не понравилось? Да ладно.. Можно подумать, мне бы понравилось это ночью, но я бы все равно ничего не помнил.. И, если честно, я даже в какой-то степени ему благодарен, но пальцы в заднице – это тоже, извините, ни в какие ворота! Он меня почти трахнул! Какая разница, чем? Сейчас ему, значит, поцелуи подавай, а потом что? Задницу попросит предоставить?! Щас, ага! Пусть катится!

Чертыхнувшись, я вернулся в здание, так как услышал звонок, но все же остановился на несколько секунд перед зеркалом в холле, чтобы поправить воротник и максимально прикрыть засосы, и вдруг нервно захохотал в голос, хлестанув себя ладонью по лицу. Не, я не могу.. У меня на теле засосы, которые мне ставил мужчина! Стив, ты будешь в шоке, если я тебе скажу и покажу.. Нет, я просто не могу нанести твоей психике такой мощный удар, который с легкостью может отправить в вечный нокаут.

Нервы ни к черту. Тут в пору плакать, а я ржу, но я ж не девка, чтобы реветь, так что я поржу лучше. Слезами горю все равно не поможешь, хотя и ржачем, собственно, тоже, но это хоть приятнее нытья.

В общем, у меня началась самая настоящая истерика. Я смеялся до слез, чувствуя, как мне плохо и тошно внутри, мысли разрывают голову, а воспоминания лишь услужливо помогают им в этом. Мне так мерзко, противно, отстойно и даже страшно представить, что теперь будет.

Приятное, легкое опустошение накатило так же внезапно, как и начался этот непонятный срыв, и я обмяк, уткнувшись лбом в зеркало и закрывая глаза, все еще подрагивая всем телом и слыша, как китайские студенты покидают кабинеты и спускаются по лестнице в холл. Стало немного легче, словно пришло какое-то смирение, что изменить-то все равно случившееся нельзя, и, отстранившись от зеркала, я снова взглянул на него. Губы четким контуром покраснели и припухли.. Черт, сейчас же нас запалят все! Как так можно? Как не обращать внимания на мнение других? Я же общаюсь с этими людьми, так что..

Да они же так и так обсирают меня за спиной.. Со мной они милые и улыбчивые, а стоит уйти, так, наверное, обсуждают, что я творю в постели. Ага.. с мужиками, я же типа голубой. Мамочки..

В аудиторию я зашел с кирпичным, максимально бесстрастным и невозмутимым, надменным лицом и застыл в дверях, в то время как за нашей партой уже преспокойно сидел Чмостер. Он с кем-то увлеченно базарил по телефону по-китайски, и сейчас я даже пытался подслушивать. Что-то говорил про пиво, а потом согласился сегодня куда-то прийти. Фу, слышать это слово не могу.. Это просто ужас, я словно заново пережил вчерашнее утро и мое убийственное похмелье, после которого я до сих пор не могу отойти. И я жутко хочу в столовку, эти два дня я ем настолько мало, что желудок скручивает в морской узел. Да так скоро на мне будут болтаться даже самые узкие вещи!