За гранью вечности (СИ) - "AlexanderMay" - Страница 137

Гарнизон Исагира ещё не покинул окрестности вулкана Мусфель, поэтому Териана Лекаса охраняли именно его легионеры – асмодианин сделал такой вывод по одинаковой форме воинов и бронзовым нашивках на плечах. Теперь все сторонники Безмолвных нацепляли на себя этот отличительный знак – маленького бронзового паука. Так повстанцы отличали друг друга от бойцов армии Видара.

Стул и стол с лампой на ней из камеры вынесли уже на вторые сутки. Внутри остался только здоровый металлический шкаф. Он был в метр шириной и в два с лишним – высотой. Открыть его Даэв не смог – сбоку висел тяжёлый замок.

«Орудие пыток…» – сразу догадался асмодианин.

Под дверцей шкафа была большая лужа уже давно почерневшей запёкшейся крови – Териан был в этой клетке не первым.

Так как окон в камере не было, единственным источником света был настенный факел в коридоре, но он погас два дня назад. Асмодианские Даэвы могут видеть в темноте – этой способностью их одарила природа северных земель Атреи.

«Ну же… – думал про себя бессмертный. – Вам надоест меня здесь просто так держать. Когда уже начнётся действо?..»

Териан понимал, что именно сюда его посадили не случайно. Исагир упоминал, что будет очень больно, и Даэв ждал этого момента.

«Хоть какое-то разнообразие…» – ухмылялся Териан.

Вы скажете, что он спятил, когда подумал, что жаждет боли. О, нет… Но сидеть без дела и ждать, пока наступит конец света… было невыносимо. Как говорится, рецепторы должны работать, приносить чувства. Даже девятисотлетнему бессмертному. А если кроме болевых рецепторов задействовать ничего не удаётся, то и это казалось Даэву не самой плохой идеей. Тем более, к ней он привык, без неё было как-то… пресно.

«Похоже, мои молитвы были услышаны… – ехидно оскалившись, подумал асмодианин, когда услышал приближающийся звук шагов. – Определённо, двое… Плеск воды… Слава Айону».

Териан Лекас оказался прав. После громкого звука открывающегося замка и жалобного скрипа решётки внутрь зашли два стражника. Пленник равнодушным взглядом осмотрел их, даже не сдвинувшись с места.

«Серая броня. Без оружия. Шлемы с закрытым забралом. Вместо белой эмблемы – наспех прицепленный бронзовый паук. Сапоги старые, изношенные. Определённо, не офицеры. Значит, обычные легионеры. Скорее всего, даже рекруты-патрульные: носы сапог сбиты – часто поднимались по ступеням. Что ж, неплохо для начала…» – сказал себе Даэв. Териан был наблюдательным – он умел замечать то, что нужно, и это не раз спасало его шкуру.

Один из стражников споткнулся о ногу пленника, когда входил, и чуть было не упал, при этом не выронив из рук ведро с водой.

– Проклятый Даэв! – выругался он и вылил всё содержимое сосуда на голову Териану. – Пей, скотина!

Бессмертный опустил голову, ему было всё равно. Вода быстро стекла вниз, насквозь промочив его изодранную на спине старую рубаху. Затем он медленно поднял голову, желая внимательнее посмотреть на стража, но получил краем ведра по виску, отчего упал набок и замычал.

– Поднимайся! – рявкнул стражник и пнул его металлическим сапогом в живот. – Давай, мерзкое отродье!

Териан Лекас приподнялся на локтях, аканы схватили его под руки и силой подняли. Один воин остался держать Даэва, чтобы тот не свалился на пол, другой подошёл к шкафу и стал отпирать ржавый замок.

«Вот сейчас всё и прояснится…» – подумал бессмертный.

Тем временем страд со связкой ключей поливал заевший замок всякими ругательствами:

– Вот балаур тебя за ногу! Ржавчина проклятая!

– Что там такое? – крикнул ему второй.

– Да кровь въелась в замок – не отпереть.

– Дай сюда! – стражник бросил Териана на пол, тот сильно ударился лбом о стену, а сам с недовольным видом направился к напарнику.

Подёргав с силой непослушный кусок металла, замок всё же поддался и открылся.

– Слава Маркутану! Ха-ха, – первый похлопал товарищу по плечу. – Ну что, за дело?

– Давай, – второй согласился, и они вдвоём схватили Даэва и потащили к шкафу.

Дверь со скрипом открылась, и Териан криво ухмыльнулся увиденному.

«Так и знал… – подумал он. – Что ещё здесь могло быть…»

Шкаф на самом деле был неким подобием саркофага, задняя и передняя стенки которого были покрыты длинными острыми шипами. Изнутри противно завоняло ржавчиной. Даэв оскалился и скорчил злобную гримасу, уже представляя мысленно, как его закроют там… Надолго… Очень надолго.

Териана схватили за волосы и силой впихнули внутрь лицом к двери. Он почти не сопротивлялся, зная, что таким слабым ему не одолеть стражу и не сбежать. Наконец, его голову отпустили, и бессмертный асмодианин смог ощутить и без того израненной спиной всю остроту шипов, казавшихся ему слишком старыми и ржавыми, чтобы уколоть кого-то. Холодное железо коснулось спины Териана, и его тело тут же покрылось мурашками. Неприятные всего было там, где края шипов касались самой кожи, а не старой мокрой рубахи.

Асмодианин поднял глаза, презрительно всматриваясь в забрала его мучителей. Зелёный огонёк сменился на яростный красный. Стражники тем временем, перебивая друг друга, заговорили:

– Не пялься на меня так, ирод! Это личный приказ командующего. Будет больно, даю слово! – широко и злобно улыбнувшись, первый страж с усилием прикрыл дверцу металлического гроба, а затем слегка надавил на неё и защёлкнул. Второй навесил на кольца саркофага старый замок и провернул ключ, крепко заперев Даэва внутри.

Шипы спереди сначала нежно дотронулись до тела бессмертного. Пленник даже подумал, что всё не так плохо, как могло быть. Выше плеч игл уже не было, поэтому исключался шанс убить себя, с силой пробив череп. Проткнуть сердце также не представлялось возможным – плотные шипы не позволяли двигаться. На уровне глаз была сделана небольшая прорезь, сквозь которую асмодианин мог видеть противоположный угол камеры и решётку.

Стражники отошли от пыточного шкафа и довольно отряхнули руки. Они не видели пылающих глаз бессмертного, но он грозно смотрел на них, следя за движениями. Затем они развернулись, громко посмеялись и направились к выходу из темницы, весело бренча связкой ключей. Решётка захлопнулась с той стороны, и Даэв остался один.

Он знал, что, если ему станет невыносимо больно, никто не придёт ему на помощь. Но Териан и не думал кричать, тем более молить о пощаде. Он умел ждать.

Тем временем острые шипы всё ближе подбирались к коже. Даэву казалось, что они вовсе медленно удлинялись, впиваясь в заветную плоть. Колющая боль, окутавшая тело пленника, постепенно усиливалась. Наконец, остро заныли первые раны.

«А я недооценивал эту штуковину…» – начал корить себя пленник. Вскоре стало воистину больно.

Териан почувствовал, как горячая кровь стала медленно стекать по телу вниз. Он опустил глаза и увидел небольшую, но постепенно увеличивающуюся лужицу у своих ног.

Через полчаса стало невыносимо холодно – и из-за потерь крови, и потому что шипы были дьявольски холодными сами по себе. Тело асмодианина охватил озноб. От этого иглы впивались в плоть ещё глубже, добавляя боли. Териан не кричал, не стонал, хотя мог. Из его рта доносилось лишь тяжёлое хрипящее дыхание, иногда переходящее в тихий рык. Да и орать не было смысла: на помощь всё равно никто не придёт, а зачем тратить силы попусту?

Перед глазами начало медленно темнеть. Серая пелена окутывала Даэва, погружая разум в небытие. Вскоре Териан закрыл глаза и потерял сознание.

***

Пленник смог приоткрыть одно веко, но впереди себя ничего не видел. Озноб прекратился, но внутри было так холодно, словно его заживо похоронили во льдах, оставив только голову на поверхности. Конечности онемели, Даэв не мог пошевелить даже кончиками пальцев. Оттого и боль в руках и ногах утихла. А, может, и нет… Пробыв в металлическом гробу несколько часов, начинает казаться, что эта боль была всегда. Шипы больше не были для асмодианина чем-то чужеродным, они словно стали продолжением его тела.

Кровь капала очень медленно, донося до ушей Даэва размеренное: