Алый, как снег - Бушков Александр Александрович - Страница 26

Близилось к рассвету, ночная жизнь города утихала. Автомобилей на улицах осталось совсем мало, и Сварог то и дело превышал дозволенную скорость там, где не видел полицейских машин (не так уж трудно было в первый же час опознать соответствующие знаки — те же цифры, только не в белом круге с красной каймой, а черные в желтом треугольнике вершиной вниз, с черной же каймой, ничего сложного…)

Временами он поглядывал на Яну и с радостью видел, что на ее щеки понемногу возвращается румянец. Она уже сидела, свободно откинувшись на спинку.

— Потеряло? — спросил он.

Она кивнула:

— Потеряло. Шарит где-то в стороне, уже далеко позади. Сбилось со следа.

— Тебе так и непонятно, что это такое?

— Непонятно, — сказала Яна. — Одно ясно: это не другой Древний Ветер, иначе выглядело бы… А это… Непонятно. Не похоже, что очень уж сильное, просто какое-то… неприятное.

— Учтем и его… — сказал Сварог. — Да, а та четверка? Когда проснутся утром, ничего не будут помнить?

— Не совсем, — сказала Яна с легкой улыбкой. — Такое выглядело бы подозрительно: у четырех человек вдруг отшибает память на несколько часов… Они просто будут помнить, что зверски напились в каком-то кабаке, болтались по другим, с кем-то дрались, машину где-то потеряли…

— Молодец, — сказал Сварог.

— Рада стараться, командир, — ответила Яна.

— Ага, вот уже и выезд, — сказал Сварог. — Про ящик помнишь?

— Конечно.

На выезде, на всех трех полосах, тоже стояли пузатые ящики — ну да, таксист, когда разболтался обо всем на свете, упоминал: если приезжие уезжают за город, им ставят в карточку какой-то штамп, действительный в течение суток. Не обернешься вовремя — придется получать новую (что, в общем, не напряжно).

Сварог исправно сбавил скорость — он так и не уточнил у таксиста, тормозят ли на выезде местные машины, кто же знал что покидать город придется на «собственных» колесах?

Полицейский у ящика на их полосе сделал движение, словно собирался их тормознуть, но в последний момент неуклюже сделал вид, что прохаживается просто так — и отвернулся. Ну да, в свете уличных фонарей прекрасно можно было рассмотреть за лобовым стеклом черную шляпу с белой лентой на голове Сварога — а может, и насчет номеров он догадался правильно.

Оказавшись за городом, он притоптал газ. Оставались сущие пустяки.

Глава VIII

СТЕНА И НОЧНЫЕ КАВАЛЬКАДЫ

В гостинице уже не горело ни одно окно, а у крыльца не осталось ни одного такси. Портье за стойкой даже не посмотрел в их сторону — до сих пор действовало «напутствие» Яны, что до рассвета он их видеть не должен, а про ночной визит вообще забыл. Сварог поставил машину у крыльца, надел свою, извлеченную из пакета, шляпу, кинул черную на заднее сиденье. Подумав, бросил на пол перед пассажирским сиденьем рядом с водителем все полученные Яной визитные карточки — чтобы еще более запутать след. Очухавшись, незадачливые гангстеры начнут вовсю разыскивать свою машину — и наверняка никому об этом не рассказывая, чтобы не стать посмешищем для коллег по ремеслу (ага, те самые, которые нажрались настолько, что неведомо где потеряли роскошную тачку!). И наверняка довольно быстро найдут у гостиницы. И, как любой на их месте, в гостинице и начнут искать следы. Отсюда вытекает, что возможны интересные коллизии: в гостинице обитает народ денежный, столичный, влиятельный, вроде обкраденного судостроительного магната, и, если что не так, сможет местным налить сала за шкуру. И в одном можно быть точно уверенным: вся четверка получит нешуточный втык: вместо того, чтобы четко выполнить поручение, привезти заказанную красотку готовой к употреблению, ни с того ни с сего пустились пьянствовать по кабакам. Ну, вот о ком совершенно не болит душа, так это о них — да и о магнате скорбеть что-то не тянет: не последних денег лишился, для него это семечки…

Прихватив всю свою поклажу, так никем и не замеченные, они пустились в обратный путь знакомой тропинкой. Стало чуть-чуть светлее — небо уже из черного понемногу становилось серым, близился рассвет. Оба невольно ускоряли шаг — как всегда бывает, когда до дома остается всего ничего.

Вот и балкон. Взяв в правую руку левую ладонь Сварога, Яна нетерпеливо переступила на месте — и оба взмыли над землей, бесшумными ночными призраками полетели к балкону…

Трах!

Перед глазами у Сварога так и посыпались искры, показалось сначала, что он ослеп. Рядом легонько вскрикнула Яна, но его руки не выпустила — и он, полуоглушенный, чувствуя резкую боль в носу и что-то теплое, ползущее на верхнюю губу, уже понемногу обретя зрение, опустился рядом с ней на покрытую влажной из-за утренней росы травой землю, откуда только что взлетал…

Присел на траву, мотая головой, пытаясь вернуть себя к реальности полностью. Вернул вроде бы. Хотел включить «ночное зрение», но вовремя вспомнил, что здесь и этого лишен. Однако глаза уже привыкли к полумраку, и он видел, что Яна стоит на коленях рядом с ним, держа у лица, напротив носа, ладонь. Его собственный нос болел неимоверно. Сварог осторожно его потрогал кончиками пальцев: ну да, распух, как слива. Вытер большим пальцем кровь, уже попавшую в рот, на подбородок.

— Как ты? — спросила Яна, отнимая руку от лица. Голос у нее был совершенно нормальный, а вот его собственный прозвучал довольно невнятно:

— Черт знает как… Нос разбил…

— Я тоже, — сказала Яна. — Словно треснулись лицами в невидимое прочнейшее стекло… или силовое поле. Я-то уже себе все залечила… Посиди спокойно. Сейчас все пройдет.

Ее узкая ладошка оказалась напротив его носа. Все лицо обволокло приятное тепло, кожу чуть-чуть покалывало, но не больно. Вскоре Яна отняла руку:

— Ну вот, все…

Он осторожненько попробовал нос, потом, осмелев, помял его сильнее. Нос был как прежний, опухоль прошла, кровь на лице осталась, но больше не текла.

— Препятствие. Невидимое, — сказала Яна. — Что же это такое?

— Представления не имею, — холодея от злости на собственное бессилие, сказал Сварог. — Один раз лазил сюда здешним днем, один — здешней ночью и всегда без всяких преград возвращался.

Он посмотрел на второй балкон, левее. Дома за ним располагался один из его кабинетов, а здесь, наверняка — одна из комнат замка-музея, так что и пробовать нечего… Кожу на затылке сводило от непонятности.

— Я попробую еще раз, Древним Ветром, — сказала Яна. — Ты посиди пока, я обязательно за тобой вернусь.

— Да уж, конечно, не бросишь… — проворчал Сварог.

И стал смотреть вверх. Яна поднялась в воздух, стала медленно приближаться с вытянутой рукой к невидимой преграде, и вдруг остановилась, замерла в воздухе так, что стало ясно: на эту самую преграду и наткнулась ладонью.

Какое-то время ничего не происходило: никаких световых или звуковых эффектов, Яна просто стояла в воздухе без всякой опоры, все так же упираясь ладонью вытянутой руки во что-то невидимое, но явно непреодолимое. Продолжалось это довольно долго, в конце концов она подняла и вторую руку. Меж ладонями возникла неширокая полоса бледного зеленого сияния — и тут же погасла.

Яна опустила руки и вернулась к нему.

— Ничего не понимаю, — пожаловалась она, зябко поеживаясь (вряд ли из-за утренней прохлады). — Так не должно быть…

— Не хватает силы это проломить? — осторожно спросил Сварог.

— Если бы… Здесь что-то другое, совершенно непонятное. У меня даже слов нет… — она помолчала. — Совсем другое, совсем… Древний Ветер никуда не пропал, он остается во мне, до последней искорки, я же чувствую. Просто он не действует. А такого не должно быть…

Страха в ее голосе пока что не чувствовалось — но там явственно звучало приближение страха, что немногим лучше: если страх приближается, он непременно придет…

— Вита, успокойся, — как мог убедительнее сказал Сварог, обнимая ее за плечи и прижимая к себе.