За гранью вечности (СИ) - "AlexanderMay" - Страница 72

– Прошу, расскажите мне, – нежно попросила девушка, обхватив массивные плечи асмодианина. – Сколько можно сидеть в бесконечных тайнах?

– Это имя моего лучшего и единственного друга. Он мне был, как брат. Я встретил его в академии – нас поселили в одну комнату. Шутка судьбы… – бессмертный говорил медленно, делая паузу между каждым предложением. – Мы сразу подружились. Он был сиротой, и… В общем, так… – он снова вздохнул.

– Что было дальше? – тихо спросила Эви, не отпуская плечи Даэва.

– Когда мы были на четвёртом курсе, началась война за Теобомос. Ты наверняка слышала о ней. Там я и… – Териан замолчал. Девушка погладила его по плечам и попросила:

– Расскажите всё сначала…

Асмодианин посмотрел перед собой и сверкнул глазами в пустоту. Он стал прогонять в мыслях свою прежнюю жизнь смертного. После непродолжительной паузы Даэв начал свою историю…

***

За двадцать два года до Катаклизма.

Фоэта.

Айон не одарил Истрата и Мирен собственными детьми. Кто знает, почему так случилось. Оттого мужчина радовался такому подарку судьбы ещё больше; он считал это «доброй волей и благословением Айона», наградой за долгую и прилежную службу. Истрат был жрецом в местном храме. Точнее сказать, не просто жрецом, а Верховным жрецом провинции Фоэта. К нему в святилище постоянно ходили люди: они молились за своих больных родных, исповедовались в грехах или просто несли еженедельную службу. Мужчина принимал всех. Он старался помочь каждому, хоть и не всегда был в состоянии это сделать. Истрата любили в округе. Любили за честность, правду, открытость. Но вот детей у жреца всё равно не было. Они с женой сильно горевали по этому поводу, чувствуя своё одиночество, особенно когда на службу приходили молодые мамаши с детьми.

Истрат очень хотел наследника, мужчина мечтал и строил планы на будущее для своего ребёнка. Жаль, что планы эти некому было осуществить. Именно поэтому буквально свалившееся на голову чудо было для жреца особенно ценным.

Он часто вспоминал ту ночь и хотел понять, кто же был тот незнакомец (да, жрец был уверен, что глаза в тот момент его не подвели), почему так поступили с беззащитным малышом, зачем корзинку подбросили именно ему… Но ответов, к сожалению, не было. Истрат изо дня в день бродил по Фоэте и расспрашивал жителей, есть ли у них знакомые, у которых случался выкидыш или что-то подобное. Но никто ничего не знал. Вскоре мужчина смирился с произошедшим и перестал искать истину. Теперь его мечты сбылись, а жизнь стала иметь полноценный смысл.

Истрат и Мирен прекрасно понимали, что у людей появятся вопросы, откуда у них взялся малыш. Поэтому родители решили никому не рассказывать о случившемся. Они не боялись странных взглядов или осуждений, просто на Атрее было не принято воспитывать чужих детей. Не то, чтобы запрещено, нет. Просто не принято. Обычно сирот отправляли в церковные школы, из них делали низших жрецов и приспешников на побегушках у знатных священников. Иногда лишившиеся родителей дети сбегали из храмов и становились попрошайками, бездомными. Никому до них не было дела, ведь семья в узком понимании была главной ценностью в этом мире. Поэтому, если бы люди узнали, что малыш – не родной для Истрата, можно было забыть о том будущем, которое готовил для него его отец.

По обычаю, когда в семье рождается дитя, необходимо провести обряд благословения – показать малыша Айону и позволить Ему озарить новорождённого своим Светом. Обычно это таинство посещает множество людей, чтобы порадоваться за новоиспечённых родителей, пожелать здоровья и счастья малышу. Возглавляет торжество главный священник храма. После обряда родители имеют права дать малышу имя – оно имеет особое значение, ведь именно так будет записан ребёнок в Матрикуле Живых – своеобразном списке, составленным самим Богом. Считается, что, если дитя не будет в нём записано, на него не снизойдет божественное благословение. Тогда Всевышний не сможет помочь малышу и защитить его от Зла – так гласит легенда.

Истрат и Мирен провели церемонию самостоятельно, втайне от своих прихожан. Жрец сам дал имя своему чаду – отныне и навеки его будут величать Терианом. Это слово в переводе с древнего церковного языка означало «иноземец». Истрат был уверен, что дитя родилось не в Фоэте – священник расспросил практически каждую семью в провинции, но, увы, не нашёл его настоящих родителей.

Когда ребёнок попал в семью жреца, ему было максимум месяц от роду. Малыш редко плакал. Его большие ярко-зелёные глаза почти не улыбались, казалось, они испытывали лишь удивление и любопытство, подолгу разглядывая священника и его жену.

Когда Териан немного подрос, Истрат начал потихоньку обучать его своему делу. Мальчик быстро научился читать, священник оказался на удивление способным отцом и учителем. Истрат учил сына грамоте, истории, естественной науке, церковному делу и даже немного философии. Териан запоминал всё, что говорил ему отец. Когда мальчику исполнилось 8 лет, он уже знал очень многое об истории Атреи, неплохо знал математику и умел писать. Истрат гордился своим чадом. Он хотел, чтобы мальчик пошёл по его стопам и тоже в своё время стал Верховным жрецом.

Мирен со своей стороны старалась дать своему ребёнку самое лучшее. Благо, семья знатного священника никогда не испытывала трудностей с деньгами. Тем более, многие вещи доставались им бесплатно – в качестве благодарности от горожан. Она была не против того, чтобы Териан продолжил дело мужа и служил Айону. Но сердце маленького мальчика тянулась к другому…

Териану редко разрешали гулять и играть с соседскими ребятами. Он чувствовал себя почти что отшельником: выходил на улицу по вечерам, частенько играл в одиночестве и мало с кем общался, кроме родителей. Мальчику было позволено гулять с другими детьми всего по несколько недель пару раз в год. В эти дни Истрат говорил, что Териан – сын его двоюродного брата, и он приехал погостить к ним в края.

Мальчик с нетерпением ждал, когда ему снова разрешат поиграть с ребятами, он даже готов был изображать, что Истрат и Мирен – не его родители. Конечно, маленький Териан не понимал, отчего ему нельзя быть в обществе других детей, как всем. На его вопросы отец всегда отвечал одинаково:

– Ты иной, сынок. Ты послан нам Айоном для великой цели.

– Но почему? Почему я? – недоумённо спрашивал мальчик.

– Ты скоро всё узнаешь, но не сейчас.

Жрец никогда не говорил своему сыну, что он – приёмный. Он желал, чтобы эта тайна ушла вместе с ним в могилу. Посему Истрат объяснял запреты общения с другими детьми именно так. А Териан, в свою очередь, обижался на своих родителей, на великую судьбу, о которой постоянно твердил Истрат, на Айона, за то, что «выбрал» именно его.

Каждый день мальчик ждал прихода сумерек, когда улицы городка опустеют и можно будет вновь вдохнуть свежего воздуха, почувствовать себя на воле. Отец редко отпускал сына одного, чаще всего с ним гуляла Мирен. Поздними вечерами маленький Териан с матерью гуляли по городу, иногда спускались к озеру, которое находилось неподалёку, ходили к полям зерновых, где выращивали хлеб.

Так продолжалось ещё пару лет. Мальчик рос очень быстро. Вскоре его стало сложно удерживать дома. Как только представлялся случай, он убегал и присоединялся к компании местных ребят, чтобы повеселиться и в очередной раз напакостить. Что только не было на счету у проказника Териана: кража продуктов с рынка, разбитые окна в таверне, испачканные краской свиньи, драки, даже пара сожжённых петухов (случайно, конечно). Когда мальчика спрашивали, откуда он и почему его раньше не видели, он отвечал, что он сын следопыта, которого сейчас нет в городе, мол, на волков охотится вместе с отрядом. А Истрат, мол, – двоюродный брат его отца. Местные ребята легко верили ему, ведь дети следопытов – отвязные и безбашенные создания, такие же, как и их родители.

Представители этой особой касты оберегали город от набегов диких зверей, исследовали леса, добывали травы для отваров, охотились на волков, собирали шкуры. Следопытами становились, увы, не от хорошей жизни. Нередко они приходились заядлыми пьяницами и сами хулиганили почём зря. Их не любили и немного боялись за нрав, но уважали, ведь они выполняли очень важную и нужную для жителей работу. Следопыта или искателя было легко узнать в толпе по старой изодранной одежде, топором и ножами за спиной, а также по длинной бороде и характерному запаху изо рта.