Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 121

— Я сейчас её убью... — пробормотал Данте. — Просто возьму и убью...

Клементе заметил, что от его головы уже начал подниматься лёгкий дымок.

— Данте, я хотел тебе кое-что показать, — ухватил он нерадивого братца в охапку, — пойдём, — Клементе подтолкнул Данте к соседней комнате, но тот не сдвинулся с места.

— Нет, не волнуйся, Клем, я передумал и не буду её убивать, — чёртики ненависти мелькнули в глазах Данте. — Но я хочу рассказать тебе одну занимательную историю. Помнишь, Клем, за два дня до твоей свадьбы у нас умерла Гроза, собака, а потом заболела Янгус? — Данте с удовлетворением отметил, что Пия побледнела. — И я вот всё думал, что же за хворь такая приключилась с нашими животными? И пришёл к выводу, что их отравили.

Клементе почесал голову.

— Неужели? Но почему ты вспомнил об этом сейчас?

— А потому. Сеньора, — обратился Данте к Пии, — или, может, мне величать вас Святой Девой? — глаза его превратились в две ледышки. — Клем вернул вам кулон, который вы потеряли в доме наших родителей, когда насыпали отраву нашим животным?

Пия выронила поднос с пирожками — те рассыпались по полу. Анхель зашуршал газетой, вынырнув, наконец, из-за неё.

— Молодой человек, я вам не позволю так обращаться с моей дочерью, — сказал он. — Вы не у себя дома.

— Данте, что ты говоришь? — судя по выражению лица Клементе, недоверие в его душе боролось с ужасом. — Нет, она, конечно, не подарок, но чтобы... Нет, быть не может!

А Данте трясло от приступа неконтролируемого гнева. Эта мерзкая убийца, прикидывающаяся святошей, оскорбляет его Эстеллу!

— Ну что, богомолка, отрицать будешь? А может, это твой бог или падре тебе посоветовали отравить моих животных, а? — Данте заглянул Пии в глаза. Та не отвела взгляд. Лицо её стало жёстким.

— Собака сдохла, потому что такова её судьба, — ответила Пия. — Она жертва обстоятельств. Я же должна была на ком-то испробовать, как действует отрава. А эта ваша птица — посланница ада, я хотела её уничтожить, но раз уж не вышло тогда, я попробую ещё. Со мной Бог, и он мне поможет победить любое зло на этой земле! — выудив из-за пазухи медный крест размером с ладонь, Пия потрясла им у Данте перед носом. — Видишь, вот это — добро, а всё остальное — зло. И я его искореню, чего бы мне это не стояло.

Наступила гробовая тишина. Анхель и Клементе были в шоке. Данте переводил злобный взгляд с лица Пии на крест в её руках, и багряная дымка поплыла у него перед глазами. Ещё миг, и он перестал владеть собой: Пия вскрикнула, когда Данте, сорвав крест с её шеи, бросил его на пол.

— Мы больше ни секунды не останемся в этом доме! — выкрикнул Данте, кидаясь к лестнице. — Мы уходим!

— Но, Данте...

— Пусть уходит! — Пия ликовала. — Он оскорбил Бога, а значит и меня. Забирай свою подстилку и вон отсюда!

— Сука! — не остался в долгу Данте, скрываясь в дверях второго этажа.

Опупевший Клементе уставился на Пию, которая, ползая по полу, размахивала крестом.

— Дочка, — сказал Анхель, — конечно, он поступил дурно, что бросил крест на пол, но и ты вела себя плохо. Это брат твоего мужа и девочка эта — его будущая жена.

— У них свадьба через пару дней, — тихо добавил Клементе. — А ты обозвала её проституткой, но она порядочная девушка.

— Порядочная не спит с Дьяволом! — заявила Пия, совершая крестные знамения вокруг себя.

— Ты давай-ка мне лучше объясни, — повысил голос Клем, — что значит, что это якобы ты отравила Грозу и Янгус? Это что за номер?

— Не собираюсь я тебе докладывать о своих делах! — отрезала Пия.

— Но, дочка, неужели правда, что ты убила собаку?

— Я же сказала, — скрепя зубами выдавила Пия, — я её не убивала! Она жертва обстоятельств. Я лишь проверила на ней действие отравы. Я не виновата, что та оказалась сильной. Только не понимаю, почему сдохла собака и не сдохла птица. Она точно посланница Сатаны, раз даже отрава её не берёт!

— Дочка, как же так можно? Я не думал, что ты на такое способна, — Анхель покачал головой.

— Не могу поверить! На каком же чудовище я женился?! И ты ещё смеешь бога упоминать? Убийца! Больная фанатичка! — Клементе орал так, что люстра, приделанная к потолку двумя медными цепями, ходила ходуном. — Значит так, я, как твой муж и хозяин этого дома, тебя наказываю! Немедленно иди к себе в комнату и не смей оттуда выходить! Поняла?

— Что?

— Что слышала! Иначе я подам на развод и всем расскажу, что ты не выполняешь супружеский долг! Станешь разведённой овцой, и все пальцами в тебя тыкать будут!

— Ты не посмеешь, посланник ада!

— Вон! Вон отсюда! Пошла к себе, и больше не попадайся мне на глаза! И учти, мой брат и его невеста никуда не уйдут! Это мой дом, и они мои гости!

— Ах так? Ну хорошо! Тогда я буду молиться три дня и три ночи и поставлю свечки за упокой тебе, твоему братцу, его девке и вообще всем, кто ломает мне жизнь! — и Пия в слезах убежала.

— Сеньор Анхель, вы считаете это нормальным? — обратился Клементе к тестю. — Вот скажите, ваша дочь здорова?

— Я... я... честно говоря, я потрясён, — промямлил тот.

— Вы сегодня наблюдаете такую сцену, потому что впервые пришли к нам на завтрак, — сказал Клем. — С утра она ещё хуже, чем вечером. Но вообще-то она такая всегда.

— Но Пия с детства была спокойной, скромной девочкой, не понимаю, что с ней случилось.

— Что с ней случилось? С ней случилась церковь! Моя мать такая же. Это ужасно! И знаете, если она продолжит в том же духе, я отвезу её в Жёлтый дом. Она опасна для общества! Вчера она убила собаку, а завтра она начнёт убивать людей, потому что ей покажется, будто они посланники дьявола.

— Да, ты прав, — Анхель опять вздохнул. — Тяжело признавать, но, вероятно, девочка больна.

— Пойду наверх, надо извиниться перед Данте за эту безобразную сцену.

— Позволь, я с тобой.

Данте в ярости носился по комнате, запихивая разложенные накануне вещи обратно в чемоданы. Эстелла уже встала, оделась и теперь недоуменно смотрела на мечущегося, как лев в клетке, любимого.

— Данте, милый, что случилось?

— Мы отсюда уходим! Ни секунды больше в одном доме с этой гадиной не останусь! — рычал Данте, бегая от шкафа к кровати и назад. Так он бесился, пока не налетел на стул и не свалился на пол.

— Данте, — Эстелла, сев рядом, обняла его за шею, — милый мой, успокойся. Расскажи мне, что произошло?

— Эта... эта кикимора... Пия! Мало того, что она оскорбляла тебя и трясла перед моим носом крестом, так она ещё и шпионила за нами!

— Как это?

— Так. Я слышал, как она рассказывала Клему, что сегодня утром подсматривала за нами через окно. И ещё возмущалась, что, дескать, мы голые спим. Это невыносимо! Я не знаю, как Клем тут живёт, и не хочу этого знать! Она же больная! У неё явно проблемы с головой, да ещё и с садистскими наклонностями, мерзкая живодёрка!

— Не понимаю...

— Два месяца назад она убила нашу собаку и чуть не убила Янгус — накормила их отравой. Я подозревал, что это она. Сегодня она меня довела и я бросил ей это в лицо, и она не стала отпираться. Тварь!

— Ну успокойся, мой дорогой. Если ты хочешь уйти, мы уйдём, — Эстелла прижала его голову к своей груди, и в её объятиях Данте начал остывать.

— Войдите, — сказала Эстелла, когда в дверь постучали.

Это были Клементе и Анхель. Увидев, что влюблённые сидят в обнимку среди кучи вещей и чемоданов, Анхель смутился.

— Простите, что помешали, но я хотел извиниться за свою дочь, — сказал он потупившись. — Понимаете, я думаю, она помешалась на религиозной почве. И что с этим делать, я не знаю.

— Данте, правда, я не хочу чтобы вы уходили. Пия больше не станет вас трогать, я наказал её. Теперь она сидит в комнате в обнимку с иконой святого Мигеля, рыдает и грозит, что будет молиться за то, чтобы мы все умерли, — Клементе невесело рассмеялся. — Вот такая у меня жена.

— Данте, ну правда, давай останемся, — сказала Эстелла мягко. — Ну сам подумай, куда мы сейчас пойдём? Мы не можем вернуться в город, пока не поженимся, ты же сам знаешь...