Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 37

— Ты зачем так орёшь? — возмутилась Эстелла.

Птица взъерошила перья. Из глубины леса раздался крик:

— Янгус! Янгус, ты где?

Сердце Эстеллы чуть не выпрыгнуло. Этот голос — сипловатый, имеющий уже все признаки возрастной ломки, был ей знаком. Птица снова присвистнула, в этот раз чуть тише. Из зарослей выбежал Данте, подсвечивая себе путь пальцами.

— Вот ты где... — сказал он птице и остановился.

Эстелла глядела на него во все глаза.

— Это твоя птица? — спросила она.

— Угу...

У Данте язык буквально отнялся. Вот уж чего-чего, а наткнуться на Эстеллу посреди ночи он никак не ожидал.

После мессы Данте вернулся в сельву, собираясь ехать обратно в «Лас Бестиас», но что-то удержало его. Несколько часов он сидел на берегу, лакомясь запечённой на костре рыбой. Вдруг Янгус, до этого невозмутимо сидящая на дереве, со странным шипящим звуком взмыла в небо и полетела прочь. Данте ринулся за ней — он не желал расставаться с птицей. Данте бежал и бежал, спотыкаясь о корни деревьев и подсвечивая себе путь руками, и оказался на мосту. Янгус преспокойно восседала на перилах и больше не бесилась. Рядом с ней стояла Эстелла. Данте протёр глаза.

— Ты откуда здесь?

— Я... я... просто хотела тебя увидеть, — честно сказала Эстелла, покраснев как томат. Данте и сам был не менее красный. Значит, Янгус привела его к Эстелле специально. Мальчик был готов сейчас расцеловать и птицу, и Эстеллу.

— Сейчас так поздно... Как же ты вышла из дома?

— Вылезла через балкон по простыням, — призналась Эстелла.

— Чокнутая...

— Это бабушка всё придумала.

— А почему ты раньше не приходила?

— Потому что меня наказали. На неделю заперли в комнате.

— Я тебя видел сегодня у церкви.

— Я тебя тоже видела. Мама разрешила выходить только на мессу в её сопровождении. Ни на шаг меня не отпускает. Что с тобой, ты плачешь? — удивилась Эстелла, заметив как по щекам Данте побежали тонкие струйки слёз.

— Нет... да... не знаю, хорошо, что ты пришла. Я думал, ты про меня забыла.

— Нет, не забыла.

Эстелла, подойдя ближе, смахнула с лица Данте прозрачные капельки.

— Не плачь. Зачем ты плачешь? Ты же мальчик.

Данте совсем обалдел от прикосновений Эстеллы, так мало в жизни он испытал ласки. А эта девочка была ему нужна, как никто другой. Эстелла протянула ладошку.

— Пойдём погуляем. Я же не просто так удирала из дома?

— Нет, не просто так...

Взяв Эстеллу за руку, Данте повёл её вдоль берега, освещая путь пальцами. Янгус полетела следом.

Некоторое время Данте и Эстелла шли вперёд, сопровождаемые лишь своим крылатым охранником. Данте был счастлив безмерно, невероятно. Он рассказал подруге о том, как встретил Янгус, рассказал про Гаспара, Клементе и добрую Каролину, которые хотят забрать его к себе. Лишь умолчал о своих злоключениях в подвале, сочтя — такие подробности не для девичьих ушей. Да и признаваться Эстелле, что он до смерти боится крыс, тоже не хотелось. Девочка слушала рассказ Данте заворожённо, будто диковинную сказку. В свою очередь, она поведала Данте, как сидела пять дней взаперти по милости Мисолины.

— Хочешь, я её напугаю? — спросил Данте.

— Как?

— Волшебством. И она никогда больше тебя не обидит!

— Не знаю... я уже придумала как ей отомстить, хотя... а давай. Только надо, чтобы она напугалась до колик в животе.

Дети смеялись, обсуждая планы мести Мисолине. Даже в этом они нашли что-то общее.

— Ты не замёрзла? А то вид у тебя... — в темноте яркие глаза Данте сияли, как два маяка.

— Да, есть немного, — призналась Эстелла. — Я не додумалась одеться потеплее. Я балда, да, это правда.

Данте, сняв плащ, набросил его на плечи девчонке.

— Так лучше?

— Ага, спасибо. А как же ты?

Мальчик ухмыльнулся.

— Я закалённый. Привык к любой погоде.

Эстелла мгновенно согрелась, но, сказать по правде, была слегка разочарована — Данте мог бы и обнять её. О чём она вообще думает? Начиталась любовных романов. С точки зрения морали, которую бесконечно внушала ей мать, она ведёт себя отвратительно: сбежала из дома ночью и гуляет с мальчиком; позволяет ему держать себя за руку и ещё и мечтает об объятиях. Но Данте в одно мгновение стал ей родным. Как же они похожи! Эстелла слышала в его фразах собственные мысли. Но если мама когда-нибудь узнает об этом, она открутит ей голову. Роксана берегла своих дочерей для будущих женихов, и ей была невыносима сама мысль о том, что одна из них может полюбить в мужчину без титулов. Роксана по-прежнему считала себя глубоко несчастной. Она всего-навсего первая дама захолустного городка, а могла бы выйти замуж за принца. И в этом виноваты её отец и брат, которые в Ферре де Кастильо теперь и кончика носа не показывают. Арсиеро Роксана не любила. Вышла замуж за него, дабы не оставаться вдовой. После смерти Рубена на любви она поставила крест. И себе влюбляться запретила, и хотела это же проделать с дочерьми. Если бы Роксана могла, она бы закутала Эстеллу с ног до головы в мешковину и посадила бы на цепь до момента, пока она не достигнет возраста невесты.

Ни о какой любви Эстелла, разумеется, и думать не думала. В силу возраста ни Эстелла, ни Данте не понимали, почему их так тянет друг к другу, принимая всё за проявления дружбы.

— Данте, я устала. Давай посидим, — подала голос девочка.

— Давай.

Они уселись на пенёк.

— Ты согрелась?

— Да... Как краси-иво! С моего окна таких звёзд не видно. А здесь они будто нарисованные.

— Ага.

Эстелла бессознательно положила голову к мальчику на плечо. Данте не шевелился, боясь спугнуть её.

— Эстелла...

— Ммм?

— А ты умеешь ездить верхом?

— Немножко. Меня раньше учили, но потом запретили.

— Почему? — Данте, осмелев, прикоснулся щекой к волосам девочки, ощутил тонкий цветочный аромат и с наслаждением втянул его носом.

— Потому что папа умер, когда упал с лошади.

— Как это? Странно...

— Почему?

— Я сто раз падал с лошади и ни разу не умирал.

— Сказали, что у него седло было слабое... но я не знаю толком.

— Я вообще езжу без седла. От простого падения нельзя умереть, вот что. Только если на большой скорости...

— Вообще-то папа плохо на лошади ездил и на большой скорости поехал бы навряд-ли.

— Ты его любила?

— Очень, — Эстелла, отстраняясь от Данте, начала тереть кулачками глаза.

— Не плачь, пожалуйста, — виновато сказал Данте. — Прости меня. Я такой дурак, взял и довёл тебя до слёз.

— Нет, ты не виноват. Я всегда плачу, когда вспоминаю папу. Наверное, потому что это было не так давно. Всего четыре года назад...

Данте прижал девочку к себе. Эстелла всхлипывала, тычась носом ему в плечо. Данте кончиками пальцев гладил её по волосам. Ласка мальчика подействовала на Эстеллу успокаивающе. Слёзы высохли, но девочка не спешила покидать тёплые объятия. Так хорошо... Вот был бы Данте всегда с ней рядом, а то она вечно плачет в одиночестве и даже некому её пожалеть.

— Тебе лучше? — вполголоса спросил мальчик.

— Ага, не обращай внимания, просто я чувствительная и постоянно реву.

— Я спросил про лошадь, потому что хотел тебе предложить покататься верхом.

— Прямо сейчас?

— Ну нет конечно. Сейчас ночь и не видно ничего. Днём. Хотя, наверное, мы теперь нескоро увидимся, да? — грустно добавил Данте.

— Не знаю... Я бы виделась с тобой каждый день, но мама навряд-ли это одобрит. А вот бабушка не против. Но я не знаю что будет даже сегодня. Вдруг я вернусь, а у меня в комнате вместо бабушки мама сидит? Тогда я не знаю, что она со мной сделает.

— Вот что, надо придумать способ сообщать друг другу о возможности или невозможности встретиться.

— Хорошая мысль! А что за способ?

— Ммм... Давай так: я буду оставлять на паперти церкви красную розу. Это будет знак того, что я тебя жду на мосту. И ты оставляй белую розу, если сможешь прийти.

— Мне это нравится! — обрадовалась Эстелла. — У нас в саду полно роз.